Возможно - смертельна. Я делаю, что в моих силах, но, мне кажется, могу только отсрочить его конец на неопределенный срок. Никто не умеет лечить такие болезни…
- Я слышал, у него падучая?
- Мы различаем множество падучих болезней, у каждой свои причины и свои последствия. Сначала я подозревал отравление беленой или дурманом. Но это не яд. Болезнь началась с маленькой ранки, полученной в бою, это довольно редко встречающаяся разновидность. Обычно такая падучая убивает человека за месяц-другой, но, то ли на нее действуют лекарства, то ли молодое и сильное тело сопротивляются болезни. И, вслед за ухудшением, наступает время облегчения и надежды. И все же… любой припадок может остановить дыхание или сердце. Я могу надеяться только на милость богов, если они пожелают сохранить князю жизнь. Я бы не отказал тебе, если бы не одно обстоятельство: припадки Волота связаны с его волнением, напряжением, холодом и жарой, тряской ездой, ярким светом, громкими звуками: так бывает при любой падучей болезни. И… я слишком дорожу жизнью мальчика, чтобы рисковать ею.
- Я понял, - вздохнул Млад, - скажи, а ты совершенно точно отметаешь возможность отравления?
- Да. Это совершенно точно, - уверено кивнул доктор.
- А… это не может быть наведенной порчей?
- Млад, я не волхв. Я ничего не понимаю в наведении порчи.
- Видишь ли… Я доверяю тебе. Я знаю, ты привязан к князю и желаешь ему добра. Я не хотел бы перекладывать на тебя ответственность, но… Если это связано с болезнью князя, если это наведение порчи… Может быть, все можно изменить. Я не прощу себе, если буду знать, что мог спасти его и не спас.
- Ты хочешь доверить эту тайну мне? - на лице доктора мелькнуло удивление, смешанное с испугом.
- Прости меня. Мне некому ее больше доверить. Возможно, я не прав, возможно, никакой порчи нет, и тогда я напрасно заставлю тебя рисковать.
- Если это может спасти мальчику жизнь, я готов принять на себя любой риск, - тихо сказал доктор.
- Помнишь, на Карачун Вернигора был ранен, и ты говорил об отравленном клинке?
- Разумеется, я помню.
- Его ранил тот, кто сейчас сел на его место - Борута Темный. Чужак. И новый воевода - его сообщник, он пытался убить меня, он подбивал студентов поджечь университет, он на моих глазах убил человека. Вернигора искал их несколько месяцев, но так и не смог найти. А теперь они оба - в Городище. Что я могу думать?
Доктор посмотрел в окно и нагнулся к самому уху Млада.
- А теперь кое-что тебе открою я. Я бы не стал этого говорить, это не мои игры и не мои тайны. Но я вижу, что ты принял на себя груз, который не в силах нести. Я освобожу тебя от него. Волот знает об этом. Ослепший Вернигора остается его правой рукой. Никто не должен догадаться, ты понимаешь меня? Никто.
Млад кивнул.
- И все же… Я советую тебе - будь очень осторожен. Это действительно страшные люди, люди без чести и жалости. Они не подозревают ни о чем, но за каждым углом им мерещится опасность.
Ширяй вернулся только на Покров: худой, в лохмотьях, простуженный и усталый. Млад к тому времени едва начал ходить. Ширяй пришел ночью и долго стучался в окно, потому что Дана запирала двери. К тому времени никто не верил в его возвращение, и даже надежда на то, что он жив, таяла с каждым днем.
Млад проснулся от стука по стеклу и вначале испугался: что-то случилось. Дана спала - она в эти дни много спала, до появления ребенка оставалось совсем немного времени. Млад выглянул в окно, но в кромешной темноте ничего не увидел.
- Это я, Мстиславич, - услышал он и сначала даже не поверил - его не удивил бы никакой морок.
Млад кинулся к двери едва ли не бегом, Ширяй не успел подняться на крыльцо, когда он распахнул дверь ему навстречу.
- Здорово, Мстиславич, - сказал парень и хотел пройти в дом, но Млад обнял его и прижал к себе.
- Здравствуй, - шепнул он, - я перестал надеяться…
Ширяй подозрительно засопел и дернулся, но быстро взял себя в руки, обнимая учителя.
- Как я продрог, Мстиславич… - в конце концов, сказал он хрипло.
- Сейчас. Чай поставлю. Баню стоплю. У нас тепло, вечером печку топили. Заходи, заходи! Где ж тебя носило? Что с тобой приключилось?
- Я в Ладоге был. Долго не мог уйти, там же шведы, - Ширяй сел за стол.
Млад зажег свечу и принялся раздувать самовар.
- Как ты туда попал?
- Заблудился. Вышел на Оять, оттуда на Свирь. Только я не знал, что это Оять и Свирь! - он усмехнулся, - хорошо, догадался к Ладоге повернуть, а не к Онеге!
- А коня куда дел?
- Да его волки задрали еще по пути туда. Ночью. Чего меня не тронули, я так и не понял.
- До Белозера-то добрался?
- Да, - Ширяй сник.
