За оврагом поднимался крутой косогор, поросший частым ельником, сумрачная тень которого усугубляла угрюмое впечатление.
Широкие ступени храма и площадка перед ветхими дверями поросли густой высокой травой, пробившейся сквозь бесчисленные трещины в камне. Величественно и грандиозно возвышался портал древних богов, более древних, чем те, которым поклоняются сейчас люди. Сквозь полуразрушенный изгнивший забор виднелось каменное святилище, напомнившее мне по своей внешней архитектуре антильские храмы. На поляне перед ним столпились люди.
Еще не увидев их, я знал, что Морейн находится там в обществе Поэннинского вождя, мага и незнакомых мне людей. Я вышел из чащобы им навстречу.
Бренн и прежде встречал агрессией все живое, порождаемое лесом, сейчас же он нацелил в меня свое копье. Гвидион, по своему обыкновению, был спокоен и даже не пошевелился. Он так же, как Морейн, по-видимому, узнал меня.
Принцесса остановила своего вспыльчивого возлюбленного, пошла мне навстречу и, сев передо мной на корточки, протянула мне руки. Я не хотел мириться и не позволил ей до меня дотронуться, отшатнувшись назад и оскалившись. Но противостоять Гвиру я не мог. Она подобралась ко мне поближе, бесстрашно обхватив мою голову руками, потрепала меня за ушами, как собаку. И я покорно позволил ей проделать со мной все это.
— Где тебя так долго носило, волчонок? — прошептала она. — Я нуждалась в тебе. Не уходи больше, Блейдд.
Что я мог противопоставить ее тихому шепоту и прикосновению нежных рук? Когда ей было страшно, она, как и прежде, захотела видеть меня рядом. Она попросила меня не вмешиваться, не отговаривать ее и вернулась к Бренну.
Из чувства противоречия я все еще не принимал человеческий облик, желая хоть так выразить мое несогласие с происходящим. Я хотел остаться на поляне, где было много людей в белых одеждах жрецов. Но ко мне подошел Гвидион и сказал:
— Мне нужна твоя помощь, Блейдд, вернись, пожалуйста, в нормальный вид.
Я не стал вступать в спор о том, какой мой вид можно считать нормальным, а просто выполнил просьбу друида. Его глаза засветились радостью, когда он увидел мое человеческое лицо. Он обнял меня, похлопал по плечу и начал быстро и кратко излагать, что от меня требовалось. Мы с ним направились вслед за Морейн и Бренном в сторону святилища.
Друиды остались на поляне, они разжигали костры, тревожно переглядывались и тихо разговаривали, готовясь к своим обрядам. Все это произвело на меня такое дурное впечатление, что я не выдержал и, схватив Морейн за руку, воскликнул:
— Что ты делаешь, Морейн? Ты сошла с ума! Ты подумала, что может произойти с миром в результате этого обряда?
Бренн набычился и, наверное, накинулся бы на меня, если бы не Гвидион, удержавший его.
— Мне важно только то, что произойдет с нами, — тихо ответила принцесса. — А разве ты готов пожертвовать тем, кого любишь, ради сомнительного блага всего мира?
Я подумал, что ради Морейн я готов даже уничтожить весь этот мир.
— Но ты сама можешь погибнуть, — сказал я, разрываемый противоречивыми чувствами.
— Наоборот, — прошептала Морейн, — я могу выжить.
Она говорила твердо, но я читал ее мысли. Сейчас она была напугана и беззащитна, как ребенок.
— Неужели ты не видишь, Морейн, что Гвидион использует тебя для своих целей. Ты только пешка на его игровой доске. Гвидион захотел избавиться от Зверя по каким-то своим личным причинам, а вовсе не для того, чтобы спасти тебя. — Я уже не знал, какие аргументы привести, чтобы остановить ее. — Тебя не пугает, что ты не знаешь, в какую игру он играет?
— Меня не пугает даже то, что я не знаю, с кем он играет в эту игру, — улыбнулась Морейн.
Бренн, наконец, избавился от опеки брата и, нагнувшись ко мне, прошипел мне в лицо что-то нечленораздельное. Потом, взяв принцессу за руку, направился в храм. Мы с Гвидионом поспешили за ними. Вчетвером мы прошли под сводом низких ворот в перекошенном заборе.
Жених и невеста шли впереди по пустому величественному храму. Прошлогодняя листва шуршала под ногами и, казалось, здесь давно уже никого не было. Лучи солнца, проникающие сквозь узкие отверстия под потолком, освещали застывшую в воздухе пыль. В храме пахло гнилью и сыростью. В сумрачных глубинах шевелились тени.
Ряды величественных колонн, покрытых трещинами и мхом, вели нас в глубь здания к небольшой площадке, на которой возвышался алтарь, похожий на большой стол. Я пытался рассмотреть статую бога, которая в таких храмах обычно стоит в алькове за алтарем, но свет падал так, что эта часть храма была абсолютно темной.
