...Итак, судьба подарила им еще несколько дней жизни. Наслаждаясь
полузабытым вкусом мяса в компании графини, аббата и евнуха, Стервятник
размышлял о том, как пройдут теперь эти ближайшие дни, когда исчезли все
ориентиры и караван движется по воле слепого случая. Вполне возможно, что
Фрог найдет свой Кзарн, но что будет с людьми в этом месте, где даже не
было смены дня и ночи, а светила хаотично двигались по небу и значит, были
всего лишь оптической иллюзией?..
Через несколько часов луны-близнецы сошлись и слились в одно
неподвижное и быстро тускнеющее пятно. Мир стремительно погружался во
тьму. Резко похолодало, как будто промозглая осень сменила теплую летнюю
ночь. Кравиус вдруг заторопился, а Фрог разразился целым каскадом фигур.
Но и без этого у Люгера вдруг появилось ощущение сильнейшей опасности.
- Надо уходить, - обеспокоенно буркнул аббат и Нокра стал седлать
лошадей.
- В чем дело? - резко спросила Арголида.
- Здесь нельзя больше оставаться, - прошипел Кравиус и показал в
сторону замерзшей реки. Над нею разливалось голубое свечение, но этот свет
был холодным и мертвящим. Что-то зловещее было в нем и Фрог обратился в
паническое бегство. За ним без промедления отправились и люди,
преследуемые волной надвигающегося холода.
37. КЗАРН
Голубое свечение быстро сменилось чернотой, как будто за спинами
всадников опустился непрозрачный занавес. Некоторое время они двигались в
полной темноте, находя друг друга по звуку, но потом стали обманчивыми и
звуки. Непроглядная тьма, обступившая их, казалась вечной; в ней
притаились призраки. Люди продолжали идти, потому что оставаться на месте
было невыносимо. Может быть, они шли по кругу...
Иногда они слышали предательское эхо, немыслимое в открытом
пространстве, но тем не менее, ясно различимое всеми. Кто-то разговаривал
во мраке голосами Люгера, Арголиды, Кравиуса. Однажды они услышали
отдаленный крик Нокры, зовущего на помощь, хотя евнух шел позади графини и
держался за седло ее коня. Все они были похожи на заблудившихся в
лабиринте дворца со множеством зеркал, только зеркала отражали и искажали
не свет, а звуки. Фрог не появлялся уже очень долго; может быть, караван
вообще лишился проводника.
Наконец, впереди забрезжил серый свет и Люгер с облегчением разглядел
силуэты своих спутников, похожие на бесплотных призраков. Впрочем, он тут
же обнаружил, что исчезла одна из подсменных лошадей. Никто не заметил,
когда и как это произошло. Только обрывок сбруи болтался у седла Кравиуса.
Пейзаж вокруг представлял собой гладкую, как стол, каменистую
равнину, на которой кое-где были расставлены пики серых скал,
отбрасывавших длиннейшие тени. Такие же тени, похожие на черные
шевелящиеся пальцы, протянулись от всадников.
Вскоре они приблизились к границе света и темноты. Слот увидел еще
одно из здешних чудес. Пространство было разделено на две части -
освещенную невидимым источником и погруженную в ночь. Идеально прямая
линия раздела терялась в бесконечности; странники безболезненно пересекли
ее и оказались в плоском пыльном мире рассеянного света, под тяжелым,
однообразно серым сводом небес, в которых не было и намека на солнце.
Светлая полоса, похожая на неизменно далекий горный хребет, тянулась вдоль
горизонта. Караван долго и бесцельно двигался в неопределенном
направлении...
Люгер был бесконечно зол на Кравиуса. Такие же чувства, по-видимому,
испытывала графиня Норгус. Несколько дней они скитались по пустыне, как
слепые котята, и аббат оказался совершенно бесполезным. С тем же успехом
они могли сейчас находиться на Луне. Эта простая, но крайне необычная для
людей его круга мысль поразила Люгера, как удар грома. Ему вдруг
представилось, что никогда больше он не сможет вернуться в привычный ему
мир, где, по крайней мере, можно было быть уверенным в нескольких
неизменных вещах - в том, что вслед за ночью наступает день, Полярная
звезда указывает направление на север, а Фирдан находится в трех неделях
пути от Элизенвара...
Они удалились от темной половины мира настолько, что исчез последний
ориентир. Совершенно случайно Люгер наткнулся на следы Фрога, которые было
трудно с чем-либо спутать. Цепочка четких отпечатков подпиленных и
украшенных серебром наконечников когтей пролегла по равнине, как будто пес
старательно избегал некоторых мест, на первый взгляд ничем не
примечательных.
Достаточно долго заблудившиеся путешественники шли по следам пса,
поддавшись ложному чувству безопасности. Уже никто из них, за исключением,
может быть, евнуха, не удивлялся кое-каким незначительным странностям,
происходившим в этой унылой местности. Часы, обнаружившиеся в объемистом
багаже графини, плавно замедляли свой ход. Людям казалось, что караван
движется точно по прямой, сокращая путь между зигзагами, оставленными
Фрогом, но оглянувшись, можно было увидеть, что следы лошадиных копыт
изгибаются плавной дугой, а след пса представляет собой идеально ровную
цепь. Линия горизонта поднималась все выше, так что небо вскоре
превратилось в серый круг над глубокой чашей, наполненной сухой пылью и
неподвижным воздухом. Но никто из людей не ощутил ни спуска, ни подъема.
Потом на равнине появились и другие следы, множество следов, среди
которых не было только человеческих. Часто отпечатки брали начало в
совершенно гладком и нетронутом месте. Только раз Люгер видел такие
исчезающие следы - при встрече со Слепым Странником... По-видимому, Кзарн
привлекал к себе не одного Фрога. Следы могли быть оставлены недавно, но
может быть, им было несколько сотен лет, - в этой пустыне отсутствовал
ветер и пейзаж никогда не менялся.
По мере приближения к Кзарну (уже никто почти не сомневался в этом),
часы еще больше замедлили свой ход. Вскоре перемещение секундной стрелки
стало почти незаметным. Это было тем более странным, что все остальное как
будто происходило с прежней частотой.
В конце концов люди вышли к колодцу. Он достигал нескольких десятков
шагов в поперечнике и Люгер с опаской приблизился к его краю. Этот край не
был ни скругленным, ни осыпавшимся, как будто твердь пронзал прозрачный
цилиндр. Стены колодца оказались гладкими, бесцветными, мерцающими и,
чернея, уходили в невообразимую глубину, а там чернота была испещрена
звездами. Их было слишком много, гораздо больше, чем в самую темную ночь
на земном небе, и рисунки созвездий были совершенно неузнаваемы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115