В каком месте находится сельсовет, где стоят танки...
Женщина, склонившись набок, протянула мне руки - ей, должно быть, надоело сидеть в седле. Чертыханов и Мартынов, опередив меня, осторожно сняли ее с лошади. Батальон на некоторое время приостановился. Мы накрылись брезентом. Чертыханов включил фонарь, я подставил планшет, и Даша, взяв мокрыми пальцами карандаш, начертила линии улиц, проулков, место расположения сельсовета. Мартынов указал, где находятся часовые, боевое охранение. Старший лейтенант Скнига предложил с веселым азартом:
- Я выдвинусь со своей пушкой вперед и ударю по сельсовету. Для начала. Это будет весьма внушительно.
- Прежде чем ударить, до него еще нужно добраться, - сказал я.
- И доберусь и ударю! - повторил Скнига.
- Спасибо, Даша, за помощь, - сказал я женщине и посветил ей в лицо фонариком. Она сощурилась от света, на бровях, на ресницах зажглись капельки дождя, блеснули в улыбке зубы, обозначилась ямка на тугой щеке. - Вас водрузить опять в седло? - спросил я шутливо.
- Нет уж! - запротестовала она. - Ноги онемели от этого седла, сроду не ездила. Колени дождем исхлестало. Пешком пойду.
Я послал связных за командирами рот.
Сержант Мартынов повел роты в обход Гуреева. Мы перебрались вброд через овражек, наполненный водой, за оврагом начинался невысокий кустарник...
Пожары утихали, прибитые дождем, зарева меркли, и небо наваливалось на плечи глухой и тяжелой чернотой. Земли не было видно, ноги утопали в хлюпающей от шагов грязи.
Я повернулся и, двигаясь спиной вперед, взглянул на батальон. Его не было видно, пропадал в мокрой темени. Я был уверен, что про него сейчас никто, кроме нас самих, не знал, - где он, жив ли или уже смят врагом, как десятки таких же.
- Атаковать будем с двух сторон, - сказал я. - Одной ротой, третьей, прямо в лоб. Двумя ротами, первой и второй, - слева, обложив село во всю его длину. Постараемся подобраться к селу как можно ближе... Разведчикам снять часовых. С первой ротой идет комиссар Браслетов, с третьей ротой старший лейтенант Чигинцев, я иду со второй ротой... Твоя пушка, - обратился к старшему лейтенанту Скниге, - движется вдоль села слева, остановишься напротив выезда. Это место тебе покажет Даша.
Скнига приподнял руку, из раструба перчатки вылилась вода.
- Готов!
- Сразу же после сигнала - красная и зеленая ракета - ты откроешь огонь вдоль выезда, он ведет прямо к сельсовету. Но после того, как бойцы ворвутся в село, огонь прекратить, чтобы своих не задеть.
- Понятно, - отозвался Скнига.
- Подобрать опытных бойцов, - приказал я. - Вооружить их бутылками с зажигательной смесью и противотанковыми гранатами.
- Разрешите, товарищ капитан, я подберу такую группу? - вызвался Чертыханов.
- Разрешаю, - сказал я. - К Волновому подойдем приблизительно в час тридцать. Готовьтесь, товарищи...
Командиры разошлись. Колонна, ворочаясь в темени, продолжала двигаться, невидимая, громоздкая и страшная.
Отдавая распоряжения, какие положены в создавшейся обстановке, я несколько раз останавливался, чтобы передохнуть, унять охватившую меня дрожь, знакомую, радостную и тревожную, являвшуюся в моменты решений рискованных и опасных.
Мы приближались к Волновому. Увел своих разведчиков сержант Мартынов, ушел вперед, в ночь, со своей группой бойцов ефрейтор Чертыханов. Расставаясь, он сказал неунывающим, лукавым голосом:
- До скорой встречи, товарищ капитан!
Сворачивая влево, повел свою роту в обход села лейтенант Рогов. Вместе с ним ушел комиссар Браслетов. Под ногами чавкала жижа, звучно, со всплесками, и в душу невольно закрадывалось опасение, что немцы обнаружат наше приближение; была надежда: шаги приглушались шумом дождя и расстоянием...
- Здесь, - сказала Даша и остановилась. - Это дорога... - Она стала оглядываться, распознавая знакомые предметы. - Вон ветла стоит, видите? Она растет на дороге.
Ни ветлы, ни дороги я не различал. Только оступившись в глубокую колею, налитую водой, понял, что перед нами действительно дорога. В той стороне, где лежало село, было темно и тихо, лишь черноту неба бесшумно прочертили трассирующие пули, скачками взбираясь все выше, выше, оставляя пунктирный ворсистый след.
- До села отсюда далеко? - спросил я Дашу.
- Около километра, - ответила она, подумав. - Нет, пожалуй, и того меньше.
- Надо придвинуться как можно ближе, - сказал я Астапову, усилием воли усмиряя дрожь. - А то далеко придется бежать...
- Да, далековато, - согласился командир роты.
Мы прошли еще метров двести.
