Потом он
заговорил:
- Это и есть ваш вопрос?
- Ну, скорее, это частично вопрос, а частично признание. Но если у
вас когда-нибудь было такое чувство... то есть, не казалось ли вам, что
он, может, и не совсем...
Чарли всматривался в меня, наверно, целую вечность. Но наконец он
опустил взгляд, склонил голову, посмотрел на свои мясистые руки, лежащие
на прилавке.
- Видите эти руки? - спросил он, не поднимая головы.
- Вижу, конечно. Это добрые руки. Сильные.
Он поднял их вверх. Большие красные куски бекона, заканчивающиеся
толстыми ороговевшими пальцами.
- Я должен был их себе отрубить, эти чертовы руки, - сказал он.
Впервые я услышал, чтобы Чарли ругался, и волосы у меня на загривке стали
дыбом. - Все, чего коснулись эти руки, превращалось в дерьмо. Король Мидас
наоборот. Была же такая песенка, да? "Я король Мидас наоборот".
- Я никогда ее не слышал.
- Но это правда. Только взгляните на эти руки.
- Крепкие, - повторил я. - И ловкие.
- О, да, конечно. Крепкие и ловкие. Но недостаточно крепкие, чтобы
притащить назад мою жену, и недостаточно ловкие, чтобы воскресить сына.
- Нет, - поддакнул я, смутно сознавая, что уже дважды за сегодняшний
день услышал о восстании из мертвых. В конце концов, мы не очень часто
слышим это выражение, разве что в воскресные утра по телевизору.
"Восстание из мертвых" для меня всегда было связано с запахом кожаной
обуви, поскольку отец объяснял мне про это в сапожной мастерской, где я
помогал ему. Восстание из мертвых на небе для праведников, восстание из
мертвых перед судом для грешников. В детстве я долго не понимал смысла
этих слов, поскольку отец старался привить мне христианскую мораль весьма
своеобразными методами. "Я выдублю тебе шкуру, если в день восстания из
мертвых найду тебя среди грешников", - говаривал он.
Я помолчал еще немного, а потом заговорил:
- У вас никогда не было чувства, что... ну, в общем, вам никогда не
казалось, что Нийл иногда к вам возвращается? Что он говорит с вами? Я
спрашиваю только потому, что у меня самого было такое чувство и мне
интересно, не...
- Возвращается ко мне? - повторил Чарли. Его голос был необыкновенно
тих. - Ну, ну. Возвращается ко мне.
- Послушайте, - сказал я. - Не знаю, не свихнулся ли я, но я
постоянно слышу, что кто-то зовет меня, шепчет мое имя голосом Джейн. Мне
кажется, что в доме кто-то есть. Это трудно объяснить. А прошлой ночью я
мог бы поклясться, что слышу ее пение. Вы думаете, все это нормально? Я
хочу сказать, с вами это бывало? Вы слышали голос Нийла?
Чарли смотрел на меня с таким выражением, будто хотел что-то сказать.
Секунду он казался неуверенным и озабоченным. Но неожиданно он улыбнулся,
поставил передо мной сумки с покупками, покачал головой и сказал:
- Никто не возвращается, мистер Трентон. Каждый, кто потерял дорогого
человека, убеждается в этом на собственном опыте. Оттуда нет возврата.
- Конечно, - поддакнул я. - Все равно, спасибо, что выслушали. Всегда
хорошо с кем-то поговорить.
- Вы просто устали и измучились. У вас разыгралось воображение.
Почему бы вам не купить снотворное - например, найтол?
- У меня еще осталась куча таблеток нембутала от доктора Розена.
- Ну так принимайте их и получше питайтесь. От мороженых продуктов от
вас останется только кожа да кости.
- Хватит, Чарли, ты же не его мать, - вмешался Ленни Данартс, хозяин
магазина подарков - он нетерпеливо ждал, чтобы его обслужили.
Я взял с полки программу телевидения, помахал на прощание Чарли и с
кучей покупок побрел к выходу. Все еще дуло, но дождь как будто утих. Я
чувствовал свежий запах моря и влажной каменистой земли. Обратный путь -
до Аллеи Квакеров и вниз, под гору, между рядами вязов - неожиданно
показался мне очень длинным. Но у меня не было выбора. Я поправил сумки и
двинулся через стоянку.
Посреди стоянки меня догнал кремовый "бьюик". Водитель нажал на
клаксон. Я наклонился и увидел старую миссис Саймонс, легкомысленную и
немного с причудами вдову Эдгара Саймонса, жившую за Аллеей Квакеров в
большом доме, построенном самим Самуэлем Макинтайром [Самуэль Макинтайр
(1757-1811) - известный американский архитектор и строитель], чему я
всегда завидовал. Она опустила стекло и предложила:
- Может, вас подвезти, мистер Трентон? Ужасная погода, а вы вынуждены
возвращаться домой пешком с тяжелыми сумками.
