за толстыми, почти крепостными стенами, Млад насчитал всего шесть помещений. Челядь жила в трех маленьких деревянных избах; во дворе, огороженном белой стеной, стояли кузница, конюшня и амбар.
В палатах было тепло, даже жарко, и довольно светло - под сводами потолка висели светильники с множеством свеч, чад от которых потихоньку сползал к окнам. Стены украшал тонкий светлый рисунок, и наскоро сколоченные нары с соломенными тюфяками, расставленные в несколько рядов, не вязались с его изысканностью. Пахло кровью, потом, рвотой и нечистотами, и слабый запах лекарств не мог перебить душного зловония.
Раненые оглянулись, когда Млад перешел через порог, шириной в добрую сажень.
- Кто тут главный? - спросил он, замявшись и стараясь не глядеть по сторонам.
- Дальше иди, - кивнул ему пожилой ополченец без руки, сидящий на нарах.
Млад с трудом протиснулся через узкий проход, ведущий к следующей двери, но и там его послали дальше. Только в третьей палате он увидел врача - в самом дальнем ее углу. Врач был примерно его ровесником, высоким и широкоплечим, больше напоминающим опытного воина, чем целителя.
- Мы раненых привезли… - сказал Млад в ответ на его вопросительный взгляд.
- Еще? - покачал головой врач, - похоже, кузницу тоже под больницу переделывать придется… Много?
- Двадцать семь. Почти все - студенты.
- Тяжелые?
- Те, кто сам идти не может.
- Сейчас. Погодите немного. Посмотрим.
- Зыба, что там? - раздался сонный голос из-за деревянной загородки, по-видимому, сколоченной вместе с нарами.
- Раненых привезли. Посмотришь?
- Посмотрю. Пусть подождут немного, - голос показался Младу удивительно знакомым.
- Бать, это ты, что ли? - не удержавшись, спросил он слишком громко, и тут же в испуге прикрыл рот рукой, когда врач вскинул на него удивленное и недовольное лицо.
Отец вышел из-за загородки сразу - в исподнем, протирая глаза.
- Лютик… - лицо его исказилось на миг, и громко скрипнули зубы, - живой… А мне сказали, ты под Изборском остался…
- Здорово, бать… - словно извиняясь, сказал Млад, - я не остался… Мы раненых тащили, отстали просто.
- Ну иди сюда, я хоть обниму тебя, - отец качнул головой и закусил губу, - я чувствовал. Я знал, что с тобой все хорошо… Эх, Лютик… Знакомься, Зыба: Млад Мстиславич Ветров, знаменитый на весь Новгород волхв. Жив-здоров, как видишь.
Тихомиров встретил Млада не так радостно, как отец.
- Не знаю я, Мстиславич, что с тобой делать. Мало того, что сотня твоя ни во что твои приказы не ставит, ты и сам им подстать.
- Мы вынесли двадцать семь раненых, - ответил Млад угрюмо.
- А толку? Что в этом толку? Теперь на двадцать семь совершенно бесполезных ртов в осажденном городе будет больше. Только и всего.
- Их бы затоптали, - Млад опустил голову.
- Да. Но мы не в салки тут играем. И неважно, кто из нас больше прав - ты или я. Я тоже не чудовище, я тоже согласен, что бросать раненых стыдно. Но я приказал отступать, а ты что сделал?
- А почему ты не приказал подобрать раненых? - вскинул глаза Млад, - Если считаешь, что бросать их стыдно?
- Потому что я думал о живых и здоровых, о тех, кто дойдет до Пскова и встанет на его стены, а не ляжет в посадничьих палатах. Если бы я приказал подобрать раненых, ты бы сейчас отвечал, почему подобрал не всех! Если б было, кому отвечать, конечно. А скорей всего, ты бы сейчас с прадедами ручкался, как и три четверти твоей сотни! Иди. Доложишь о потерях.
- Погоди, - вздохнул Млад, - мне надо отправить письмо в Новгород.
- Всем надо отправить письма в Новгород, - проворчал Тихомиров, - ко мне уже раз пятьдесят подходили.
Млад сжал губы - неужели у него ничего не получится?
- Понимаешь, мне не просто так надо… Мне надо отправить письмо главному дознавателю, Родомилу Вернигоре. Это важно.
Тихомиров поджал губы и покачал головой.
- Попробуем. Если это действительно важно. Я думал с обозом письма отправить, но тебе, наверное, надо быстрей… Завтра на рассвете обоз с ранеными выйдет в Новгород, но, я думаю, доберется туда только через семь дней. Так что, надо с князем поговорить, его гонцы каждый день туда-сюда отправляются.
- Пусть будет с обозом, - кивнул Млад, - не надо тревожить князя. Главное, чтоб точно дошло по назначению.