Село уже угадывалось вблизи, немое, притаившееся. Уже слышался словно отсыревший, простуженный лай собак.
- Дальше не пойду, - сказал старший лейтенант Скнига, вытирая перчаткой мокрое лицо; его артиллеристы уже разворачивали пушку. - Если понадобится подскочу ближе...
Было ясно, что батальон подобрался к селу незамеченным. Я взглянул на светящиеся стрелки часов - два часа ночи. Немцы, с боями покрыв большое расстояние днем, устали от нелегкого марша, от непогоды. Они спали. И нам предстояло нагрянуть на них со всей силой, на какую мы были способны. Мы ждали сигнала.
Ждали, как мне казалось, целую вечность с нетерпением, доводящим до отчаяния... "Мама, помоги!" - вдруг непрошено вырвалась мольба...
Вскоре в селе, в правом его конце, хлопнули выстрелы - два одиночных и одна автоматная очередь. Взлетела красная ракета, озарила примолкнувшее во тьме село.
Бойцы сразу же, не дожидаясь второй ракеты, кинулись в село. Спотыкались, падали, снова вскакивали...
В небо взмыла и зеленая ракета.
- Огонь! - рявкнул старший лейтенант Скнига. - Огонь!
Юрким лисьим хвостом взмахнуло пламя на конце ствола. Еще залп, еще...
Я тоже бежал к селу, перелез через изгородь и огородом, по тропе - к проулку, прислушиваясь к бою.
Бой занялся сразу, как пожар, расплеснулся, охватывая все село. Винтовочные, автоматные и пулеметные выстрелы, стучавшие неумолчно, глушились взрывами гранат. Гранаты кидали беспорядочно, не жалея... Потом один за другим прогрохотали два взрыва огромной мощи, и потрясенное село будто на короткий миг отделилось от земли. И тут же, точно молния, ударившая снизу вверх, метнулся с вулканическим ревом огонь. Раздался еще один взрыв такой же силы и с такой же ослепительной вспышкой. Темнота металась, разрываемая в клочья.
Связные, идущие впереди меня, отыскали калитку, и мы вышли в проулок.
Я выглянул на улицу. По ней текло густой красной рекой пламя. Огонь вихрился, взвиваясь ввысь, и лизал нависшие тучи. В огне и в дыму перебегали, стреляя на ходу, бойцы. Метались немцы, полураздетые и ошалелые, некоторые отстреливались, отчаянно, наугад.
Грохот взрывов и стрельба приближались к центру села, к сельсовету. Густая, едкая копоть, прибиваемая дождем, стлалась понизу, удушающей горечью теснила грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Женщина, склонившись набок, протянула мне руки - ей, должно быть, надоело сидеть в седле. Чертыханов и Мартынов, опередив меня, осторожно сняли ее с лошади. Батальон на некоторое время приостановился. Мы накрылись брезентом. Чертыханов включил фонарь, я подставил планшет, и Даша, взяв мокрыми пальцами карандаш, начертила линии улиц, проулков, место расположения сельсовета. Мартынов указал, где находятся часовые, боевое охранение. Старший лейтенант Скнига предложил с веселым азартом:
- Я выдвинусь со своей пушкой вперед и ударю по сельсовету. Для начала. Это будет весьма внушительно.
- Прежде чем ударить, до него еще нужно добраться, - сказал я.
- И доберусь и ударю! - повторил Скнига.
- Спасибо, Даша, за помощь, - сказал я женщине и посветил ей в лицо фонариком. Она сощурилась от света, на бровях, на ресницах зажглись капельки дождя, блеснули в улыбке зубы, обозначилась ямка на тугой щеке. - Вас водрузить опять в седло? - спросил я шутливо.
- Нет уж! - запротестовала она. - Ноги онемели от этого седла, сроду не ездила. Колени дождем исхлестало. Пешком пойду.
Я послал связных за командирами рот.
Сержант Мартынов повел роты в обход Гуреева. Мы перебрались вброд через овражек, наполненный водой, за оврагом начинался невысокий кустарник...
Пожары утихали, прибитые дождем, зарева меркли, и небо наваливалось на плечи глухой и тяжелой чернотой. Земли не было видно, ноги утопали в хлюпающей от шагов грязи.
Я повернулся и, двигаясь спиной вперед, взглянул на батальон. Его не было видно, пропадал в мокрой темени. Я был уверен, что про него сейчас никто, кроме нас самих, не знал, - где он, жив ли или уже смят врагом, как десятки таких же.
- Атаковать будем с двух сторон, - сказал я. - Одной ротой, третьей, прямо в лоб. Двумя ротами, первой и второй, - слева, обложив село во всю его длину. Постараемся подобраться к селу как можно ближе... Разведчикам снять часовых. С первой ротой идет комиссар Браслетов, с третьей ротой старший лейтенант Чигинцев, я иду со второй ротой... Твоя пушка, - обратился к старшему лейтенанту Скниге, - движется вдоль села слева, остановишься напротив выезда. Это место тебе покажет Даша.
Скнига приподнял руку, из раструба перчатки вылилась вода.
- Готов!
