Но я желал также возвращения Джейн, я желал этого с отчаянием,
которое намного превышало границы, назначенные любовью. Как будто я
непременно хотел показать себе, что чудеса бывают, что мертвые могут
восстать из гроба, что весь мир может перевернуться вверх тормашками.
С тех пор как погибла Джейн, я был свидетелем уже многих необычных и
ужасающих событий. Но в ту минуту мне казалось, хотя я и не знаю, почему,
что все это были фокусы, предназначенные для того, чтобы запугать меня.
Однако только когда я буду держать роскошное тело Джейн в своих объятиях,
лишь тогда я поверю в существование сил, которые человек не может объять
ни разумом, ни воображением.
Конечно, тогда я не отдавал себе отчета, что еще никогда со дня
гибели Джейн не был так близок к нервному срыву. Видимо, я находился на
грани безумия, если не смог уговорить себя, что должен помочь освободиться
Микцанцикатли. Я до сих пор холодею от этого воспоминания.
Я вышел из ресторана и вторично прошел по доскам веранды. На дворе
было так темно, будто уже наступила ночь, а ведь еле миновал полдень.
Изъеденный водой медный ящик все еще лежал на платформе, прикрытый кусками
брезента. С противоположной стороны платформы находился запертый шкаф с
надписью ПОЖАРНОЕ ОБОРУДОВАНИЕ. Обойдя ящик, я подошел к шкафу, осмотрел
заржавевшие засовы, а потом несколько раз сильно ударил ногой, пока левая
часть двери не оторвалась и я не мог ее полностью отломать. Внутри был
свернутый шланг и то, что я искал: пожарный топорик на длинной рукояти.
Я вернулся к ящику и стянул брезент. Ящик казался еще больше, чем до
этого: зеленый, массивный и зловеще молчаливый. Я коснулся пальцами
чешуйчатой поверхности и почувствовал удивительный приступ страха, будто
я, не желая того, коснулся в темноте гигантской стоножки. Потом, под
влиянием порыва, я замахнулся топориком и нанес сильный удар по боку
ящика.
Раздался глубокий звенящий звук, а ящик как будто задрожал. Я нашел
место удара. Острие топорика проникло глубоко и пробило металл почти
навылет. Медные стенки были первоначально не менее дюйма толщиной, но
из-за уничтожающего действия соленой воды стали почти в два раза тоньше.
Я снова размахнулся топориком.
- Освобождаю тебя, - прохрипел я, когда лезвие пробило крышку ящика.
- Освобождаю тебя во имя Отца.
Я еще раз размахнулся и ударил.
- Освобождаю тебя, - проговорил я. Я слышал свой собственный голос,
звучавший незнакомо, будто говорил кто-то другой. - Освобождаю тебя во имя
Сына.
Небо надо мной зловеще потемнело. Ветер свистел и выл, волны в заливе
высоко вздымались и покрывались пеной. Другой берег уже почти не был
виден, а на побережье Грейнитхед деревья склонялись и гнулись на ветру,
как пытаемые души.
Я еще раз поднял топорик и еще раз с силой опустил его на крышу
ящика.
- Освобождаю тебя, - прокричал я. - Освобождаю тебя во имя Святого
Духа!
Я услышал поразительный стон, который мог бы быть воем ветра или
чем-то другим: стоном отчаявшегося мира. Перед моими глазами темно-зеленый
медный гроб лопнул и раскрылся, а потом лопнул еще в одном месте. Чешуйки
корродировавшего металла посыпались на бетонную платформу. Изнутри ударила
кислая вонь, смрад гниющей падали, огромной подохшей крысы, найденной под
полом в старом доме, трупа младенца, засунутого в камин.
Передо мной в открытом ящике покоился Не Имеющий Плоти, и к моему
ужасу я увидел, что он был вовсе не обычным огромным скелетом, а
гигантским скелетом, сделанным из десятков человеческих остовов. Каждая
рука состояла из двух скелетов, соединенных черепами. Каждый палец был
рукой человека. Каждое ребро было сделано из скрученного и изогнутого
скелета ребенка, а таз состоял из многих будто склеенных бедренных костей.
Когда же чудовище повернуло ко мне глазницы - глубокие, пустые и
бесконечно злые, - я заметил, что его голова состояла из десятков
человеческих черепов, сросшихся друг с другом в самый большой череп, какой
я когда-либо видел.
- Теперь, - прошептал голос, гремящий, как соборный орган. - Теперь я
могу захватить все те души, которых я желаю. А ты, друг мой, ты будешь
моим высшим жрецом. Вот твоя награда. Ты останешься со мной навсегда, ты
всегда будешь стоять справа от меня, объявлять всем мои пожелания и
разыскивать для меня души, которые утолят мой голод.