- И однорукого кудесника видел?
- Видел, Мстиславич. Никакой он не кудесник. Он такой же, как Белояр, только старше намного.
- Тебе-то откуда знать? - Млад улыбнулся.
Ширяй пожал плечами:
- Да видно. А даже если он и кудесник, все равно он никуда не пойдет.
- Это другое дело. Ты читал сказку про лису и виноград?
- Какая разница, - Ширяй вздохнул, приподнимая плечи, - кудесник он или нет, он не хочет, понимаешь? То ли боится, то ли ленится. Я не понял. Я две недели у него в ногах валялся, как дурак.
- Да ты, наверное, грубил и угрожал, - Млад усмехнулся.
- Ничего подобного! А то я не знаю, когда можно грубить, а когда нельзя! Ну, под конец, конечно, я ему высказал. Что он предатель.
- Не помогло?
- Неа. Он это… созерцает. Наслаждается каждой секундой, прожитой в этом мире.
- Может быть, он что-нибудь посоветовал тебе? Предложил? Научил? Или ты не слушал?
- Научил… Предложил остаться, вместе с ним на воду глядеть. Говорил, что может мне многое рассказать.
- А ты, наглец, что ответил старому человеку? - Млад сел за стол напротив него.
- Я сказал, как только разберусь с Иессем, так сразу и приеду на воду смотреть… - буркнул Ширяй зло и самоуверенно.
- Другого я и не ждал.
- Мстиславич, а что ты хотел? Чтоб я его байки слушал до зимы?
- Нет. Я хотел всего лишь, чтоб твой отказ прозвучал мягко и уважительно. Ну, а Вернигору ты там видел?
- Нет. Не дошел до Белозера Вернигора. Никто его там не видел и не слышал.
Млад не стал рассказывать Ширяю о разговоре с доктором Велезаром, но его слова подтвердили то, о чем говорил доктор: Вернигора где-то рядом, он никуда не уходил!
А на следующую ночь родился сын Добробоя - он словно ждал возвращения Ширяя, заранее признавая его своим приемным отцом. Роды были очень тяжелыми, мальчик оказался крупным, а его мать еще не стала настоящей женщиной, не успела приобрести зрелой крепости и широкой кости.
Ширяй ходил вокруг бани, где две сычевские повитухи принимали роды, заглядывал в окна, но не выдержал в конце концов и побежал в университет, звать врачей.
Он первым из мужчин увидел младенца, хотя некровной родне не положено смотреть на детей в первые дни их жизни, а вернувшись домой, рассказывал Младу, захлебываясь от восторга, какой это замечательный парень, какой у него бас, и как он похож на своего родного отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
- Я слышал, у него падучая?
- Мы различаем множество падучих болезней, у каждой свои причины и свои последствия. Сначала я подозревал отравление беленой или дурманом. Но это не яд. Болезнь началась с маленькой ранки, полученной в бою, это довольно редко встречающаяся разновидность. Обычно такая падучая убивает человека за месяц-другой, но, то ли на нее действуют лекарства, то ли молодое и сильное тело сопротивляются болезни. И, вслед за ухудшением, наступает время облегчения и надежды. И все же… любой припадок может остановить дыхание или сердце. Я могу надеяться только на милость богов, если они пожелают сохранить князю жизнь. Я бы не отказал тебе, если бы не одно обстоятельство: припадки Волота связаны с его волнением, напряжением, холодом и жарой, тряской ездой, ярким светом, громкими звуками: так бывает при любой падучей болезни. И… я слишком дорожу жизнью мальчика, чтобы рисковать ею.
- Я понял, - вздохнул Млад, - скажи, а ты совершенно точно отметаешь возможность отравления?
- Да. Это совершенно точно, - уверено кивнул доктор.
- А… это не может быть наведенной порчей?
- Млад, я не волхв. Я ничего не понимаю в наведении порчи.
- Видишь ли… Я доверяю тебе. Я знаю, ты привязан к князю и желаешь ему добра. Я не хотел бы перекладывать на тебя ответственность, но… Если это связано с болезнью князя, если это наведение порчи… Может быть, все можно изменить. Я не прощу себе, если буду знать, что мог спасти его и не спас.
- Ты хочешь доверить эту тайну мне? - на лице доктора мелькнуло удивление, смешанное с испугом.
- Прости меня. Мне некому ее больше доверить. Возможно, я не прав, возможно, никакой порчи нет, и тогда я напрасно заставлю тебя рисковать.
- Если это может спасти мальчику жизнь, я готов принять на себя любой риск, - тихо сказал доктор.
- Помнишь, на Карачун Вернигора был ранен, и ты говорил об отравленном клинке?
- Разумеется, я помню.
- Его ранил тот, кто сейчас сел на его место - Борута Темный. Чужак. И новый воевода - его сообщник, он пытался убить меня, он подбивал студентов поджечь университет, он на моих глазах убил человека. Вернигора искал их несколько месяцев, но так и не смог найти. А теперь они оба - в Городище. Что я могу думать?
Доктор посмотрел в окно и нагнулся к самому уху Млада.
