ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


В последних рядах сражался Бренн, стоя плечом к плечу с двумя своими братьями: Каэлем и Гвидионом. Они сдерживали Мощный напор римлян, позволяя остальным подготовить угасов. Бренн отступал, но это ничего не значило. Я знал, что своим изворотливым умом он придумает потом отличное оправдание нашему бегству.
Как в хмельном дурмане, обезумев от боя, я яростно рубил направо и налево, наслаждаясь каждым ударом меча, рассекающего человеческую плоть. Я радовался каждому сраженному врагу, каждому искаженному болью лицу, каждому испугу в больших глазах. Мне доставались легкие враги. Я выставлял защиту еще до того, как противник наносил удар, я улавливал каждый его шаг, каждое движение, каждый выпад. Я не испытывал ни страха, ни паники, в любой момент готовый вступить на Хрустальную ладью.
А вокруг бушевала ожесточенная сеча, звон мечей, взмахи боевых топоров, вскрики бойцов — все смешалось в сплошной лихорадочный гул битвы. Мой разум улавливал вспышки рваных кровавых мыслей. Над всем этим месивом, словно ледяная гора, возвышалось холодное спокойствие Гвидиона. Ни мыслей, ни страстей. Но, в отличие от прежних битв, когда он, не побоявшись обвинения в трусости, предпочитал оставаться в тылу и вступал в бой лишь со случайно прорвавшимся противником, сегодня он сражался наравне с другими, то ли потому, что нас было мало, то ли из-за беспокойства за Бренна, привыкшего к своей былой неуязвимости и бросающегося в самое пекло. Гвидион старался держаться поблизости, прикрывая брата.
Пошел холодный дождь, земля сразу стала скользкой и враждебной, как будто и она хотела избавиться от своих завоевателей. Римляне одолевали нас численностью, наседая в основном на арьергард. Но каждый кельтский витязь стоил десяти римлян, и вскоре перевес в битве перешел на нашу сторону.
Камилл и несколько его приближенных, видя бесполезность своих усилий, трусливо отступили в надежде напасть вновь, когда подоспеет подмога. Остальные римляне, заметив бегство своих предводителей, сражались уже не так отчаянно, ища предлог для отступления. Несколько групп бойцов еще бились, спотыкаясь о трупы.
Бренн сражался сразу с двумя противниками. Гвидион ушел вперед вслед за отступающим врагом и рубился на пару с Хартом против троих римлян. Я был ранен в левое плечо, но в пылу азарта не чувствовал боли. Против Бренна уже был только один противник, полыхающий ненавистью и горем. Сраженный напарник, лежавший в грязи, был его братом. Бренн с легкостью отражал его удары, презрительно кривя губы. Сделав глубокий выпад, он вдруг оступился, споткнувшись о труп только что убитого врага. Замешкавшись, Бренн не успел отразить удар, и короткий меч римлянина мягко вошел в его тело. Я, снеся голову своему противнику, обрушил на врага Бренна свой меч, разрубив его пополам. Но я опоздал. Из живота Бренна торчала только рукоять меча с плоским навершием. Я не решился вынуть меч и панически высматривал жреца в затухающей битве. Я ожидал, что Бренн рухнет без сознания, но он продолжал стоять.
— Бренн! — закричал я, захлебываясь дождем. — Бренн!
Он захохотал надо мной, разведя руки в стороны и подставляя свое лицо пляшущим струям дождя. Вода смывала с его лица краску, стекающую грязными синими струями на белую безрукавку. И мне на мгновенье показалось, что он действительно бессмертен, так презрительно он хохотал над моим страхом.
— Гвидион! — заорал я.
Наконец я увидел жреца, он несся в сопровождении Харта, не разбирая дороги, перепрыгивая через мертвые тела, расталкивая руками дерущихся. Его ноги разъезжались в скользкой грязи, и несколько раз он падал. Когда он подбежал к нам, Бренн отступил на несколько шагов и, выставив вперед руки, не подпустил его к себе.
— Не надо, брат, я не хочу, — сказал Бренн. — Ты обещал отпустить меня. Хрустальная ладья уже пристала к моему берегу.
Гвидион как-то по-детски растерялся, беспомощно опустив руки, и отступил. Бренн сам выдернул из живота римский меч, удивленно посмотрел на клинок и брезгливо отшвырнул его. У него подогнулись ноги, и он медленно опустился на колени, прижав руки к ране на животе. Проклятый альбинос с синими подтеками на лице, с окровавленными губами и счастливым безумием в глазах стоял на коленях и хохотал над моим бессилием жутким каркающим смехом, Я все орал: «Бренн! Бренн! » — и рвался из рук Гвидиона, обхватившего меня сзади и не подпускающего к моему вождю. Я чувствовал, как жизнь покидает Бренна вместе с ярко-алыми струями крови, текущими между его пальцами. Потом он перестал хохотать, на лице его появилась ясная, почти блаженная улыбка. И я понял, что эта улыбка предназначается уже не мне. Он медленно нагнулся вперед и, уткнувшись лбом в землю, замер на мгновение, а потом повалился набок.
Склонившись над братом, Гвидион шептал какие-то молитвы или проклятья. Потом он поднялся и, подойдя ко мне, разорвал рукав моей рубахи и начал осматривать мою рану с видом равнодушного лекаря. Я злобно оттолкнул его, воскликнув:
— Ты лечишь ничтожного раба, в то время как твой брат только что умер, а ты даже не пошевелил пальцем, чтобы помочь ему.
— Ты больше не раб, Блейдд, — ответил Гвидион. — Разве ты этого еще не заметил?
Действительно, я только теперь обратил внимание на то, что мой лоб больше не жгли отпечатки пальцев. Умирая, Бренн, даже не вспомнил о моем Гвире, а может быть, сознательно хотел оставить мне свободу. Ведь я больше никому не угрожал. Мой смертельный враг, ставший мне самым близким другом, только что умер на моих глазах. Обескураженный, я позволил магу осмотреть мое плечо и обработать рану.
Камилл быстро вернулся с подмогой, мы бежали от преследующих нас римских войск. Нас, жалкую кучку израненных поэннинцев на быстрых угасах, напрасно пыталось догнать могучее, но неповоротливое войско. Всю добычу мы бросили на последнем поле битвы, унося с собой лишь раненых и убитых товарищей. И, несмотря на то что даже такая ноша замедляет бегство, мы вырвались из окружения и скрылись в безопасных горах, где нас уже было невозможно настичь. Только здесь мы позволили себе заняться собственными ранами и дать волю своему горю — нас осталось так мало. Рана моя действительно оказалась тяжелой, впоследствии она дала осложнения, но была излечена благодаря стараниям Гвидиона.
Душевные раны болят гораздо дольше. Мой Бренн погиб. Мой вождь, мой король, так и не пришедший к власти, ушел, оставив Каменный Город в руинах. Ушел навсегда, не попрощавшись. Так уходят настоящие герои и великие воины. Гресс, ехавший позади меня, поравнялся со мной и насмешливо спросил:
— Что, Блейдд, оплакиваешь свое потерянное рабство?
Было странно услышать такое от волка, который сам когда-то потерял свою волю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123