Люди потихоньку начали расходиться, татарчата так и не рискнули отпереть дверь. После битвы с огнем наступало умиротворение - голоса стали тише, спокойней.
- Младик? - услышал он голос Даны и тут же почувствовал ее прикосновение к волосам.
Глаза открывать не хотелось - даже на то, чтоб поднять веки, не осталось сил. Но это была Дана, и перед ней Млад не мог показаться слабым и беспомощным. Ему вдруг стало неловко из-за связанных за спиной рук. Он поднял голову и хотел встать, но Дана присела на корточки за его спиной и начала возиться с кожаным ремешком, стягивающим его запястья.
- Руки отморозил, - проворчала она, нагибаясь еще ниже и хватая узел зубами, - и без шапки…
- Я… я сам…
- Что «ты сам»? - засмеялась она, - руки себе развяжешь? Сиди! Чудушко…
Узел ослаб, и через полминуты Млад уже тер затекшие запястья негнущимися пальцами.
- Ты идти-то можешь? - спросила Дана, накрывая теплыми руками его уши.
- Могу, - Млад схватился рукой за перила, но замерзшие, распухшие пальцы соскользнули, и от напряжения внутри все затряслось и разъехалось.
- Давай-ка я тебе помогу, герой… - Дана закинула его руку себе на плечо, - а то ты совсем замерзнешь.
Млад не чувствовал холода - наверное, и вправду начал замерзать. И только поднявшись на дрожащие ноги, вдруг подумал: а где же Ширяй? У него ведь тоже связаны руки! Млад оглянулся по сторонам, но шаманенка нигде не заметил.
- О твоем подвиге кощуны сложат песню, - Дана обхватила его пояс, не давая ему осесть на землю.
- Ты опять шутишь? - Младу было неловко опираться на нее всей тяжестью. Он мечтал носить ее на руках, и никак не предполагал обратного… Но ноги заплетались, подгибались колени, и земля уходила из-под валенок.
- Почему я обязательно должна шутить? Ну ты хотя бы ноги переставляй!
- Да, я стараюсь, - Млад улыбнулся.
- И ты еще удивляешься тому, что студенты тебя боготворят? Если ты вкладываешь в лекции хотя бы сотую долю своей силы, они должны испытывать священный трепет! Я сама едва не кинулась тушить огонь вместе со всеми!
- Я не смог выйти из этого по своей воле… Мой дед вздул бы меня за это. Это напрасная трата сил.
- Ты поэтому не можешь идти? - спросила Дана, и Младу послышалась нежность в ее голосе.
- Так бывает всегда. Мне надо настойки глотнуть, и все пройдет. Если бы не гадание в Городище, я бы не так устал. Так часто нельзя, нужно время на восстановление.
- Сейчас дойдем до тебя, ты глотнешь своей настойки, и я уложу тебя спать, хорошо?
Ширяй ввалился в дом, когда Дана умывала Младу лицо. Драка со студентами не прошла даром: кроме ссадин и синяков, в тепле у него пошла кровь носом. Прикосновения ее пальцев - нежные и осторожные - Млад находил необыкновенно приятными. Он перестал испытывать неловкость, настолько хорошо ему было в ее руках. И усталость уже не казалась невыносимой: сменилась расслабленностью и успокоением.
Дана успела вскипятить самовар, заварила чай, и это оказалось как нельзя кстати: Ширяй вернулся без шапки, промерзший до костей и весь в снегу.
- Ушел он от меня… - выдохнул шаманенок с порога.
- Кто? - не понял Млад.
- Кто-кто? Градята!
Млад сидел в углу, на лавке, с подушкой под спиной, запрокинув голову, а Дана суетилась вокруг него с мокрым полотенцем в руках.
- Градята - это ваш верховод? - спросил Млад, скосив глаза на Ширяя.
- Да, - буркнул тот, снимая обледеневший полушубок.
- Откуда он взялся?
- Я не знаю… Он давно приходит. Я думал, он в Сычевке живет, хотел узнать, у кого, - Ширяй повесил полушубок на гвоздь и скинул валенки, зябко поводя плечами, - а он через лес ушел, по тропинке…
Дана покачала головой, положила мокрое полотенце Младу на переносицу и подошла к двери: встряхнуть полушубок Ширяя. Млад вспомнил, что так делала его мама, когда он в детстве возвращался домой весь в снегу, и ему стало так хорошо от этого…
- В темноте я его быстро потерял, - продолжил Ширяй, - не увидел, где он сошел с тропинки… А может, он на Волхов вышел сразу. А может, и затаился где.
- Погоди, - сообразил Млад, опустив запрокинутую голову, - ты что, ходил за ним по лесу? Следил за ним?
- Ну да, - Ширяй сел за стол и придвинул руки к кипящему самовару, как к печке.
- Младик, голову подними, - строго сказала Дана, - сейчас я снег приложу.
- Знаешь, мне показалось, что этот человек опасен… - Млад испугался, представив себе жесткое лицо незнакомца и семнадцатилетнего юнца, вздумавшего за ним следить, - зачем тебе это понадобилось?
- Ну… Я захотел понять, кто он на самом деле.