- Буду крайне признателен, - искренне ответил я.
Она открыла багажник, чтобы я мог спрятать покупки. Я положил сумки
рядом с запасным колесом, потом сел в машину. Внутри ее пахло кожей и
лавандой, выветрившимися духами, но, пожалуй, все же приятно.
- Прогулки в магазин - это моя единственная гимнастика, - объяснил я
миссис Саймонс. - В последнее время у меня нет возможности даже поиграть в
сквош. Собственно, у меня ни на что нет времени, кроме работы и сна.
- Может, это и хорошо, что у вас ни на что нет времени, - заявила
миссис Саймонс, поглядывая назад, через длинный, покрытый каплями воды
багажник автомобиля. - Ничего не едет с вашей стороны? Я могу ехать? Эдгар
всегда кричал на меня, что я еду, не глядя, свободна дорога или нет.
Однажды я наехала прямо на коня. На коня!
Я посмотрел на шоссе.
- Можете ехать, - проинформировал я ее. Она выехала со стоянки, пища
мокрыми шинами. Езда с миссис Саймонс всегда была интересным и
нестандартным переживанием. Человек никогда не знал заранее, сколько это
продлится и доберется ли он вообще до цели.
- Не подумайте, что я ужасная сплетница, - начала миссис Саймонс, -
но я невольно подслушала, о чем вы говорили в лавке с Чарли. В последнее
время мне не с кем поговорить, и я начинаю лезть не в свои дела. Надеюсь,
вы не сердитесь? Скажите же, что вы не сердитесь.
- А почему я должен на вас сердиться? Ведь мы же не о государственных
тайнах разговаривали.
- Вы спросили у Чарли, не возвращается ли его сын, - продолжала
миссис Саймонс. - Удивительное совпадение, но как раз я точно знаю, что вы
имели в виду. Когда умер мой дорогой Эдгар - десятого июля будет как раз
шесть лет - я переживала то же самое. Целыми ночами я слышала его шаги на
чердаке. Поверите? А иногда я слышала его кашель. Вы, конечно, не знали
моего дорогого Эдгара, но он так характерно покашливал, как будто хмыкал.
- И вам и теперь все это слышится? - спросил я.
- Время от времени. Раз или два в месяц, а иногда и чаще. Иногда я
захожу в комнату, и мне кажется, что Эдгар в ней был секунду назад и
только что вышел через другую дверь. Вы знаете, как-то раз мне показалось,
что я его видела, но не дома, а на Грейнитхед-сквер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
заговорил:
- Это и есть ваш вопрос?
- Ну, скорее, это частично вопрос, а частично признание. Но если у
вас когда-нибудь было такое чувство... то есть, не казалось ли вам, что
он, может, и не совсем...
Чарли всматривался в меня, наверно, целую вечность. Но наконец он
опустил взгляд, склонил голову, посмотрел на свои мясистые руки, лежащие
на прилавке.
- Видите эти руки? - спросил он, не поднимая головы.
- Вижу, конечно. Это добрые руки. Сильные.
Он поднял их вверх. Большие красные куски бекона, заканчивающиеся
толстыми ороговевшими пальцами.
- Я должен был их себе отрубить, эти чертовы руки, - сказал он.
Впервые я услышал, чтобы Чарли ругался, и волосы у меня на загривке стали
дыбом. - Все, чего коснулись эти руки, превращалось в дерьмо. Король Мидас
наоборот. Была же такая песенка, да? "Я король Мидас наоборот".
- Я никогда ее не слышал.
- Но это правда. Только взгляните на эти руки.
- Крепкие, - повторил я. - И ловкие.
- О, да, конечно. Крепкие и ловкие. Но недостаточно крепкие, чтобы
притащить назад мою жену, и недостаточно ловкие, чтобы воскресить сына.
- Нет, - поддакнул я, смутно сознавая, что уже дважды за сегодняшний
день услышал о восстании из мертвых. В конце концов, мы не очень часто
слышим это выражение, разве что в воскресные утра по телевизору.
"Восстание из мертвых" для меня всегда было связано с запахом кожаной
обуви, поскольку отец объяснял мне про это в сапожной мастерской, где я
помогал ему. Восстание из мертвых на небе для праведников, восстание из
мертвых перед судом для грешников. В детстве я долго не понимал смысла
этих слов, поскольку отец старался привить мне христианскую мораль весьма
своеобразными методами. "Я выдублю тебе шкуру, если в день восстания из
мертвых найду тебя среди грешников", - говаривал он.
Я помолчал еще немного, а потом заговорил:
- У вас никогда не было чувства, что... ну, в общем, вам никогда не
казалось, что Нийл иногда к вам возвращается? Что он говорит с вами? Я
спрашиваю только потому, что у меня самого было такое чувство и мне
интересно, не...
- Возвращается ко мне? - повторил Чарли. Его голос был необыкновенно
тих. - Ну, ну. Возвращается ко мне.