Когда наша процессия подошла к полуразрушенному алтарю, тоже покрытому листвой, я увидел, что альков пуст, на месте, где обычно возвышается внушительный монумент, были только разрушенные остатки постамента и обломки камней.
Неожиданно в алькове возникла закутанная в белый плащ фигура. Жрец откинул капюшон, и мы увидели немолодого, смуглого мужчину с выбритой головой и усталым худым лицом. Он был похож на странствующего барда, измученного долгим путешествием под южным небом. Он молча изучал пришедших строгим, почти злобным взглядом.
— Слава Великому! — произнес он неприятным низким голосом, прошелестевшим трескучим эхом под сводами храма. — Что заставило вас потревожить мой покой и уединение?
— Слава Великому! — ответил Гвидион, собираясь добавить что-то еще, но одновременно с ним возвысил голос Бренн:
— Кто ты?
Глаза Жреца сузились, он переводил взгляд с одного брата на другого, словно оценивая, с кем стоит продолжать разговор.
— Я тот, к кому вы пришли! — закричал он вдруг, и эхо его голоса разнеслось по закоулкам заброшенного храма.
«Пришли, пришли», — шептала высохшая листва, вторя эху. Даже невозмутимому Гвидиону стало не по себе. Тем временем Жрец приказал Морейн очистить от листвы и паутины алтарь. И когда она это сделала, мы увидели голубую мраморную поверхность, покрытую бурыми пятнами.
— Никогда еще на мой алтарь не проливалась кровь Туата де Дананн, — прошептал Жрец.
Если учесть, что Дивный Народ не верил в этого бога, то скорей всего принцесса действительно была первой представительницей своего племени, вошедшей в этот храм.
«Как глупо, — подумала Морейн, — венчаться в храме бога, в которого не веришь. Но еще глупее — умереть на его алтаре».
Мурашки пробежали у нее по спине. Ей вдруг показалось, что ее обманом заманили сюда, чтобы совершить ужасное жертвоприношение. Она взглянула на Гвидиона, стоявшего слева от нее, и его взгляд выражал такую заинтересованность в происходящем, что у Морейн не осталось сомнений. Принцесса вздрогнула и отпрянула назад, но Бренн, стоявший у нее за спиной, обхватил ее руками, и она поняла, что не сможет вырваться из его железных объятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Широкие ступени храма и площадка перед ветхими дверями поросли густой высокой травой, пробившейся сквозь бесчисленные трещины в камне. Величественно и грандиозно возвышался портал древних богов, более древних, чем те, которым поклоняются сейчас люди. Сквозь полуразрушенный изгнивший забор виднелось каменное святилище, напомнившее мне по своей внешней архитектуре антильские храмы. На поляне перед ним столпились люди.
Еще не увидев их, я знал, что Морейн находится там в обществе Поэннинского вождя, мага и незнакомых мне людей. Я вышел из чащобы им навстречу.
Бренн и прежде встречал агрессией все живое, порождаемое лесом, сейчас же он нацелил в меня свое копье. Гвидион, по своему обыкновению, был спокоен и даже не пошевелился. Он так же, как Морейн, по-видимому, узнал меня.
Принцесса остановила своего вспыльчивого возлюбленного, пошла мне навстречу и, сев передо мной на корточки, протянула мне руки. Я не хотел мириться и не позволил ей до меня дотронуться, отшатнувшись назад и оскалившись. Но противостоять Гвиру я не мог. Она подобралась ко мне поближе, бесстрашно обхватив мою голову руками, потрепала меня за ушами, как собаку. И я покорно позволил ей проделать со мной все это.
— Где тебя так долго носило, волчонок? — прошептала она. — Я нуждалась в тебе. Не уходи больше, Блейдд.
Что я мог противопоставить ее тихому шепоту и прикосновению нежных рук? Когда ей было страшно, она, как и прежде, захотела видеть меня рядом. Она попросила меня не вмешиваться, не отговаривать ее и вернулась к Бренну.
Из чувства противоречия я все еще не принимал человеческий облик, желая хоть так выразить мое несогласие с происходящим. Я хотел остаться на поляне, где было много людей в белых одеждах жрецов. Но ко мне подошел Гвидион и сказал:
— Мне нужна твоя помощь, Блейдд, вернись, пожалуйста, в нормальный вид.
Я не стал вступать в спор о том, какой мой вид можно считать нормальным, а просто выполнил просьбу друида. Его глаза засветились радостью, когда он увидел мое человеческое лицо. Он обнял меня, похлопал по плечу и начал быстро и кратко излагать, что от меня требовалось. Мы с ним направились вслед за Морейн и Бренном в сторону святилища.
