Завороженный и полный страха, я смотрел, как перед моими
глазами появляются кружочки, петли, перекладины.
Они были смазаны, трудночитаемы, но это несомненно были буквы. СП...
И... О... Л...
СПАСИ МЕНЯ? СПАСЕНИЕ?
И тогда меня осенило. Правда, я напал на эту мысль лишь потому, что
накануне общался с Эдвардом Уордвеллом. Но все сходилось так великолепно,
что у меня не появилось и тени сомнения, что буквы могут означать что-то
иное. Не СПАСИ МЕНЯ или СПАСЕНИЕ, а только СПАСИ КОРАБЛЬ.
Через посредника, духа моей жены, что-то, что находилось под водой, в
трюме "Дэвида Дарка", молило о спасении.
13
Оставшуюся часть ночи меня ничто не беспокоило, и я спал почти до
семи часов утра. Перед самым ленчем я поехал в деревню Грейнитхед, оставил
машину посреди рынка и пошел по мощенной улице к лавке "Морские сувениры".
Грейнитхед был уменьшенной копией Салема, скопищем домов постройки
восемнадцатого и девятнадцатого века и множества лавок, сгруппировавшихся
вокруг живописного рынка. Три или четыре узкие крутые улочки вели от рынка
вниз, к живописной полукруглой пристани, где в теперь всегда было полно
яхт.
До середины пятидесятых годов Грейнитхед был замкнутым, забытым
рыбацким поселением. Но в конце пятидесятых и в начале шестидесятых рост
благосостояния среднего класса привел к распространению парусного спорта и
океанической рыбной ловли, вследствие чего Грейнитхед быстро стал
привлекателен для всех, кто желал иметь домик над морем в паре часов езды
автомобилем от Бостона. Энергичная комиссия выдоила достаточно денег из
федеральных фондов и фондов штата, чтобы реставрировать все прекрасные и
исторические здания в Грейнитхед, разрушить старые кварталы рыбацких
домишек и заменить нищие ободранные лавки на побережье рядами ювелирных
магазинов, салонов мод, галерей, кондитерских, кофеен, рыбных ресторанов и
других модных, элегантных и экстравагантных магазинов, какие можно увидеть
в каждом современном торговом центре Америки.
Я часто задумывался, можно ли сейчас в Грейнитхед купить обычную еду
и обычную посуду для домашнего хозяйства? Ведь не всегда же человек хочет
есть сосиски по-баварски или покупать уникальные, вручную расписанные
горшки для своей шикарно обставленной кухни.
Правда, лавка "Морские сувениры" со своим ядовито-зеленым фронтоном и
псевдогеоргианскими окнами также не грешила хорошим вкусом. Внутри нее
были громоздились в беспорядке горы драгоценного мусора: модели кораблей в
бутылках, блестящие латунные телескопы, секстанты, корабельные кулеврины,
багры, гарпуны, навигационные циркули, картины и гравюры. Конечно же,
наибольшим спросом пользовались носовые фигуры кораблей - чем грудастее,
тем дороже. Стоимость подлинной носовой фигуры начала девятнадцатого века,
особенно если она представляла собой сирену с голой грудью, более пышной,
чем у Мерилин Монро, достигала астрономических сумм - тридцать пять тысяч
долларов и выше. Но все же спрос был так велик, что я нанял старичка из
Сингин-Бич, который вырезал из дерева "точные копии" старых носовых фигур.
Образцом ему служил разворот журнала "Плейбой", вышедшего в мае 1962 года.
На половике под дверями лежала куча писем и счетов, а также
уведомление, что пришли гравюры, купленные мной на прошлой неделе на
аукционе у Эндикотта. Я должен буду позже зайти на почту, чтобы забрать
их.
Хотя я и смог перехватить пару часов сна, но все равно чувствовал
себя подавленным и нервничал. Я вообще не хотел уезжать из Грейнитхед, но
при этом знал, что не способен провести еще хоть одну ночь в собственном
доме. Меня раздирали страх и страдание. Я боялся этого холода и этого
шепота, поскольку уже знал, что подобный призрак убил миссис Саймонс,
используя одну лишь черную магию. И я страдал, поскольку я любил Джейн, а
Джейн уже не было в живых, и видеть ее, слышать, прикасаться - это было
выше моих сил.