- А теперь кое-что тебе открою я. Я бы не стал этого говорить, это не мои игры и не мои тайны. Но я вижу, что ты принял на себя груз, который не в силах нести. Я освобожу тебя от него. Волот знает об этом. Ослепший Вернигора остается его правой рукой. Никто не должен догадаться, ты понимаешь меня? Никто.
Млад кивнул.
- И все же… Я советую тебе - будь очень осторожен. Это действительно страшные люди, люди без чести и жалости. Они не подозревают ни о чем, но за каждым углом им мерещится опасность.
Ширяй вернулся только на Покров: худой, в лохмотьях, простуженный и усталый. Млад к тому времени едва начал ходить. Ширяй пришел ночью и долго стучался в окно, потому что Дана запирала двери. К тому времени никто не верил в его возвращение, и даже надежда на то, что он жив, таяла с каждым днем.
Млад проснулся от стука по стеклу и вначале испугался: что-то случилось. Дана спала - она в эти дни много спала, до появления ребенка оставалось совсем немного времени. Млад выглянул в окно, но в кромешной темноте ничего не увидел.
- Это я, Мстиславич, - услышал он и сначала даже не поверил - его не удивил бы никакой морок.
Млад кинулся к двери едва ли не бегом, Ширяй не успел подняться на крыльцо, когда он распахнул дверь ему навстречу.
- Здорово, Мстиславич, - сказал парень и хотел пройти в дом, но Млад обнял его и прижал к себе.
- Здравствуй, - шепнул он, - я перестал надеяться…
Ширяй подозрительно засопел и дернулся, но быстро взял себя в руки, обнимая учителя.
- Как я продрог, Мстиславич… - в конце концов, сказал он хрипло.
- Сейчас. Чай поставлю. Баню стоплю. У нас тепло, вечером печку топили. Заходи, заходи! Где ж тебя носило? Что с тобой приключилось?
- Я в Ладоге был. Долго не мог уйти, там же шведы, - Ширяй сел за стол.
Млад зажег свечу и принялся раздувать самовар.
- Как ты туда попал?
- Заблудился. Вышел на Оять, оттуда на Свирь. Только я не знал, что это Оять и Свирь! - он усмехнулся, - хорошо, догадался к Ладоге повернуть, а не к Онеге!
- А коня куда дел?
- Да его волки задрали еще по пути туда. Ночью. Чего меня не тронули, я так и не понял.
- До Белозера-то добрался?
- Да, - Ширяй сник.
- И однорукого кудесника видел?
- Видел, Мстиславич. Никакой он не кудесник. Он такой же, как Белояр, только старше намного.
- Тебе-то откуда знать? - Млад улыбнулся.
Ширяй пожал плечами:
- Да видно. А даже если он и кудесник, все равно он никуда не пойдет.
- Это другое дело. Ты читал сказку про лису и виноград?
- Какая разница, - Ширяй вздохнул, приподнимая плечи, - кудесник он или нет, он не хочет, понимаешь? То ли боится, то ли ленится. Я не понял. Я две недели у него в ногах валялся, как дурак.
- Да ты, наверное, грубил и угрожал, - Млад усмехнулся.
- Ничего подобного! А то я не знаю, когда можно грубить, а когда нельзя! Ну, под конец, конечно, я ему высказал. Что он предатель.
- Не помогло?
- Неа. Он это… созерцает. Наслаждается каждой секундой, прожитой в этом мире.
- Может быть, он что-нибудь посоветовал тебе? Предложил? Научил? Или ты не слушал?
- Научил… Предложил остаться, вместе с ним на воду глядеть. Говорил, что может мне многое рассказать.
- А ты, наглец, что ответил старому человеку? - Млад сел за стол напротив него.
- Я сказал, как только разберусь с Иессем, так сразу и приеду на воду смотреть… - буркнул Ширяй зло и самоуверенно.
- Другого я и не ждал.
- Мстиславич, а что ты хотел? Чтоб я его байки слушал до зимы?
- Нет. Я хотел всего лишь, чтоб твой отказ прозвучал мягко и уважительно. Ну, а Вернигору ты там видел?
- Нет. Не дошел до Белозера Вернигора. Никто его там не видел и не слышал.
Млад не стал рассказывать Ширяю о разговоре с доктором Велезаром, но его слова подтвердили то, о чем говорил доктор: Вернигора где-то рядом, он никуда не уходил!
А на следующую ночь родился сын Добробоя - он словно ждал возвращения Ширяя, заранее признавая его своим приемным отцом. Роды были очень тяжелыми, мальчик оказался крупным, а его мать еще не стала настоящей женщиной, не успела приобрести зрелой крепости и широкой кости.
Ширяй ходил вокруг бани, где две сычевские повитухи принимали роды, заглядывал в окна, но не выдержал в конце концов и побежал в университет, звать врачей.
Он первым из мужчин увидел младенца, хотя некровной родне не положено смотреть на детей в первые дни их жизни, а вернувшись домой, рассказывал Младу, захлебываясь от восторга, какой это замечательный парень, какой у него бас, и как он похож на своего родного отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154