Войско ландмаршала Волдхара вон Золингена подошло к стенам Пскова через четверо суток - к его появлению на Великой реке взорвали аршинный слой льда, отсрочив его появление не меньше чем на день. Из соседних деревень за стены шли и шли люди, забирая с собой скот и запасы продовольствия, сжигая свои дома, чтоб они не достались врагам: ландмаршал пришел на пустую выжженную и промерзшую землю. Ему дорого обошлось строительство укреплений - он намеревался штурмовать Псков с юга, там, где размещалась самая низкая и самая длинная стена, где башни стояли реже, чем в Запсковье и со стороны Великой - численное превосходство давало ему такую возможность. Но пушки с этой стены били не хуже, чем с любой другой.
Из сотни Млада в строю осталось пятьдесят пять человек, двенадцать раненых отправились в Новгород с обозом, трое собирались поправиться и вернуться в строй, еще двое были так плохи, что их не рискнули отправлять в семидневное путешествие по Шелони. Двадцать восемь навсегда остались под Изборском…
5. Добробой
Через две недели пришел ответ от Вернигоры - на этот раз его доставил княжеский гонец, тот, который привез тяжелую весть: основные силы новгородского ополчения не придут на помощь псковичам - Великий князь Литовский объявил Руси войну и двинулся ни много - ни мало на Киев. Османская империя заключила союз с крымским ханом и Литвой, и татарская конница с поддержкой турок идет на Киев с другой стороны.
Вернигора звал Млада в Новгород, как только появится возможность покинуть осажденный Псков. Он нашел однорукого кудесника, и нашел его действительно в Белозере - старику исполнилось сто шесть лет, и новгородские волхвы, конечно, отправились за ним, но никто из них не верил, что им удастся сдвинуть его с места - он удалился от людей двадцать лет назад и появляется в городе раз в год, в дни летнего солнцестояния. Никто не знает его силы, которая могла возрасти за эти двадцать лет уединения, но когда-то он считался одним из самых сильных волхвов на Руси.
Вече избрало Черноту Свиблова посадником, князь со дня на день должен был покинуть Псков - ему нечего было делать в осажденном городе. Вернигора остался без поддержки Мариборы и писал, что дни его на должности главного дознавателя сочтены, если, конечно, князь не воспротивится воле Свиблова. Совет господ никогда не имел такой власти при Смеяне Тушиче, какую получил теперь. И без того разоренные сбором ополчения новгородские земли бояре обложили двойной податью, списывая это на войну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
В палатах было тепло, даже жарко, и довольно светло - под сводами потолка висели светильники с множеством свеч, чад от которых потихоньку сползал к окнам. Стены украшал тонкий светлый рисунок, и наскоро сколоченные нары с соломенными тюфяками, расставленные в несколько рядов, не вязались с его изысканностью. Пахло кровью, потом, рвотой и нечистотами, и слабый запах лекарств не мог перебить душного зловония.
Раненые оглянулись, когда Млад перешел через порог, шириной в добрую сажень.
- Кто тут главный? - спросил он, замявшись и стараясь не глядеть по сторонам.
- Дальше иди, - кивнул ему пожилой ополченец без руки, сидящий на нарах.
Млад с трудом протиснулся через узкий проход, ведущий к следующей двери, но и там его послали дальше. Только в третьей палате он увидел врача - в самом дальнем ее углу. Врач был примерно его ровесником, высоким и широкоплечим, больше напоминающим опытного воина, чем целителя.
- Мы раненых привезли… - сказал Млад в ответ на его вопросительный взгляд.
- Еще? - покачал головой врач, - похоже, кузницу тоже под больницу переделывать придется… Много?
- Двадцать семь. Почти все - студенты.
- Тяжелые?
- Те, кто сам идти не может.
- Сейчас. Погодите немного. Посмотрим.
- Зыба, что там? - раздался сонный голос из-за деревянной загородки, по-видимому, сколоченной вместе с нарами.
- Раненых привезли. Посмотришь?
- Посмотрю. Пусть подождут немного, - голос показался Младу удивительно знакомым.
- Бать, это ты, что ли? - не удержавшись, спросил он слишком громко, и тут же в испуге прикрыл рот рукой, когда врач вскинул на него удивленное и недовольное лицо.
Отец вышел из-за загородки сразу - в исподнем, протирая глаза.
- Лютик… - лицо его исказилось на миг, и громко скрипнули зубы, - живой… А мне сказали, ты под Изборском остался…
- Здорово, бать… - словно извиняясь, сказал Млад, - я не остался… Мы раненых тащили, отстали просто.
- Ну иди сюда, я хоть обниму тебя, - отец качнул головой и закусил губу, - я чувствовал. Я знал, что с тобой все хорошо… Эх, Лютик… Знакомься, Зыба: Млад Мстиславич Ветров, знаменитый на весь Новгород волхв. Жив-здоров, как видишь.
