Он был так напряжен, что я даже на расстоянии, почувствовал, как вокруг него сгущается энергия. Вот он шагнул в проход и исчез, потом снова появился и, отойдя в сторону, начал командовать продвижением армии. Всадники проезжали между двумя камнями и терялись из виду, так же, как это было в Землях Рудаука.
Я был уже наслышан о Мглистых Камнях и от Гвидиона, и от Гресса, кое-что узнал о них еще раньше в Поэннине, когда служил королю Эохайду, но, впервые входя в переход, немного струсил. Я снова вцепился в спину Харта, от чего он возмущенно взревел. Мимо промелькнуло отрешенное лицо Гвидиона, поддерживающего для нас пространство и время. Мир подернулся пеленой, наклонился и заскользил куда-то в бездну, а я провалился в светящееся облако и помчался сквозь него под угрожающий вой боевых рогов. Потом на меня нахлынуло бледное небо Альбиона и запах морозного воздуха, и лес в снежной пелене, и колючий ледяной ветер.
Уже успевшие переправиться воины заворачивались в теплые кельтские плащи и пледы. Мы отъехали в сторону и вместе с другими наблюдали, как из Поэннинских Мглистых Камней один за другим выезжают сначала всадники на угасах потом телеги с обезумевшими лошадьми, за ними шли ошеломленные рабы, погоняемые воинами, и пехота. Вот вышли последние люди. Рикк и Каэль, спешившись, стояли у камней, тревожно вглядываясь в пустоту. Наконец из нее вышел, вернее выпал на руки братьям, утомленный и обессиленный Гвидион, сжимавший в руках свой Камень Власти. Его уложили на телегу, вокруг него засуетились люди. Отряды выстроились, и колонна углубилась в заросшие лесом горы вслед за Поэннинским вождем.
Глава 20
Померкшее светило
Войско расположилось вдоль западной стены Поэннинской крепости. Перед рвом был сооружен деревянный помост для короля и встречающей знати. Я так и сидел на угасе позади Харта и, пытаясь ничего не упустить из виду, высовывался из-за его спины, досаждая ему своей вертлявостью, пока он, наконец, не потребовал, чтобы я спешился.
На помост вышел король Белин в блестящей на солнце золотой короне. Я не видел его несколько лет с тех пор, как следил за войском его отца в Землях Рудаука. Белин постарел, но кровь Дивного Народа не позволяла годам уродовать его лицо, он был по-прежнему красив. А рядом с ним среди других придворных стояла Морейн, сверкая украшениями и сияя своей неповторимой красотой. Впрочем, какая женщина не покажется красавицей, если на ее голове переливается золотая корона. Ее вьющиеся волосы были рассыпаны по плечам поверх великолепного алого плаща, отделанного мехом. Она улыбалась своему войску, вернувшемуся домой, стоя, как и прежде в Эринире, подле своего брата, одной с ней крови. Ком горечи подкатил к моему горлу, когда я вспомнил Серасафа, другого брата Морейн. Вспоминает ли она его? Легко ли ей было сменить одного брата на другого? Серасаф и Белин такие разные, и все-таки оба они королевских кровей, оба они Туаты. Я хотел крикнуть Морейн, что я здесь, но не мог понять, видит ли она меня на таком расстоянии.
Белин церемонно вскинул руку и начал речь. Он приветствовал победителей, великих героев, вернувшихся с богатой добычей. И в ответ ему выли и ревели счастливые победители, искренне верящие в свою победу. Они прошли всю Антиллу, воспользовавшись отсутствием ее армии, грабя мирные поселения, и, простояв у неприступных стен Города Солнца почти месяц, позорно бежали, узнав о возвращении антильского войска. Но кельтские воины были уверены, что они победили. Они поздравляли друг друга, орали воинственные кличи в ответ на приветствие короля.
Девушки понесли вдоль рядов кубки с элем, с помоста что-то опять вещал король их, обещал устроить пир в стенах крепости. Потом глашатай объявил о какой-то девушке, желающей осчастливить одного из витязей своей персоной. Войско радостно оживилось. Несчастные влюбленные, родители которых не давали согласия на их брак, могли исполнить свою мечту лишь двумя способами. Жених мог похитить девушку, что было чревато возможностью мести со стороны ее родственников. Правда, эта месть осуществлялась не так часто. Если жених был не слишком беден, то обычно после кражи невесты ему позволяли оставить себе уже лишенную чистоты девушку. Другим, более мирным способом, был обычай у девушек объявлять себя наградой за храбрость своему возлюбленному, вернувшемуся с войны, перед королем, вождями и всем войском. Бдительные родители, подозревающие своих дочерей в подобных наклонностях, запирали их по домам перед возвращением войска. Но те отчаянные девицы, которым удавалось вырваться и добраться до победителей, могли быть уверенными в своем будущем.
