Словно по общей негласной договоренности решили наложить на эту тему вето. До поры до времени.
А возможно, морферы действительно безгранично доверяли Червонцевой. И знание того, что их бесценное сокровище находится у писательницы на хранении, равнялось для них уверенному знанию жителей Америки, что их государственный золотой запас спокойно дремлет в подземельях форта Нокс.
Но Ларису интересовало не это. Она думала только об одном: когда это все закончится, а? Потому что очень хотелось спать. Она прислонилась затылком к стене и закрыла глаза. Интересно, суд здесь удаляется на совещание? Хотя кому выносить приговор? Ежинскому? За то, что он такой засранец? Или ей – за то, что она такая дура, вляпавшаяся в историю с морферами, бриллиантами и всем прочим, как заяц – в ассенизационную бочку?
Непонятно.
– Дамы и господа, внимание! – подача голос дама-референт. – Суд Чести Общества Большой Охоты готов вынести свой вердикт. Слово Судье Окончательного Приговора.
Лариса открыла глаза и напряглась. Вердикт – это звучит весомо.
Судья Окончательного Приговора внешне немного напоминал Ларисе голливудского комедийного актера Люка Уилсона. Этакий миляга с ямочкой на подбородке и проникновенно-сексапильным взглядом, от которого все женщины тают, как мороженое “Баскин-Робинс”. Но аксиому о том, что внешность обманчива, Лариса усвоила еще в перинатальный период своей жизни, поэтому и не обольщалась. От не людей, да к тому ж еще и благородных, можно ожидать всего.
“Люк Уилсон” воздвигся над своим креслом, обвел зал взором шоколадно-карамельных глаз и заговорил:
– На основании заслушанных показаний господина Ежинского и госпожи Данниковой, а также при учете ранее поданных донесений господина Жупаева и господина фон Вымпеля Суд Чести постановил: князя Антуана Поля Ежинского в преступлениях против чести, как то: незарегистрированная многократная смена облика, насилие над женщиной, клевета, подтасовка фактов, нарушение законов цензуры, правил приличия и хорошего тона – считать виновным. В соответствии со степенью вины Суд назначает следующие меры пресечения…
Лариса глянула на Ежинского. Тот уже не сидел, а стоял, вцепившись руками в барьерчик, не замечая того, что лицо его превратилось в кишащую личинками чашку Петри, а глаза напоминали стеклянные колбы, заполненные флуоресцентным раствором.
“Форму не держит, – поняла Лариса. – Не до того”.
– …Меры пресечения. Лишение охотничьей лицензии бессрочно. Лишение права посещения курортной зоны “Дворянское гнездо” сроком на тридцать лет. Лишение права регенерирующей смены облика сроком на пятьсот лет…
– Я же за пятьсот лет рассыплюсь без регенерации… – прохрипел Ежинский. – Милосердия!
Судья этого будто не слышал и продолжал:
– Выплата компенсации госпоже Раисе Данниковой за нанесенный моральный и физически и ущерб. Размер компенсации будет определен после комиссионной оценки стоимости недвижимого имущества господина Ежинского.
– Надеюсь, это все? – опять захрипел Ежинский. – Может, вы меня еще и титула лишите?
– Успокойтесь, князь. С вас и этого достаточно, – насмешливо сказал Глас Правды. Глас Чести кивнул, соглашаясь с ним.
– Следующее постановление Суда Чести является исключительным, поскольку Суд Чести не занимается вопросами ответственности людей перед морферами. Но поскольку госпожа Раиса Данникова находится на территории, принадлежащей морферам, то Суд Чести Общества Большой Охоты счел возможным вынести свой вердикт и по поводу ее проступков.
Лариса слушала Судью, удивляясь собственному спокойствию. Одно противно – вид Ежинского. Но ведь это скоро кончится, да?
– Суд Чести постановил оправдать госпожу Раису Данникову на основании того, что ее проступки, как то: нанесение морферу тяжких телесных повреждений (зеркальные ожоги), проникновение на закрытую территорию храма Казанской Божией Матери и вынос бриллианта – продиктованы инстинктом самосохранения, а также неполным знанием законов Общества Большой Охоты. Поэтому в отношении госпожи Раисы Данниковой Суд…
– Стойте! – взревел морфер Ежинский, и лицо его от этого рева взорвалось тучей белых жирных личинок. – Не торопитесь с оправданиями этой шлюхи! Вы говорите – Раиса Данникова? Ха-ха!
Ежинский выполз из-за своего барьерчика. Не вышел, а именно выполз. Потому что более всего сейчас его тело напоминало складчатое тулово здоровенного глиста вроде солитера или бычьего цепня. Словом. Ежинский был не в облике. И даже не в форме. Однако ротовое отверстие с функциями речи у него имелось. Правда, речь была несколько несвязной и неблагозвучной.