Друиды остались на поляне, они разжигали костры, тревожно переглядывались и тихо разговаривали, готовясь к своим обрядам. Все это произвело на меня такое дурное впечатление, что я не выдержал и, схватив Морейн за руку, воскликнул:
— Что ты делаешь, Морейн? Ты сошла с ума! Ты подумала, что может произойти с миром в результате этого обряда?
Бренн набычился и, наверное, накинулся бы на меня, если бы не Гвидион, удержавший его.
— Мне важно только то, что произойдет с нами, — тихо ответила принцесса. — А разве ты готов пожертвовать тем, кого любишь, ради сомнительного блага всего мира?
Я подумал, что ради Морейн я готов даже уничтожить весь этот мир.
— Но ты сама можешь погибнуть, — сказал я, разрываемый противоречивыми чувствами.
— Наоборот, — прошептала Морейн, — я могу выжить.
Она говорила твердо, но я читал ее мысли. Сейчас она была напугана и беззащитна, как ребенок.
— Неужели ты не видишь, Морейн, что Гвидион использует тебя для своих целей. Ты только пешка на его игровой доске. Гвидион захотел избавиться от Зверя по каким-то своим личным причинам, а вовсе не для того, чтобы спасти тебя. — Я уже не знал, какие аргументы привести, чтобы остановить ее. — Тебя не пугает, что ты не знаешь, в какую игру он играет?
— Меня не пугает даже то, что я не знаю, с кем он играет в эту игру, — улыбнулась Морейн.
Бренн, наконец, избавился от опеки брата и, нагнувшись ко мне, прошипел мне в лицо что-то нечленораздельное. Потом, взяв принцессу за руку, направился в храм. Мы с Гвидионом поспешили за ними. Вчетвером мы прошли под сводом низких ворот в перекошенном заборе.
Жених и невеста шли впереди по пустому величественному храму. Прошлогодняя листва шуршала под ногами и, казалось, здесь давно уже никого не было. Лучи солнца, проникающие сквозь узкие отверстия под потолком, освещали застывшую в воздухе пыль. В храме пахло гнилью и сыростью. В сумрачных глубинах шевелились тени.
Ряды величественных колонн, покрытых трещинами и мхом, вели нас в глубь здания к небольшой площадке, на которой возвышался алтарь, похожий на большой стол. Я пытался рассмотреть статую бога, которая в таких храмах обычно стоит в алькове за алтарем, но свет падал так, что эта часть храма была абсолютно темной.
Когда наша процессия подошла к полуразрушенному алтарю, тоже покрытому листвой, я увидел, что альков пуст, на месте, где обычно возвышается внушительный монумент, были только разрушенные остатки постамента и обломки камней.
Неожиданно в алькове возникла закутанная в белый плащ фигура. Жрец откинул капюшон, и мы увидели немолодого, смуглого мужчину с выбритой головой и усталым худым лицом. Он был похож на странствующего барда, измученного долгим путешествием под южным небом. Он молча изучал пришедших строгим, почти злобным взглядом.
— Слава Великому! — произнес он неприятным низким голосом, прошелестевшим трескучим эхом под сводами храма. — Что заставило вас потревожить мой покой и уединение?
— Слава Великому! — ответил Гвидион, собираясь добавить что-то еще, но одновременно с ним возвысил голос Бренн:
— Кто ты?
Глаза Жреца сузились, он переводил взгляд с одного брата на другого, словно оценивая, с кем стоит продолжать разговор.
— Я тот, к кому вы пришли! — закричал он вдруг, и эхо его голоса разнеслось по закоулкам заброшенного храма.
«Пришли, пришли», — шептала высохшая листва, вторя эху. Даже невозмутимому Гвидиону стало не по себе. Тем временем Жрец приказал Морейн очистить от листвы и паутины алтарь. И когда она это сделала, мы увидели голубую мраморную поверхность, покрытую бурыми пятнами.
— Никогда еще на мой алтарь не проливалась кровь Туата де Дананн, — прошептал Жрец.
Если учесть, что Дивный Народ не верил в этого бога, то скорей всего принцесса действительно была первой представительницей своего племени, вошедшей в этот храм.
«Как глупо, — подумала Морейн, — венчаться в храме бога, в которого не веришь. Но еще глупее — умереть на его алтаре».
Мурашки пробежали у нее по спине. Ей вдруг показалось, что ее обманом заманили сюда, чтобы совершить ужасное жертвоприношение. Она взглянула на Гвидиона, стоявшего слева от нее, и его взгляд выражал такую заинтересованность в происходящем, что у Морейн не осталось сомнений. Принцесса вздрогнула и отпрянула назад, но Бренн, стоявший у нее за спиной, обхватил ее руками, и она поняла, что не сможет вырваться из его железных объятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123