Тихомиров встретил Млада не так радостно, как отец.
- Не знаю я, Мстиславич, что с тобой делать. Мало того, что сотня твоя ни во что твои приказы не ставит, ты и сам им подстать.
- Мы вынесли двадцать семь раненых, - ответил Млад угрюмо.
- А толку? Что в этом толку? Теперь на двадцать семь совершенно бесполезных ртов в осажденном городе будет больше. Только и всего.
- Их бы затоптали, - Млад опустил голову.
- Да. Но мы не в салки тут играем. И неважно, кто из нас больше прав - ты или я. Я тоже не чудовище, я тоже согласен, что бросать раненых стыдно. Но я приказал отступать, а ты что сделал?
- А почему ты не приказал подобрать раненых? - вскинул глаза Млад, - Если считаешь, что бросать их стыдно?
- Потому что я думал о живых и здоровых, о тех, кто дойдет до Пскова и встанет на его стены, а не ляжет в посадничьих палатах. Если бы я приказал подобрать раненых, ты бы сейчас отвечал, почему подобрал не всех! Если б было, кому отвечать, конечно. А скорей всего, ты бы сейчас с прадедами ручкался, как и три четверти твоей сотни! Иди. Доложишь о потерях.
- Погоди, - вздохнул Млад, - мне надо отправить письмо в Новгород.
- Всем надо отправить письма в Новгород, - проворчал Тихомиров, - ко мне уже раз пятьдесят подходили.
Млад сжал губы - неужели у него ничего не получится?
- Понимаешь, мне не просто так надо… Мне надо отправить письмо главному дознавателю, Родомилу Вернигоре. Это важно.
Тихомиров поджал губы и покачал головой.
- Попробуем. Если это действительно важно. Я думал с обозом письма отправить, но тебе, наверное, надо быстрей… Завтра на рассвете обоз с ранеными выйдет в Новгород, но, я думаю, доберется туда только через семь дней. Так что, надо с князем поговорить, его гонцы каждый день туда-сюда отправляются.
- Пусть будет с обозом, - кивнул Млад, - не надо тревожить князя. Главное, чтоб точно дошло по назначению.
Войско ландмаршала Волдхара вон Золингена подошло к стенам Пскова через четверо суток - к его появлению на Великой реке взорвали аршинный слой льда, отсрочив его появление не меньше чем на день. Из соседних деревень за стены шли и шли люди, забирая с собой скот и запасы продовольствия, сжигая свои дома, чтоб они не достались врагам: ландмаршал пришел на пустую выжженную и промерзшую землю. Ему дорого обошлось строительство укреплений - он намеревался штурмовать Псков с юга, там, где размещалась самая низкая и самая длинная стена, где башни стояли реже, чем в Запсковье и со стороны Великой - численное превосходство давало ему такую возможность. Но пушки с этой стены били не хуже, чем с любой другой.
Из сотни Млада в строю осталось пятьдесят пять человек, двенадцать раненых отправились в Новгород с обозом, трое собирались поправиться и вернуться в строй, еще двое были так плохи, что их не рискнули отправлять в семидневное путешествие по Шелони. Двадцать восемь навсегда остались под Изборском…
5. Добробой
Через две недели пришел ответ от Вернигоры - на этот раз его доставил княжеский гонец, тот, который привез тяжелую весть: основные силы новгородского ополчения не придут на помощь псковичам - Великий князь Литовский объявил Руси войну и двинулся ни много - ни мало на Киев. Османская империя заключила союз с крымским ханом и Литвой, и татарская конница с поддержкой турок идет на Киев с другой стороны.
Вернигора звал Млада в Новгород, как только появится возможность покинуть осажденный Псков. Он нашел однорукого кудесника, и нашел его действительно в Белозере - старику исполнилось сто шесть лет, и новгородские волхвы, конечно, отправились за ним, но никто из них не верил, что им удастся сдвинуть его с места - он удалился от людей двадцать лет назад и появляется в городе раз в год, в дни летнего солнцестояния. Никто не знает его силы, которая могла возрасти за эти двадцать лет уединения, но когда-то он считался одним из самых сильных волхвов на Руси.
Вече избрало Черноту Свиблова посадником, князь со дня на день должен был покинуть Псков - ему нечего было делать в осажденном городе. Вернигора остался без поддержки Мариборы и писал, что дни его на должности главного дознавателя сочтены, если, конечно, князь не воспротивится воле Свиблова. Совет господ никогда не имел такой власти при Смеяне Тушиче, какую получил теперь. И без того разоренные сбором ополчения новгородские земли бояре обложили двойной податью, списывая это на войну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154