Вышедшая перед войском девушка сбросила плед, оставшись в одной тунике, пошла босая по грязному снегу между рядами воинов под общее улюлюканье и, опустившись на колени перед наездником, объявила себя его наградой. Тот поднял ее к себе на угаса, закутал в свой плащ и под визг и вой воинов поцеловал. Еще две отважные девицы проделали то же самое, осчастливив двух зардевшихся всадников из отряда Рикка. Гер рядом ворчал, что его отряд девушки обходят стороной, несмотря на такое количество красавчиков, какого нет больше ни в одном племени. Харт, повернувшись ко мне, сказал:
— Я ждал этого от своей девушки два года. Теперь Олана вышла замуж за другого, и я больше ее не жду.
— Что же ты сам не предложил ей вступить в брак? — спросил я.
— Ты не понимаешь, — встрял Гер, — каждый мужчина мечтает, чтобы девушка перед всем войском и королем объявила его самым достойным и отважным витязем. А Рыбий Хвост, может, и рад был жениться на своей Олане, да не про него была невеста.
Харт уже открыл рот, чтобы огрызнуться на Гера, но вдруг охнул и воскликнул:
— О, Добрый Бог, только не это! Только ее мне не хватало!
К нам уже приближалась пышная красавица в праздничном полосатом платье, босая и с распущенными пронзительно рыжими волосами. Восторженная публика выла и визжала, внося предложения по выбору, кто-то предлагал себя, кто-то своего друга, но, когда девушка остановилась перед угасом Харта, войско взорвалось еще более громкими воплями. Харт что-то жалобно ворчал, заглушаемый общим воем. Смелая красавица раскатистым, низким голосом томно сообщила всем окружающим, что Харт самый смелый и самый красивый витязь в войске.
Гер радостно гоготал, высказан предположение, что, может, и его отметит вниманием какая-нибудь пышненькая дочка пивовара. Впрочем, Гер был уже женат, и если бы несчастная красотка решила выбрать этого великана, то скорее всего оказалась бы рабыней у его властной жены, успешно правившей племенем Узкой Лощины, пока ее супруг искал приключений в чужих землях.
В это время посреди поля перед воинами появилась Морейн на пританцовывающем угасе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Я был уже наслышан о Мглистых Камнях и от Гвидиона, и от Гресса, кое-что узнал о них еще раньше в Поэннине, когда служил королю Эохайду, но, впервые входя в переход, немного струсил. Я снова вцепился в спину Харта, от чего он возмущенно взревел. Мимо промелькнуло отрешенное лицо Гвидиона, поддерживающего для нас пространство и время. Мир подернулся пеленой, наклонился и заскользил куда-то в бездну, а я провалился в светящееся облако и помчался сквозь него под угрожающий вой боевых рогов. Потом на меня нахлынуло бледное небо Альбиона и запах морозного воздуха, и лес в снежной пелене, и колючий ледяной ветер.
Уже успевшие переправиться воины заворачивались в теплые кельтские плащи и пледы. Мы отъехали в сторону и вместе с другими наблюдали, как из Поэннинских Мглистых Камней один за другим выезжают сначала всадники на угасах потом телеги с обезумевшими лошадьми, за ними шли ошеломленные рабы, погоняемые воинами, и пехота. Вот вышли последние люди. Рикк и Каэль, спешившись, стояли у камней, тревожно вглядываясь в пустоту. Наконец из нее вышел, вернее выпал на руки братьям, утомленный и обессиленный Гвидион, сжимавший в руках свой Камень Власти. Его уложили на телегу, вокруг него засуетились люди. Отряды выстроились, и колонна углубилась в заросшие лесом горы вслед за Поэннинским вождем.
Глава 20
Померкшее светило
Войско расположилось вдоль западной стены Поэннинской крепости. Перед рвом был сооружен деревянный помост для короля и встречающей знати. Я так и сидел на угасе позади Харта и, пытаясь ничего не упустить из виду, высовывался из-за его спины, досаждая ему своей вертлявостью, пока он, наконец, не потребовал, чтобы я спешился.