– Раиса, да? Р-раечка, девочка-играечка, хрр-с… Гас-спада, я упал… уполз… упол-номочен сделать вам заявление! И раз-навсегда раз-зоблачить эту стерву… суку… ш-ш-шлюху п-паскудную!
Личинки кишели на полу возле ног (точнее, того, что весьма отдаленно напоминало ноги) Ежинского.
– Она, – указательный палец-червяк направлен в сторону Ларисы, – н-не та, за кого себя вам тут вы-давлива… выдавила… выдавала! Проклятие! Эт-ту женщину на самом деле зовут Лариса Бес-придан-нинева. Тьфу, еле выговорил!
– И что с того? – холодно поинтересовался Судья Окончательного Приговора.
– А то-с, что на самом деле-с эта женщина никогда не нанималась в нашу зону через агентстве) “Корунд”! Она устранила настоящую Раису Данникову и под прикрытием ее досье проникла к нам с ужасной целью, да-с!
Личинки сыплются на пол и расползаются по залу. Неужели никому, кроме Ларисы, не противно на это смотреть?
– Эта Ла-ри-са по профессии не кастелянша, ха! – продолжал обличать Ежинский. – Она убийца. Именно. Yes. Ja. Oui. Убийца мастер-класса, профессиональная отравительница, вот-с! Кличка – Косметолог, потому что она усра… устраняла свои жертвы при помощи косметики…
– Просроченной, что ли? – поинтересовался кто-то из зала.
– Тьфу! Чушь! Дураки! Отравленной косметики! Страшные яды, смертельные дозы, уй!
– Вы порочите женщину, которая стала причиной вашего падения, Ежинский, и тем только усугубляете тяжесть своего положения. Ваши речи бездоказательны! – строго сказал Глас Чести.
– Э не-э-эт! – затряс когтистой, в клочьях шевелящихся червей лапой князь. – У меня есть доказательства! Вот!
Он широко разинул рот, совсем как мультяшный человечек в рекламе зубной щетки “Джонсон и Джонсон”, и извлек из черноты своей пасти радужно сверкнувший компакт-диск:
– Вот доказательства. – Ежинский хлопнул пастью. Диск брезгливо взял Главный Судья. – Это полное досье на Косметолога. Составлено из секретных файлов ФБР, ФСБ, Интерпола, Аль-Кайеды и солнцевской группировки. Ознакомьтесь на досуге, хе-хе-кс.
– Диск какой-то поюзанный… – пробормотал Главный Судья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
А возможно, морферы действительно безгранично доверяли Червонцевой. И знание того, что их бесценное сокровище находится у писательницы на хранении, равнялось для них уверенному знанию жителей Америки, что их государственный золотой запас спокойно дремлет в подземельях форта Нокс.
Но Ларису интересовало не это. Она думала только об одном: когда это все закончится, а? Потому что очень хотелось спать. Она прислонилась затылком к стене и закрыла глаза. Интересно, суд здесь удаляется на совещание? Хотя кому выносить приговор? Ежинскому? За то, что он такой засранец? Или ей – за то, что она такая дура, вляпавшаяся в историю с морферами, бриллиантами и всем прочим, как заяц – в ассенизационную бочку?
Непонятно.
– Дамы и господа, внимание! – подача голос дама-референт. – Суд Чести Общества Большой Охоты готов вынести свой вердикт. Слово Судье Окончательного Приговора.
Лариса открыла глаза и напряглась. Вердикт – это звучит весомо.
Судья Окончательного Приговора внешне немного напоминал Ларисе голливудского комедийного актера Люка Уилсона. Этакий миляга с ямочкой на подбородке и проникновенно-сексапильным взглядом, от которого все женщины тают, как мороженое “Баскин-Робинс”. Но аксиому о том, что внешность обманчива, Лариса усвоила еще в перинатальный период своей жизни, поэтому и не обольщалась. От не людей, да к тому ж еще и благородных, можно ожидать всего.
“Люк Уилсон” воздвигся над своим креслом, обвел зал взором шоколадно-карамельных глаз и заговорил:
– На основании заслушанных показаний господина Ежинского и госпожи Данниковой, а также при учете ранее поданных донесений господина Жупаева и господина фон Вымпеля Суд Чести постановил: князя Антуана Поля Ежинского в преступлениях против чести, как то: незарегистрированная многократная смена облика, насилие над женщиной, клевета, подтасовка фактов, нарушение законов цензуры, правил приличия и хорошего тона – считать виновным. В соответствии со степенью вины Суд назначает следующие меры пресечения…
Лариса глянула на Ежинского. Тот уже не сидел, а стоял, вцепившись руками в барьерчик, не замечая того, что лицо его превратилось в кишащую личинками чашку Петри, а глаза напоминали стеклянные колбы, заполненные флуоресцентным раствором.
“Форму не держит, – поняла Лариса. – Не до того”.
