Войско воодушевленно взвыло. Принцесса начала приветственную речь, поздравляя воинов с победой, на ее плечо опустился черный ворон, и среди общего воя я услышал имя Богини. «Вот куда ты метишь, дочка короля Эохайда», — покачал я головой.
После нашей с ней первой встречи, каждый раз, когда я видел ее вновь, я поражался изменениям, произошедшим в Морейн. Теперь передо мной была сама Богиня войны. Ее алый плащ развевался на ветру, черный ворон, сидя на плече, пронзительно кричал, перебивая речь принцессы. Я никогда не видел у Морейн такого смелого, прямого взгляда и уверенных движений, не слышал от нее таких решительных и длинных речей. Передо мной и впрямь была сама Богиня, красивая и отважная, вдохновляющая воинов на ратные подвиги. Армия воодушевленно выла.
Морейн закончила свою речь и, развернув угаса, собиралась удалиться. Но внезапно она вернулась на прежнее место и громко крикнула:
— Я обойдусь без глашатая и не буду морозить ноги, чтобы выбрать себе мужа.
Она уверенно направила угаса вдоль выстроившихся в ряд воинов. Ворон с ее плеча сорвался, тяжело взмахивая черными крыльями, надсадно закаркал и улетел.
Шокированный ее поступком король рвал и метал на своем помосте, но сделать уже ничего не мог. Восхищенные воины окружили Морейн и радостно приветствовали ее. С их точки зрения, именно так должна была выходить замуж их любимица. Они обожали ее еще тогда, когда она была простой пленницей и смогла покорить их сердца своим смелым поведением, чудесным голосом и редким обаянием. Став же принцессой, она вознеслась в их глазах до небес. Они, гадая, кто же приглянулся принцессе, перебирали возможные имена.
Сердце в моей груди забилось, как попавший в ловушку зяблик. Меня вдруг осенило, что это единственный для нас способ быть вместе. Ведь король никогда бы не согласился выдать свою сестру замуж за какого-то горца-волколака, но по традиции он не сможет отменить выбор женщины, сделанный таким образом.
Морейн медленно приближалась к нам, наши взгляды встретились, ее лицо озарилось радостью, а глаза сверкнули озорным лукавством. Она приветливо кивнула мне и проехала мимо. Внутри меня все опустело. Тогда я еще ничего не знал о ее жизни в Поэннине и даже не допускал мысли, что она может забыть меня. Я ревниво вглядывался в лица воинов, стоявших справа от меня, перебирая варианты. «Гвидион, коварный жрец, — вспыхнула болью мысль, — конечно, наивная Морейн не могла устоять перед его обаянием». Но принцесса проехала мимо него и под оглушительные вопли воинов остановила своего угаса напротив Бренна. И шум оборвался, сменившись мертвой тишиной.
Бренн и Морейн молча смотрели друг другу в глаза, и я заметил, что уверенность принцессы сменилась испугом, а вызывающая улыбка сползла с ее лица. Наконец, она справилась с собой и, вновь выдавив из себя улыбку и собравшись с духом, продолжила. Стараясь говорить как можно громче, она произнесла:
— Может ли кто-нибудь назвать более достойного в Поэннине витязя, более храброго и сильного воина, чем ваш вождь, принесший вам победу? — Ответом ей послужила тишина и фырканье угасов.
— Воин! — обратилась она к Бренну и сбилась от волнения, позабыв слова, которые перед ней произносили другие девушки.
Бренн не стал ждать, когда она соберется с мыслями, подъехал вплотную к драконьему коню Морейн, обхватил ее за талию и, резко сдернув, усадил на своего угаса перед собой. Бренн уже успел подарить ей долгий поцелуй, а в тишине по-прежнему слышно было лишь хриплое сопение угасов. Наконец Гер подле меня оглушительно заорал, и тогда все подхватили его крик и завыли.
Праздник продолжался, кругом разожгли костры, жрецы начали свои таинства благодарения богов. Многие вернулись живыми, за их жизни надо было заплатить богам, принеся в жертву пленников. Некоторые погибли, их надо было оплакать и обеспечить им счастливую жизнь на Яблочном Острове. Бесконечные церемонии тянулись, менялись и плавно перетекли в пир. Из-за холода столы были накрыты в помещении дома. В пиршественной зале, холле, коридорах, везде было невероятно тесно, шумно и душно.