- Сразу же после сигнала - красная и зеленая ракета - ты откроешь огонь вдоль выезда, он ведет прямо к сельсовету. Но после того, как бойцы ворвутся в село, огонь прекратить, чтобы своих не задеть.
- Понятно, - отозвался Скнига.
- Подобрать опытных бойцов, - приказал я. - Вооружить их бутылками с зажигательной смесью и противотанковыми гранатами.
- Разрешите, товарищ капитан, я подберу такую группу? - вызвался Чертыханов.
- Разрешаю, - сказал я. - К Волновому подойдем приблизительно в час тридцать. Готовьтесь, товарищи...
Командиры разошлись. Колонна, ворочаясь в темени, продолжала двигаться, невидимая, громоздкая и страшная.
Отдавая распоряжения, какие положены в создавшейся обстановке, я несколько раз останавливался, чтобы передохнуть, унять охватившую меня дрожь, знакомую, радостную и тревожную, являвшуюся в моменты решений рискованных и опасных.
Мы приближались к Волновому. Увел своих разведчиков сержант Мартынов, ушел вперед, в ночь, со своей группой бойцов ефрейтор Чертыханов. Расставаясь, он сказал неунывающим, лукавым голосом:
- До скорой встречи, товарищ капитан!
Сворачивая влево, повел свою роту в обход села лейтенант Рогов. Вместе с ним ушел комиссар Браслетов. Под ногами чавкала жижа, звучно, со всплесками, и в душу невольно закрадывалось опасение, что немцы обнаружат наше приближение; была надежда: шаги приглушались шумом дождя и расстоянием...
- Здесь, - сказала Даша и остановилась. - Это дорога... - Она стала оглядываться, распознавая знакомые предметы. - Вон ветла стоит, видите? Она растет на дороге.
Ни ветлы, ни дороги я не различал. Только оступившись в глубокую колею, налитую водой, понял, что перед нами действительно дорога. В той стороне, где лежало село, было темно и тихо, лишь черноту неба бесшумно прочертили трассирующие пули, скачками взбираясь все выше, выше, оставляя пунктирный ворсистый след.
- До села отсюда далеко? - спросил я Дашу.
- Около километра, - ответила она, подумав. - Нет, пожалуй, и того меньше.
- Надо придвинуться как можно ближе, - сказал я Астапову, усилием воли усмиряя дрожь. - А то далеко придется бежать...
- Да, далековато, - согласился командир роты.
Мы прошли еще метров двести.
Село уже угадывалось вблизи, немое, притаившееся. Уже слышался словно отсыревший, простуженный лай собак.
- Дальше не пойду, - сказал старший лейтенант Скнига, вытирая перчаткой мокрое лицо; его артиллеристы уже разворачивали пушку. - Если понадобится подскочу ближе...
Было ясно, что батальон подобрался к селу незамеченным. Я взглянул на светящиеся стрелки часов - два часа ночи. Немцы, с боями покрыв большое расстояние днем, устали от нелегкого марша, от непогоды. Они спали. И нам предстояло нагрянуть на них со всей силой, на какую мы были способны. Мы ждали сигнала.
Ждали, как мне казалось, целую вечность с нетерпением, доводящим до отчаяния... "Мама, помоги!" - вдруг непрошено вырвалась мольба...
Вскоре в селе, в правом его конце, хлопнули выстрелы - два одиночных и одна автоматная очередь. Взлетела красная ракета, озарила примолкнувшее во тьме село.
Бойцы сразу же, не дожидаясь второй ракеты, кинулись в село. Спотыкались, падали, снова вскакивали...
В небо взмыла и зеленая ракета.
- Огонь! - рявкнул старший лейтенант Скнига. - Огонь!
Юрким лисьим хвостом взмахнуло пламя на конце ствола. Еще залп, еще...
Я тоже бежал к селу, перелез через изгородь и огородом, по тропе - к проулку, прислушиваясь к бою.
Бой занялся сразу, как пожар, расплеснулся, охватывая все село. Винтовочные, автоматные и пулеметные выстрелы, стучавшие неумолчно, глушились взрывами гранат. Гранаты кидали беспорядочно, не жалея... Потом один за другим прогрохотали два взрыва огромной мощи, и потрясенное село будто на короткий миг отделилось от земли. И тут же, точно молния, ударившая снизу вверх, метнулся с вулканическим ревом огонь. Раздался еще один взрыв такой же силы и с такой же ослепительной вспышкой. Темнота металась, разрываемая в клочья.
Связные, идущие впереди меня, отыскали калитку, и мы вышли в проулок.
Я выглянул на улицу. По ней текло густой красной рекой пламя. Огонь вихрился, взвиваясь ввысь, и лизал нависшие тучи. В огне и в дыму перебегали, стреляя на ходу, бойцы. Метались немцы, полураздетые и ошалелые, некоторые отстреливались, отчаянно, наугад.
Грохот взрывов и стрельба приближались к центру села, к сельсовету. Густая, едкая копоть, прибиваемая дождем, стлалась понизу, удушающей горечью теснила грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81