– …Меры пресечения. Лишение охотничьей лицензии бессрочно. Лишение права посещения курортной зоны “Дворянское гнездо” сроком на тридцать лет. Лишение права регенерирующей смены облика сроком на пятьсот лет…
– Я же за пятьсот лет рассыплюсь без регенерации… – прохрипел Ежинский. – Милосердия!
Судья этого будто не слышал и продолжал:
– Выплата компенсации госпоже Раисе Данниковой за нанесенный моральный и физически и ущерб. Размер компенсации будет определен после комиссионной оценки стоимости недвижимого имущества господина Ежинского.
– Надеюсь, это все? – опять захрипел Ежинский. – Может, вы меня еще и титула лишите?
– Успокойтесь, князь. С вас и этого достаточно, – насмешливо сказал Глас Правды. Глас Чести кивнул, соглашаясь с ним.
– Следующее постановление Суда Чести является исключительным, поскольку Суд Чести не занимается вопросами ответственности людей перед морферами. Но поскольку госпожа Раиса Данникова находится на территории, принадлежащей морферам, то Суд Чести Общества Большой Охоты счел возможным вынести свой вердикт и по поводу ее проступков.
Лариса слушала Судью, удивляясь собственному спокойствию. Одно противно – вид Ежинского. Но ведь это скоро кончится, да?
– Суд Чести постановил оправдать госпожу Раису Данникову на основании того, что ее проступки, как то: нанесение морферу тяжких телесных повреждений (зеркальные ожоги), проникновение на закрытую территорию храма Казанской Божией Матери и вынос бриллианта – продиктованы инстинктом самосохранения, а также неполным знанием законов Общества Большой Охоты. Поэтому в отношении госпожи Раисы Данниковой Суд…
– Стойте! – взревел морфер Ежинский, и лицо его от этого рева взорвалось тучей белых жирных личинок. – Не торопитесь с оправданиями этой шлюхи! Вы говорите – Раиса Данникова? Ха-ха!
Ежинский выполз из-за своего барьерчика. Не вышел, а именно выполз. Потому что более всего сейчас его тело напоминало складчатое тулово здоровенного глиста вроде солитера или бычьего цепня. Словом. Ежинский был не в облике. И даже не в форме. Однако ротовое отверстие с функциями речи у него имелось. Правда, речь была несколько несвязной и неблагозвучной.
– Раиса, да? Р-раечка, девочка-играечка, хрр-с… Гас-спада, я упал… уполз… упол-номочен сделать вам заявление! И раз-навсегда раз-зоблачить эту стерву… суку… ш-ш-шлюху п-паскудную!
Личинки кишели на полу возле ног (точнее, того, что весьма отдаленно напоминало ноги) Ежинского.
– Она, – указательный палец-червяк направлен в сторону Ларисы, – н-не та, за кого себя вам тут вы-давлива… выдавила… выдавала! Проклятие! Эт-ту женщину на самом деле зовут Лариса Бес-придан-нинева. Тьфу, еле выговорил!
– И что с того? – холодно поинтересовался Судья Окончательного Приговора.
– А то-с, что на самом деле-с эта женщина никогда не нанималась в нашу зону через агентстве) “Корунд”! Она устранила настоящую Раису Данникову и под прикрытием ее досье проникла к нам с ужасной целью, да-с!
Личинки сыплются на пол и расползаются по залу. Неужели никому, кроме Ларисы, не противно на это смотреть?
– Эта Ла-ри-са по профессии не кастелянша, ха! – продолжал обличать Ежинский. – Она убийца. Именно. Yes. Ja. Oui. Убийца мастер-класса, профессиональная отравительница, вот-с! Кличка – Косметолог, потому что она усра… устраняла свои жертвы при помощи косметики…
– Просроченной, что ли? – поинтересовался кто-то из зала.
– Тьфу! Чушь! Дураки! Отравленной косметики! Страшные яды, смертельные дозы, уй!
– Вы порочите женщину, которая стала причиной вашего падения, Ежинский, и тем только усугубляете тяжесть своего положения. Ваши речи бездоказательны! – строго сказал Глас Чести.
– Э не-э-эт! – затряс когтистой, в клочьях шевелящихся червей лапой князь. – У меня есть доказательства! Вот!
Он широко разинул рот, совсем как мультяшный человечек в рекламе зубной щетки “Джонсон и Джонсон”, и извлек из черноты своей пасти радужно сверкнувший компакт-диск:
– Вот доказательства. – Ежинский хлопнул пастью. Диск брезгливо взял Главный Судья. – Это полное досье на Косметолога. Составлено из секретных файлов ФБР, ФСБ, Интерпола, Аль-Кайеды и солнцевской группировки. Ознакомьтесь на досуге, хе-хе-кс.
– Диск какой-то поюзанный… – пробормотал Главный Судья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78