Белин и Морейн обошли все столы, каждому вождю даже самого захудалого племени сестра короля лично наполнила элем и поднесла с поклоном кубок или рог. Я видел, как из-под густых бровей короля сверкает его взгляд, словно клинок кинжала. С Морейн он не перекинулся ни словом. Зато, когда она вернулась за стол и села подле Бренна, принц прижал ее к себе и с самым серьезным видом шептал ей на ухо какие-то непристойности. Она хохотала, король свирепел, взбешенный своевольной выходкой Морейн и ее беззаботным смехом. Я заметил, что Гвидион чем-то озабочен и не отходит от влюбленных.
Я смотрел на безумца, которого Морейн умудрилась полюбить, и не мог ее понять. От него исходила такая опасность, что даже у меня, оборотня, волосы на затылке становились дыбом. Я видел их безумную любовь, балансирующую на грани смерти, и казалось, что мое сердце разорвется на части. Потом все слилось в сплошной гомон пира в огромной каменной зале, задымленной пылающими очагами, и потерялось где-то вдали, я перестал замечать происходящее, не видел, как удалились влюбленные, а вслед за ними ушел Гвидион. Я вернулся на родину, чтобы узнать, что Морейн больше не любит меня.
Я вышел, покачиваясь, из пиршественной залы и побрел по заполненному людьми плохо освещенному коридору, который так же резко контрастировал со сверкающими залами антильского дворца, как грязное болото с садовым фонтаном. Палящее светило Антиллы померкло для меня, а Солнце Медового Острова не взошло. Тьма — это порождение человеческой фантазии, тот, кто видит в темноте, не знает о ее существовании. И все же я почувствовал, что такое тьма, глухая и беспросветная, затопившая мое сердце. Я остался во тьме холодных коридоров поэннинского замка и бесцельно брел в неизвестном направлении, пока не наткнулся на Королевского друида, едва не сбив его с ног. Холодные изучающие глаза Гвидиона уставились на меня. Я не видел в них ни участия, ни сочувствия, ничего, кроме презрения к низшему существу. Но потом он вдруг переменился, черты его лица смягчились, он встряхнул головой, будто пробудившись после забытья, и улыбнулся мне своей светлой улыбкой.
— Не отчаивайся, Блейдд, — произнес он почти ласково, — все еще переменится. Если сейчас вокруг тебя тьма, это еще не означает, что все погибло. Просто огонь на время померк, тени сгустились, и ты перестал видеть в темноте.
Гвидион, добрый врачеватель моей души, дал мне желанную надежду. И вот уже мой разум строил восхитительные планы. Она узнает сущность своего избранника и ужаснется. Когда-нибудь моя Морейн будет вновь рыдать у меня на плече, оплакивая свою очередную несбывшуюся мечту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
После нашей с ней первой встречи, каждый раз, когда я видел ее вновь, я поражался изменениям, произошедшим в Морейн. Теперь передо мной была сама Богиня войны. Ее алый плащ развевался на ветру, черный ворон, сидя на плече, пронзительно кричал, перебивая речь принцессы. Я никогда не видел у Морейн такого смелого, прямого взгляда и уверенных движений, не слышал от нее таких решительных и длинных речей. Передо мной и впрямь была сама Богиня, красивая и отважная, вдохновляющая воинов на ратные подвиги. Армия воодушевленно выла.
Морейн закончила свою речь и, развернув угаса, собиралась удалиться. Но внезапно она вернулась на прежнее место и громко крикнула:
— Я обойдусь без глашатая и не буду морозить ноги, чтобы выбрать себе мужа.
Она уверенно направила угаса вдоль выстроившихся в ряд воинов. Ворон с ее плеча сорвался, тяжело взмахивая черными крыльями, надсадно закаркал и улетел.
Шокированный ее поступком король рвал и метал на своем помосте, но сделать уже ничего не мог. Восхищенные воины окружили Морейн и радостно приветствовали ее. С их точки зрения, именно так должна была выходить замуж их любимица. Они обожали ее еще тогда, когда она была простой пленницей и смогла покорить их сердца своим смелым поведением, чудесным голосом и редким обаянием. Став же принцессой, она вознеслась в их глазах до небес. Они, гадая, кто же приглянулся принцессе, перебирали возможные имена.
Сердце в моей груди забилось, как попавший в ловушку зяблик. Меня вдруг осенило, что это единственный для нас способ быть вместе. Ведь король никогда бы не согласился выдать свою сестру замуж за какого-то горца-волколака, но по традиции он не сможет отменить выбор женщины, сделанный таким образом.
Морейн медленно приближалась к нам, наши взгляды встретились, ее лицо озарилось радостью, а глаза сверкнули озорным лукавством. Она приветливо кивнула мне и проехала мимо. Внутри меня все опустело. Тогда я еще ничего не знал о ее жизни в Поэннине и даже не допускал мысли, что она может забыть меня. Я ревниво вглядывался в лица воинов, стоявших справа от меня, перебирая варианты. «Гвидион, коварный жрец, — вспыхнула болью мысль, — конечно, наивная Морейн не могла устоять перед его обаянием». Но принцесса проехала мимо него и под оглушительные вопли воинов остановила своего угаса напротив Бренна. И шум оборвался, сменившись мертвой тишиной.