- Лучше бы ты захотел это понять вчера. А еще лучше - неделю назад, - проворчал Млад.
Дана вернулась с крыльца, зачерпнув пригоршню снега, и сказала Ширяю, прикладывая смятую ледышку Младу к переносице:
- Стыдно должно быть.
- Млад Мстиславич уже дал мне в зубы, - Ширяй налил себе чаю и раскрыл книгу.
- Мало дал, - покачала головой Дана.
Ширяй посмотрел на нее недовольно, словно надеялся, что она поскорей уйдет, уткнулся в книгу, но не выдержал и спросил:
- Млад Мстиславич, а я, когда научусь сам шаманить, так смогу, как ты?
Млад пожал плечами - он на самом деле не очень хорошо понял, что с ним произошло и как у него это получилось.
- Во всяком случае, ты мне очень помог.
- Да ну? - Ширяй приоткрыл рот.
- Конечно. Твои слова посеяли первые сомнения. И у меня появилось время подумать.
- Это было так здорово! Ты когда заговорил, они все обалдели, у них рожи вытянулись! А Градята как испугался! Я сначала не верил, я думал - сожгут нас сейчас вместе с татарами! А Млад Мстиславич стоит и ничего не делает! Как дурак!
- Язык придержи! - фыркнула Дана, - ты с кем разговариваешь, а? Кто это у тебя «как дурак»?
Ширяй ничуть не смутился:
- А что еще я должен был думать? Если честно, я испугался. А ты, Млад Мстиславич?
Млад снова пожал плечами и глянул на Дану:
- Я испугался, когда Дану Глебовну увидел. Я просто не понял сначала, что она задумала, и испугался.
- Задумала? Ничего я не задумывала, - проворчала вполголоса Дана, - я тебя бежала спасать. Стоял, действительно, как дурак…
- Вот! Сама говоришь «как дурак», а на меня шипишь! - кивнул ей Ширяй.
- Меня спасать? - Млад поднял брови.
- Конечно тебя, чудушко мое, кого же еще?
7. Утро перед вечем
На следующее утро, едва рассвело, к Младу в дверь постучался Белояр. Млад только поднялся, совершенно не выспался и чувствовал что-то вроде похмелья. Хорошо, что вернулся Добробой - принес воды, согрел самовар и сварил кашу; от Ширяя в таких делах не было никакого проку. Миша, гулявший все утро в одиночестве, вернулся и зыркал запавшими глазами по сторонам - Млад с минуты на минуту ждал нового срыва.
Белояр пришел пешком, в том же белом армяке, с тем же посохом, и Млад очень жалел, что не может оказать ему более достойного приема.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
- Младик? - услышал он голос Даны и тут же почувствовал ее прикосновение к волосам.
Глаза открывать не хотелось - даже на то, чтоб поднять веки, не осталось сил. Но это была Дана, и перед ней Млад не мог показаться слабым и беспомощным. Ему вдруг стало неловко из-за связанных за спиной рук. Он поднял голову и хотел встать, но Дана присела на корточки за его спиной и начала возиться с кожаным ремешком, стягивающим его запястья.
- Руки отморозил, - проворчала она, нагибаясь еще ниже и хватая узел зубами, - и без шапки…
- Я… я сам…
- Что «ты сам»? - засмеялась она, - руки себе развяжешь? Сиди! Чудушко…
Узел ослаб, и через полминуты Млад уже тер затекшие запястья негнущимися пальцами.
- Ты идти-то можешь? - спросила Дана, накрывая теплыми руками его уши.
- Могу, - Млад схватился рукой за перила, но замерзшие, распухшие пальцы соскользнули, и от напряжения внутри все затряслось и разъехалось.
- Давай-ка я тебе помогу, герой… - Дана закинула его руку себе на плечо, - а то ты совсем замерзнешь.
Млад не чувствовал холода - наверное, и вправду начал замерзать. И только поднявшись на дрожащие ноги, вдруг подумал: а где же Ширяй? У него ведь тоже связаны руки! Млад оглянулся по сторонам, но шаманенка нигде не заметил.
- О твоем подвиге кощуны сложат песню, - Дана обхватила его пояс, не давая ему осесть на землю.
- Ты опять шутишь? - Младу было неловко опираться на нее всей тяжестью. Он мечтал носить ее на руках, и никак не предполагал обратного… Но ноги заплетались, подгибались колени, и земля уходила из-под валенок.
- Почему я обязательно должна шутить? Ну ты хотя бы ноги переставляй!
- Да, я стараюсь, - Млад улыбнулся.
- И ты еще удивляешься тому, что студенты тебя боготворят? Если ты вкладываешь в лекции хотя бы сотую долю своей силы, они должны испытывать священный трепет! Я сама едва не кинулась тушить огонь вместе со всеми!
- Я не смог выйти из этого по своей воле… Мой дед вздул бы меня за это. Это напрасная трата сил.
- Ты поэтому не можешь идти? - спросила Дана, и Младу послышалась нежность в ее голосе.
- Так бывает всегда. Мне надо настойки глотнуть, и все пройдет. Если бы не гадание в Городище, я бы не так устал. Так часто нельзя, нужно время на восстановление.