- Где Джейн? - завопил я, несмотря на то, что был до смерти перепуган
его видом. - Ты обещал мне мою Джейн! Такую же, какой она была до гибели!
Целую и невредимую! Живую, желанную и желающую! Ты обещал!
- Ты нетерпелив, - загремел Микцанцикатли. - Придет и этому время.
Все в свое время!
- Ты обещал мне Джейн, и я хочу получить ее сейчас! Такую, какой она
была до гибели!
Ветер завыл так громко, что почти заглушил ответ демона. Но затем
где-то поблизости, у старого ресторана, раздался крик. Это был высокий
пронзительный вопль смертельно перепуганной женщины. Я обошел вокруг
ящика, цепляясь за поручни платформы, чтобы не упасть под напором ветра. Я
посмотрел в темноту.
Это была она, Джейн. Это на самом деле была Джейн. Она стояла у
дверей ресторана, закрыв лицо руками, и кричала, пока я уже не мог этого
слушать. Я еще раз пробежал по помосту веранды, разорвав носок об острую
щепку, добежал до Джейн, схватил ее за плечи и крепко потряс.
Она была живой и реальной, одетой так же, как была одета в день
катастрофы. Но хоть я и тряс ее изо всех сил, кричал ей, но я не мог ни
оторвать ее рук от лица, ни остановить ее крики. Наконец, я оставил Джейн
и вернулся к открытому ящику-гробу, где все еще лежал Микцанцикатли,
улыбаясь застывшей улыбкой черепа трупа, в которой нет ни радости, ни
тепла, которая всего-навсего является гримасой смерти.
- Что ты сделал? - закричал я на него. - Почему она так кричит? Если
это ты ее обидел...
- Я ничего ей не сделал, - прошептал демон. - Она думает, что сейчас
погибнет, как думала в последнюю секунду перед катастрофой. Но она в
безопасности, цела, здорова, и ее задница так же привлекательна...
- Но она перепугана! - взвизгнул я. - Ради Бога, что-нибудь сделай,
чтобы она не кричала! Как мне с ней жить, когда она в таком состоянии?
- Ты хотел, чтобы она была точно такой, какой была до катастрофы, -
напомнил мне Микцанцикатли. - Такой она и была, такой я тебе ее отдаю!
- Что ты говоришь? Она что, всегда будет так кричать? Она всегда
будет перепугана? Она всегда будет думать, что сейчас погибнет?
- Всегда и везде, - улыбнулся Микцанцикатли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
которое намного превышало границы, назначенные любовью. Как будто я
непременно хотел показать себе, что чудеса бывают, что мертвые могут
восстать из гроба, что весь мир может перевернуться вверх тормашками.
С тех пор как погибла Джейн, я был свидетелем уже многих необычных и
ужасающих событий. Но в ту минуту мне казалось, хотя я и не знаю, почему,
что все это были фокусы, предназначенные для того, чтобы запугать меня.
Однако только когда я буду держать роскошное тело Джейн в своих объятиях,
лишь тогда я поверю в существование сил, которые человек не может объять
ни разумом, ни воображением.
Конечно, тогда я не отдавал себе отчета, что еще никогда со дня
гибели Джейн не был так близок к нервному срыву. Видимо, я находился на
грани безумия, если не смог уговорить себя, что должен помочь освободиться
Микцанцикатли. Я до сих пор холодею от этого воспоминания.
Я вышел из ресторана и вторично прошел по доскам веранды. На дворе
было так темно, будто уже наступила ночь, а ведь еле миновал полдень.
Изъеденный водой медный ящик все еще лежал на платформе, прикрытый кусками
брезента. С противоположной стороны платформы находился запертый шкаф с
надписью ПОЖАРНОЕ ОБОРУДОВАНИЕ. Обойдя ящик, я подошел к шкафу, осмотрел
заржавевшие засовы, а потом несколько раз сильно ударил ногой, пока левая
часть двери не оторвалась и я не мог ее полностью отломать. Внутри был
свернутый шланг и то, что я искал: пожарный топорик на длинной рукояти.
Я вернулся к ящику и стянул брезент. Ящик казался еще больше, чем до
этого: зеленый, массивный и зловеще молчаливый. Я коснулся пальцами
чешуйчатой поверхности и почувствовал удивительный приступ страха, будто
я, не желая того, коснулся в темноте гигантской стоножки. Потом, под
влиянием порыва, я замахнулся топориком и нанес сильный удар по боку
ящика.
Раздался глубокий звенящий звук, а ящик как будто задрожал. Я нашел
место удара. Острие топорика проникло глубоко и пробило металл почти
навылет. Медные стенки были первоначально не менее дюйма толщиной, но
из-за уничтожающего действия соленой воды стали почти в два раза тоньше.
Я снова размахнулся топориком.