На помост вышел король Белин в блестящей на солнце золотой короне. Я не видел его несколько лет с тех пор, как следил за войском его отца в Землях Рудаука. Белин постарел, но кровь Дивного Народа не позволяла годам уродовать его лицо, он был по-прежнему красив. А рядом с ним среди других придворных стояла Морейн, сверкая украшениями и сияя своей неповторимой красотой. Впрочем, какая женщина не покажется красавицей, если на ее голове переливается золотая корона. Ее вьющиеся волосы были рассыпаны по плечам поверх великолепного алого плаща, отделанного мехом. Она улыбалась своему войску, вернувшемуся домой, стоя, как и прежде в Эринире, подле своего брата, одной с ней крови. Ком горечи подкатил к моему горлу, когда я вспомнил Серасафа, другого брата Морейн. Вспоминает ли она его? Легко ли ей было сменить одного брата на другого? Серасаф и Белин такие разные, и все-таки оба они королевских кровей, оба они Туаты. Я хотел крикнуть Морейн, что я здесь, но не мог понять, видит ли она меня на таком расстоянии.
Белин церемонно вскинул руку и начал речь. Он приветствовал победителей, великих героев, вернувшихся с богатой добычей. И в ответ ему выли и ревели счастливые победители, искренне верящие в свою победу. Они прошли всю Антиллу, воспользовавшись отсутствием ее армии, грабя мирные поселения, и, простояв у неприступных стен Города Солнца почти месяц, позорно бежали, узнав о возвращении антильского войска. Но кельтские воины были уверены, что они победили. Они поздравляли друг друга, орали воинственные кличи в ответ на приветствие короля.
Девушки понесли вдоль рядов кубки с элем, с помоста что-то опять вещал король их, обещал устроить пир в стенах крепости. Потом глашатай объявил о какой-то девушке, желающей осчастливить одного из витязей своей персоной. Войско радостно оживилось. Несчастные влюбленные, родители которых не давали согласия на их брак, могли исполнить свою мечту лишь двумя способами. Жених мог похитить девушку, что было чревато возможностью мести со стороны ее родственников. Правда, эта месть осуществлялась не так часто. Если жених был не слишком беден, то обычно после кражи невесты ему позволяли оставить себе уже лишенную чистоты девушку. Другим, более мирным способом, был обычай у девушек объявлять себя наградой за храбрость своему возлюбленному, вернувшемуся с войны, перед королем, вождями и всем войском. Бдительные родители, подозревающие своих дочерей в подобных наклонностях, запирали их по домам перед возвращением войска. Но те отчаянные девицы, которым удавалось вырваться и добраться до победителей, могли быть уверенными в своем будущем.
Вышедшая перед войском девушка сбросила плед, оставшись в одной тунике, пошла босая по грязному снегу между рядами воинов под общее улюлюканье и, опустившись на колени перед наездником, объявила себя его наградой. Тот поднял ее к себе на угаса, закутал в свой плащ и под визг и вой воинов поцеловал. Еще две отважные девицы проделали то же самое, осчастливив двух зардевшихся всадников из отряда Рикка. Гер рядом ворчал, что его отряд девушки обходят стороной, несмотря на такое количество красавчиков, какого нет больше ни в одном племени. Харт, повернувшись ко мне, сказал:
— Я ждал этого от своей девушки два года. Теперь Олана вышла замуж за другого, и я больше ее не жду.
— Что же ты сам не предложил ей вступить в брак? — спросил я.
— Ты не понимаешь, — встрял Гер, — каждый мужчина мечтает, чтобы девушка перед всем войском и королем объявила его самым достойным и отважным витязем. А Рыбий Хвост, может, и рад был жениться на своей Олане, да не про него была невеста.
Харт уже открыл рот, чтобы огрызнуться на Гера, но вдруг охнул и воскликнул:
— О, Добрый Бог, только не это! Только ее мне не хватало!
К нам уже приближалась пышная красавица в праздничном полосатом платье, босая и с распущенными пронзительно рыжими волосами. Восторженная публика выла и визжала, внося предложения по выбору, кто-то предлагал себя, кто-то своего друга, но, когда девушка остановилась перед угасом Харта, войско взорвалось еще более громкими воплями. Харт что-то жалобно ворчал, заглушаемый общим воем. Смелая красавица раскатистым, низким голосом томно сообщила всем окружающим, что Харт самый смелый и самый красивый витязь в войске.
Гер радостно гоготал, высказан предположение, что, может, и его отметит вниманием какая-нибудь пышненькая дочка пивовара. Впрочем, Гер был уже женат, и если бы несчастная красотка решила выбрать этого великана, то скорее всего оказалась бы рабыней у его властной жены, успешно правившей племенем Узкой Лощины, пока ее супруг искал приключений в чужих землях.
В это время посреди поля перед воинами появилась Морейн на пританцовывающем угасе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123