- Сейчас дойдем до тебя, ты глотнешь своей настойки, и я уложу тебя спать, хорошо?
Ширяй ввалился в дом, когда Дана умывала Младу лицо. Драка со студентами не прошла даром: кроме ссадин и синяков, в тепле у него пошла кровь носом. Прикосновения ее пальцев - нежные и осторожные - Млад находил необыкновенно приятными. Он перестал испытывать неловкость, настолько хорошо ему было в ее руках. И усталость уже не казалась невыносимой: сменилась расслабленностью и успокоением.
Дана успела вскипятить самовар, заварила чай, и это оказалось как нельзя кстати: Ширяй вернулся без шапки, промерзший до костей и весь в снегу.
- Ушел он от меня… - выдохнул шаманенок с порога.
- Кто? - не понял Млад.
- Кто-кто? Градята!
Млад сидел в углу, на лавке, с подушкой под спиной, запрокинув голову, а Дана суетилась вокруг него с мокрым полотенцем в руках.
- Градята - это ваш верховод? - спросил Млад, скосив глаза на Ширяя.
- Да, - буркнул тот, снимая обледеневший полушубок.
- Откуда он взялся?
- Я не знаю… Он давно приходит. Я думал, он в Сычевке живет, хотел узнать, у кого, - Ширяй повесил полушубок на гвоздь и скинул валенки, зябко поводя плечами, - а он через лес ушел, по тропинке…
Дана покачала головой, положила мокрое полотенце Младу на переносицу и подошла к двери: встряхнуть полушубок Ширяя. Млад вспомнил, что так делала его мама, когда он в детстве возвращался домой весь в снегу, и ему стало так хорошо от этого…
- В темноте я его быстро потерял, - продолжил Ширяй, - не увидел, где он сошел с тропинки… А может, он на Волхов вышел сразу. А может, и затаился где.
- Погоди, - сообразил Млад, опустив запрокинутую голову, - ты что, ходил за ним по лесу? Следил за ним?
- Ну да, - Ширяй сел за стол и придвинул руки к кипящему самовару, как к печке.
- Младик, голову подними, - строго сказала Дана, - сейчас я снег приложу.
- Знаешь, мне показалось, что этот человек опасен… - Млад испугался, представив себе жесткое лицо незнакомца и семнадцатилетнего юнца, вздумавшего за ним следить, - зачем тебе это понадобилось?
- Ну… Я захотел понять, кто он на самом деле.
- Лучше бы ты захотел это понять вчера. А еще лучше - неделю назад, - проворчал Млад.
Дана вернулась с крыльца, зачерпнув пригоршню снега, и сказала Ширяю, прикладывая смятую ледышку Младу к переносице:
- Стыдно должно быть.
- Млад Мстиславич уже дал мне в зубы, - Ширяй налил себе чаю и раскрыл книгу.
- Мало дал, - покачала головой Дана.
Ширяй посмотрел на нее недовольно, словно надеялся, что она поскорей уйдет, уткнулся в книгу, но не выдержал и спросил:
- Млад Мстиславич, а я, когда научусь сам шаманить, так смогу, как ты?
Млад пожал плечами - он на самом деле не очень хорошо понял, что с ним произошло и как у него это получилось.
- Во всяком случае, ты мне очень помог.
- Да ну? - Ширяй приоткрыл рот.
- Конечно. Твои слова посеяли первые сомнения. И у меня появилось время подумать.
- Это было так здорово! Ты когда заговорил, они все обалдели, у них рожи вытянулись! А Градята как испугался! Я сначала не верил, я думал - сожгут нас сейчас вместе с татарами! А Млад Мстиславич стоит и ничего не делает! Как дурак!
- Язык придержи! - фыркнула Дана, - ты с кем разговариваешь, а? Кто это у тебя «как дурак»?
Ширяй ничуть не смутился:
- А что еще я должен был думать? Если честно, я испугался. А ты, Млад Мстиславич?
Млад снова пожал плечами и глянул на Дану:
- Я испугался, когда Дану Глебовну увидел. Я просто не понял сначала, что она задумала, и испугался.
- Задумала? Ничего я не задумывала, - проворчала вполголоса Дана, - я тебя бежала спасать. Стоял, действительно, как дурак…
- Вот! Сама говоришь «как дурак», а на меня шипишь! - кивнул ей Ширяй.
- Меня спасать? - Млад поднял брови.
- Конечно тебя, чудушко мое, кого же еще?
7. Утро перед вечем
На следующее утро, едва рассвело, к Младу в дверь постучался Белояр. Млад только поднялся, совершенно не выспался и чувствовал что-то вроде похмелья. Хорошо, что вернулся Добробой - принес воды, согрел самовар и сварил кашу; от Ширяя в таких делах не было никакого проку. Миша, гулявший все утро в одиночестве, вернулся и зыркал запавшими глазами по сторонам - Млад с минуты на минуту ждал нового срыва.
Белояр пришел пешком, в том же белом армяке, с тем же посохом, и Млад очень жалел, что не может оказать ему более достойного приема.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154