Бренн и Морейн молча смотрели друг другу в глаза, и я заметил, что уверенность принцессы сменилась испугом, а вызывающая улыбка сползла с ее лица. Наконец, она справилась с собой и, вновь выдавив из себя улыбку и собравшись с духом, продолжила. Стараясь говорить как можно громче, она произнесла:
— Может ли кто-нибудь назвать более достойного в Поэннине витязя, более храброго и сильного воина, чем ваш вождь, принесший вам победу? — Ответом ей послужила тишина и фырканье угасов.
— Воин! — обратилась она к Бренну и сбилась от волнения, позабыв слова, которые перед ней произносили другие девушки.
Бренн не стал ждать, когда она соберется с мыслями, подъехал вплотную к драконьему коню Морейн, обхватил ее за талию и, резко сдернув, усадил на своего угаса перед собой. Бренн уже успел подарить ей долгий поцелуй, а в тишине по-прежнему слышно было лишь хриплое сопение угасов. Наконец Гер подле меня оглушительно заорал, и тогда все подхватили его крик и завыли.
Праздник продолжался, кругом разожгли костры, жрецы начали свои таинства благодарения богов. Многие вернулись живыми, за их жизни надо было заплатить богам, принеся в жертву пленников. Некоторые погибли, их надо было оплакать и обеспечить им счастливую жизнь на Яблочном Острове. Бесконечные церемонии тянулись, менялись и плавно перетекли в пир. Из-за холода столы были накрыты в помещении дома. В пиршественной зале, холле, коридорах, везде было невероятно тесно, шумно и душно.
Белин и Морейн обошли все столы, каждому вождю даже самого захудалого племени сестра короля лично наполнила элем и поднесла с поклоном кубок или рог. Я видел, как из-под густых бровей короля сверкает его взгляд, словно клинок кинжала. С Морейн он не перекинулся ни словом. Зато, когда она вернулась за стол и села подле Бренна, принц прижал ее к себе и с самым серьезным видом шептал ей на ухо какие-то непристойности. Она хохотала, король свирепел, взбешенный своевольной выходкой Морейн и ее беззаботным смехом. Я заметил, что Гвидион чем-то озабочен и не отходит от влюбленных.
Я смотрел на безумца, которого Морейн умудрилась полюбить, и не мог ее понять. От него исходила такая опасность, что даже у меня, оборотня, волосы на затылке становились дыбом. Я видел их безумную любовь, балансирующую на грани смерти, и казалось, что мое сердце разорвется на части. Потом все слилось в сплошной гомон пира в огромной каменной зале, задымленной пылающими очагами, и потерялось где-то вдали, я перестал замечать происходящее, не видел, как удалились влюбленные, а вслед за ними ушел Гвидион. Я вернулся на родину, чтобы узнать, что Морейн больше не любит меня.
Я вышел, покачиваясь, из пиршественной залы и побрел по заполненному людьми плохо освещенному коридору, который так же резко контрастировал со сверкающими залами антильского дворца, как грязное болото с садовым фонтаном. Палящее светило Антиллы померкло для меня, а Солнце Медового Острова не взошло. Тьма — это порождение человеческой фантазии, тот, кто видит в темноте, не знает о ее существовании. И все же я почувствовал, что такое тьма, глухая и беспросветная, затопившая мое сердце. Я остался во тьме холодных коридоров поэннинского замка и бесцельно брел в неизвестном направлении, пока не наткнулся на Королевского друида, едва не сбив его с ног. Холодные изучающие глаза Гвидиона уставились на меня. Я не видел в них ни участия, ни сочувствия, ничего, кроме презрения к низшему существу. Но потом он вдруг переменился, черты его лица смягчились, он встряхнул головой, будто пробудившись после забытья, и улыбнулся мне своей светлой улыбкой.
— Не отчаивайся, Блейдд, — произнес он почти ласково, — все еще переменится. Если сейчас вокруг тебя тьма, это еще не означает, что все погибло. Просто огонь на время померк, тени сгустились, и ты перестал видеть в темноте.
Гвидион, добрый врачеватель моей души, дал мне желанную надежду. И вот уже мой разум строил восхитительные планы. Она узнает сущность своего избранника и ужаснется. Когда-нибудь моя Морейн будет вновь рыдать у меня на плече, оплакивая свою очередную несбывшуюся мечту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123