- Послушайте, - сказал я. - Не знаю, не свихнулся ли я, но я
постоянно слышу, что кто-то зовет меня, шепчет мое имя голосом Джейн. Мне
кажется, что в доме кто-то есть. Это трудно объяснить. А прошлой ночью я
мог бы поклясться, что слышу ее пение. Вы думаете, все это нормально? Я
хочу сказать, с вами это бывало? Вы слышали голос Нийла?
Чарли смотрел на меня с таким выражением, будто хотел что-то сказать.
Секунду он казался неуверенным и озабоченным. Но неожиданно он улыбнулся,
поставил передо мной сумки с покупками, покачал головой и сказал:
- Никто не возвращается, мистер Трентон. Каждый, кто потерял дорогого
человека, убеждается в этом на собственном опыте. Оттуда нет возврата.
- Конечно, - поддакнул я. - Все равно, спасибо, что выслушали. Всегда
хорошо с кем-то поговорить.
- Вы просто устали и измучились. У вас разыгралось воображение.
Почему бы вам не купить снотворное - например, найтол?
- У меня еще осталась куча таблеток нембутала от доктора Розена.
- Ну так принимайте их и получше питайтесь. От мороженых продуктов от
вас останется только кожа да кости.
- Хватит, Чарли, ты же не его мать, - вмешался Ленни Данартс, хозяин
магазина подарков - он нетерпеливо ждал, чтобы его обслужили.
Я взял с полки программу телевидения, помахал на прощание Чарли и с
кучей покупок побрел к выходу. Все еще дуло, но дождь как будто утих. Я
чувствовал свежий запах моря и влажной каменистой земли. Обратный путь -
до Аллеи Квакеров и вниз, под гору, между рядами вязов - неожиданно
показался мне очень длинным. Но у меня не было выбора. Я поправил сумки и
двинулся через стоянку.
Посреди стоянки меня догнал кремовый "бьюик". Водитель нажал на
клаксон. Я наклонился и увидел старую миссис Саймонс, легкомысленную и
немного с причудами вдову Эдгара Саймонса, жившую за Аллеей Квакеров в
большом доме, построенном самим Самуэлем Макинтайром [Самуэль Макинтайр
(1757-1811) - известный американский архитектор и строитель], чему я
всегда завидовал. Она опустила стекло и предложила:
- Может, вас подвезти, мистер Трентон? Ужасная погода, а вы вынуждены
возвращаться домой пешком с тяжелыми сумками.
- Буду крайне признателен, - искренне ответил я.
Она открыла багажник, чтобы я мог спрятать покупки. Я положил сумки
рядом с запасным колесом, потом сел в машину. Внутри ее пахло кожей и
лавандой, выветрившимися духами, но, пожалуй, все же приятно.
- Прогулки в магазин - это моя единственная гимнастика, - объяснил я
миссис Саймонс. - В последнее время у меня нет возможности даже поиграть в
сквош. Собственно, у меня ни на что нет времени, кроме работы и сна.
- Может, это и хорошо, что у вас ни на что нет времени, - заявила
миссис Саймонс, поглядывая назад, через длинный, покрытый каплями воды
багажник автомобиля. - Ничего не едет с вашей стороны? Я могу ехать? Эдгар
всегда кричал на меня, что я еду, не глядя, свободна дорога или нет.
Однажды я наехала прямо на коня. На коня!
Я посмотрел на шоссе.
- Можете ехать, - проинформировал я ее. Она выехала со стоянки, пища
мокрыми шинами. Езда с миссис Саймонс всегда была интересным и
нестандартным переживанием. Человек никогда не знал заранее, сколько это
продлится и доберется ли он вообще до цели.
- Не подумайте, что я ужасная сплетница, - начала миссис Саймонс, -
но я невольно подслушала, о чем вы говорили в лавке с Чарли. В последнее
время мне не с кем поговорить, и я начинаю лезть не в свои дела. Надеюсь,
вы не сердитесь? Скажите же, что вы не сердитесь.
- А почему я должен на вас сердиться? Ведь мы же не о государственных
тайнах разговаривали.
- Вы спросили у Чарли, не возвращается ли его сын, - продолжала
миссис Саймонс. - Удивительное совпадение, но как раз я точно знаю, что вы
имели в виду. Когда умер мой дорогой Эдгар - десятого июля будет как раз
шесть лет - я переживала то же самое. Целыми ночами я слышала его шаги на
чердаке. Поверите? А иногда я слышала его кашель. Вы, конечно, не знали
моего дорогого Эдгара, но он так характерно покашливал, как будто хмыкал.
- И вам и теперь все это слышится? - спросил я.
- Время от времени. Раз или два в месяц, а иногда и чаще. Иногда я
захожу в комнату, и мне кажется, что Эдгар в ней был секунду назад и
только что вышел через другую дверь. Вы знаете, как-то раз мне показалось,
что я его видела, но не дома, а на Грейнитхед-сквер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107