Внезапно темнота эта затрепетала, отшатнулась, оттесняемая огнем. Загорелись три дома, должно быть, подожженные немцами, пробравшимися в город. Бревна, высушенные временем, вспыхнули, как порох, пылали, рассыпая по черному небу искры, дружно, с веселой яростью - пожар некому было гасить. Пламя властно обнимало пространство все шире и шире, расстилая по земле колеблющиеся красноватые полосы, и в их неверном зловещем свете заметно было, как по полю бродили немецкие солдаты, отыскивая раненых и убитых.
По улице, в развевающихся знаменах огня, проскакали всадники. Они направились прямо к нам.
- Немцы! - заорало сразу несколько голосов. Кто-то выстрелил, кто-то побежал в тень домов...
- Стойте! - крикнул Чертыханов. - Свои! - Он кинулся навстречу передней лошади, осадил, повиснув на ее морде. - Сержант Мартынов! Окаянная голова! Думал, сковырнули тебя, как по нотам... Слезай, конник! - Он подергал сержанта за сапог.
- Отстань, - сказал Мартынов сердито, но в голосе его тоже слышалась радость оттого, что вернулся к своим цел и невредим. - Где комбат?
- Вот он, не видишь?
Мартынов слез с лошади и, подойдя ко мне, произнес скупо:
- Разведка поставленную задачу выполнила... - Помолчал немного, вглядываясь в меня. - Группа Куделина не вернулась, товарищ капитан?
- Вернулась.
Мартынов облегченно вздохнул и улыбнулся.
- Разрешите доложить о действиях разведки. Я коротко...
Мимо нас, спускаясь вниз к реке Тарусе, двигались роты красноармейцев. Дорогу им освещало зарево. Тени от идущих были уродливо удлиненные, черные, тревожные... Мартынов, склонив голову, обмотанную нечистой марлевой повязкой, некоторое время смотрел на эту молчаливую процессию, отходящую на восток, спросил:
- Приказ был?
- Да.
Браслетов попросил сержанта:
- Ну расскажи, расскажи... Где лошадей взял?
- В направлении на Серпухов движется немецкая Пятьдесят вторая пехотная дивизия. Наш батальон вел бой с первым батальоном Сто восемьдесят первого пехотного полка. С малой артиллерией, с минометами. Танков немного, мы насчитали три.
- Они приказали долго жить, - вставил Чертыханов хвастливо. Перещелкали их, как орехи.
Мартынов скептически усмехнулся.
- Уж не ты ли щелкал?
- Нет, тебя дожидался...
- Ну, ну, сержант, - торопил Браслетов. - Что дальше?..
- Мы напали на обоз полка, растрепали его, захватили пленных, документы... Вот они. - Мартынов подбежал к бойцу, стоящему поодаль, держа под уздцы лошадь, взял у него кожаную сумку, такую же сумку снял с себя и все это передал мне. - Пленных привезти не удалось. Они погибли в перестрелке от своих же. Штабную машину сожгли. Оружие и лошадей забрали... - Помолчал, на лицо его лег красный отблеск пожара, темень залила глазницы. - Трое убитых, четверо раненых, товарищ капитан. Одного тяжелораненого оставили в деревне Сьяново у женщины, приказали ухаживать за ним.
- Устал, сержант? - спросил Браслетов.
Полные, круто вывернутые губы Мартынова разомкнула улыбка.
- На войне усталых не бывает, товарищ комиссар. Не должно быть.
- На войне кто устал - тот пропал, - добавил Чертыханов. - Как по нотам...
Старший лейтенант Скнига, спускаясь по улице, еще издали увидел силуэты лошадей, подбежал.
- Чьи кони? - спросил он взволнованно-радостным голосом. - Чьи кони? Кто хозяин?.. - Он обошел лошадь, похлопывая и поглаживая ее. Затем бросился к нам. - Комбат, откуда такие прекрасные кони?
- Разведчики привели, - сказал я. - Понравились?
- Еще бы! Сильные, как гусеничные тракторы. У меня двух лошадей подбило. Не дашь?..
- Надо подумать. - Я переглянулся с Браслетовым.
- У меня пушку не на чем таскать, честное слово, - настаивал Скнига.
- Зачем таскать твои пушки, они танки пропускают, - сказал я. - Нас чуть не раздавило в сарае. Вот Чертыханов свидетель...
- Так точно, если бы не посторонились немного, - подтвердил Прокофий.
- А два других! - воскликнул старший лейтенант. - Они бы наделали вам дел!..
- Ладно, уговорил, - ответил я. - Дадим. Как ты считаешь, сержант, не жалко отдавать?
- Чего их жалеть? - ответил Мартынов. - На немцев работали, теперь пускай на нас поработают.
Старший лейтенант Скнига выбрал двух лошадей покрупнее и повел их по улице в темноту; лошади, храпя, испуганно косились на зарево, на мелькание черных теней, в их крупных влажных глазах зажигались и гасли красные звезды.
- Сержант, - сказал я, обращаясь к Мартынову; он обернулся ко мне широкой выпуклой грудью в расстегнутой шинели - лицо хмурое, затвердевшее от лишений, опасностей и усталости. - Тебе придется выдвинуться вперед и прощупать, что там. Как бы не попасть нам в руки немцев. - Чертыханов посветил фонариком, я взглянул на часы. - В двадцать три часа ты должен вернуться с результатами... Двигаться в направлении на Серпухов между дорогой Серпухов - Таруса и левым берегом Оки. Проверьте, какие населенные пункты заняты противником. В бой не вступать.
- Понятно, товарищ капитан. - Мартынов подергал Чертыханова за рукав, отвел в сторонку. - У тебя курить есть? Дай на дорогу.
- Две пачки хватит? - Прокофий порылся в сумке от противогаза, достал папиросы. - А хлебнуть хочешь?
- Сейчас не надо, - ответил Мартынов. - Оставь мне немного на потом. Если вернусь...
- А куда ты денешься? Возьми хоть шоколаду.
Мартынов отодвинулся к разведчикам, находившимся возле лошадей. Вскоре всадники проплыли в отблесках зарева и, обгоняя колонну, исчезли в сумраке...
15
По левому берегу Оки горели села, все ближе подступая к Серпухову. По этим горящим селам можно было определить, как далеко вперед забрались немцы и как отстали мы.
В совхозе, где вчера располагался штаб дивизии и где оставался наш медпункт, было пусто и глухо.
- Может быть, укроемся от дождя-то? - спросил Чертыханов. - Ночь длинная, накупаемся еще.
- Посвети, - сказал я.
Прокофий включил фонарик, и я взглянул на часы: стрелки показывали 22.15. Мартынов должен вернуться через 45 минут, если все у него пройдет удачно. Если же он не появится к этому времени, мы не станем медлить и выступим в назначенный срок, выслав вперед другую группу разведчиков. Я приказал командирам рот подготовиться к трудному ночному маршу и, возможно, к ночному бою.
Чертыханов вгляделся во тьму.
- Кого я вижу! - воскликнул он. - Дядя Никифор! Где твоя карета скорой помощи?..
Никифор приблизился к нам, большой, неповоротливый, на косматом лице, как вода сквозь камышовые заросли, поблескивали глаза.
- Карета при мне, в исправности, - ответил Никифор озабоченно. Раненых много, товарищ капитан. Двенадцать человек. Лошаденка слабая, не стронет с места, а стронет - упадет посреди дороги. Надо что-то придумать, товарищ капитан, а то не довезем. Часть я пересадил в повозку к разведчикам. Но все равно тех, что остались, лошадь не дотянет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81