- Освобождаю тебя, - прохрипел я, когда лезвие пробило крышку ящика.
- Освобождаю тебя во имя Отца.
Я еще раз размахнулся и ударил.
- Освобождаю тебя, - проговорил я. Я слышал свой собственный голос,
звучавший незнакомо, будто говорил кто-то другой. - Освобождаю тебя во имя
Сына.
Небо надо мной зловеще потемнело. Ветер свистел и выл, волны в заливе
высоко вздымались и покрывались пеной. Другой берег уже почти не был
виден, а на побережье Грейнитхед деревья склонялись и гнулись на ветру,
как пытаемые души.
Я еще раз поднял топорик и еще раз с силой опустил его на крышу
ящика.
- Освобождаю тебя, - прокричал я. - Освобождаю тебя во имя Святого
Духа!
Я услышал поразительный стон, который мог бы быть воем ветра или
чем-то другим: стоном отчаявшегося мира. Перед моими глазами темно-зеленый
медный гроб лопнул и раскрылся, а потом лопнул еще в одном месте. Чешуйки
корродировавшего металла посыпались на бетонную платформу. Изнутри ударила
кислая вонь, смрад гниющей падали, огромной подохшей крысы, найденной под
полом в старом доме, трупа младенца, засунутого в камин.
Передо мной в открытом ящике покоился Не Имеющий Плоти, и к моему
ужасу я увидел, что он был вовсе не обычным огромным скелетом, а
гигантским скелетом, сделанным из десятков человеческих остовов. Каждая
рука состояла из двух скелетов, соединенных черепами. Каждый палец был
рукой человека. Каждое ребро было сделано из скрученного и изогнутого
скелета ребенка, а таз состоял из многих будто склеенных бедренных костей.
Когда же чудовище повернуло ко мне глазницы - глубокие, пустые и
бесконечно злые, - я заметил, что его голова состояла из десятков
человеческих черепов, сросшихся друг с другом в самый большой череп, какой
я когда-либо видел.
- Теперь, - прошептал голос, гремящий, как соборный орган. - Теперь я
могу захватить все те души, которых я желаю. А ты, друг мой, ты будешь
моим высшим жрецом. Вот твоя награда. Ты останешься со мной навсегда, ты
всегда будешь стоять справа от меня, объявлять всем мои пожелания и
разыскивать для меня души, которые утолят мой голод.
- Где Джейн? - завопил я, несмотря на то, что был до смерти перепуган
его видом. - Ты обещал мне мою Джейн! Такую же, какой она была до гибели!
Целую и невредимую! Живую, желанную и желающую! Ты обещал!
- Ты нетерпелив, - загремел Микцанцикатли. - Придет и этому время.
Все в свое время!
- Ты обещал мне Джейн, и я хочу получить ее сейчас! Такую, какой она
была до гибели!
Ветер завыл так громко, что почти заглушил ответ демона. Но затем
где-то поблизости, у старого ресторана, раздался крик. Это был высокий
пронзительный вопль смертельно перепуганной женщины. Я обошел вокруг
ящика, цепляясь за поручни платформы, чтобы не упасть под напором ветра. Я
посмотрел в темноту.
Это была она, Джейн. Это на самом деле была Джейн. Она стояла у
дверей ресторана, закрыв лицо руками, и кричала, пока я уже не мог этого
слушать. Я еще раз пробежал по помосту веранды, разорвав носок об острую
щепку, добежал до Джейн, схватил ее за плечи и крепко потряс.
Она была живой и реальной, одетой так же, как была одета в день
катастрофы. Но хоть я и тряс ее изо всех сил, кричал ей, но я не мог ни
оторвать ее рук от лица, ни остановить ее крики. Наконец, я оставил Джейн
и вернулся к открытому ящику-гробу, где все еще лежал Микцанцикатли,
улыбаясь застывшей улыбкой черепа трупа, в которой нет ни радости, ни
тепла, которая всего-навсего является гримасой смерти.
- Что ты сделал? - закричал я на него. - Почему она так кричит? Если
это ты ее обидел...
- Я ничего ей не сделал, - прошептал демон. - Она думает, что сейчас
погибнет, как думала в последнюю секунду перед катастрофой. Но она в
безопасности, цела, здорова, и ее задница так же привлекательна...
- Но она перепугана! - взвизгнул я. - Ради Бога, что-нибудь сделай,
чтобы она не кричала! Как мне с ней жить, когда она в таком состоянии?
- Ты хотел, чтобы она была точно такой, какой была до катастрофы, -
напомнил мне Микцанцикатли. - Такой она и была, такой я тебе ее отдаю!
- Что ты говоришь? Она что, всегда будет так кричать? Она всегда
будет перепугана? Она всегда будет думать, что сейчас погибнет?
- Всегда и везде, - улыбнулся Микцанцикатли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107