В лавку вошла пара средних лет, оба толстые, в одинаковых коричневых
"дутых" куртках и одинаковых очках со стеклами, толстыми, как бутылочное
стекло. Они заморгали при виде моделей кораблей и пошептались друг с
другом.
- Красиво, правда? - заговорила "она".
- Вы, наверно, знаете, как все это делается? - неожиданно спросил
меня "он". Он говорил с явным акцентом Нью-Джерси.
- Имею некоторое понятие, - я кивнул головой.
- Для этого пригибают мачты, понимаете, чтобы те лежали плоско, и
привязывают все нитками, а когда корабль уже в бутылке, тянут за нитки - и
мачты поднимаются.
- Да, - сказал я.
- Человек ежедневно чему-то учится, - заявил муж. - Сколько это
стоит? Это китобойное судно?
- Эту модель выполнил юнга с корабля "Венчер" в 1871 году, - ответил
я. - Две тысячи семьсот долларов.
- Простите?
- Две тысячи семьсот долларов. Могу снизить до двух тысяч пятисот.
Муж онемел и вытаращил глаза на модель, которую держал в руке.
Наконец он заговорил:
- Две тысячи семьсот долларов за корабль в бутылке? Я сам могу
сделать то же самое за полтора доллара.
- Вот возьмите и сделайте, - посоветовал я ему. - Сейчас большой
спрос на корабли в бутылках, даже современного изготовления.
- Иисусе... - простонал муж. Он поставил бутылку с такой набожностью,
как будто она превратилась в Святой Грааль, и двинулся в сторону выхода,
но все же посматривая, неохотно, по сторонам, чтобы совсем не потерять
лицо. Я совершенно точно знал, что, прежде чем выйти, он спросит меня о
цене еще какой-то вещи, скажет: "Ну, я подумаю и зайду попозже", - после
чего исчезнет навсегда.
- Сколько стоит этот багор? - будто прочитав мои мысли, спросил он.
- Этот багор? Он с корабля "Джон" Поля Джонса. Восемьсот пятьдесят
долларов. Честно говоря, уникальный образец и исключительно дешево.
- Гммм! - заворчал муж. - Мне надо подумать. Может, зайдем к вам
после ленча.
- Премного благодарен, - ответил я, глядя, как они выходят. Едва они
исчезли, как в лавку влетел Уолтер Бедфорд, с широкой усмешкой на лице. Он
был в черном костюме под непромокаемым плащом - на размер больше, чем
нужно.
- Джон, должен был тебя увидеть. Сегодня утром мне звонил окружной
прокурор. Они решили, что при таких уликах они не будут выставлять себя на
посмешище и аннулировали обвинение в убийстве. Какие бы то ни было
доказательства отсутствуют. Прессе же велели отвязаться - они, мол, ищут
маньяка, наделенного невероятной силой. Понял? Ты свободен! С тебя сняты
все обвинения.
- Надеюсь, что при этом никакие деньги не поменяли своих хозяев?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
глазами появляются кружочки, петли, перекладины.
Они были смазаны, трудночитаемы, но это несомненно были буквы. СП...
И... О... Л...
СПАСИ МЕНЯ? СПАСЕНИЕ?
И тогда меня осенило. Правда, я напал на эту мысль лишь потому, что
накануне общался с Эдвардом Уордвеллом. Но все сходилось так великолепно,
что у меня не появилось и тени сомнения, что буквы могут означать что-то
иное. Не СПАСИ МЕНЯ или СПАСЕНИЕ, а только СПАСИ КОРАБЛЬ.
Через посредника, духа моей жены, что-то, что находилось под водой, в
трюме "Дэвида Дарка", молило о спасении.
13
Оставшуюся часть ночи меня ничто не беспокоило, и я спал почти до
семи часов утра. Перед самым ленчем я поехал в деревню Грейнитхед, оставил
машину посреди рынка и пошел по мощенной улице к лавке "Морские сувениры".
Грейнитхед был уменьшенной копией Салема, скопищем домов постройки
восемнадцатого и девятнадцатого века и множества лавок, сгруппировавшихся
вокруг живописного рынка. Три или четыре узкие крутые улочки вели от рынка
вниз, к живописной полукруглой пристани, где в теперь всегда было полно
яхт.
До середины пятидесятых годов Грейнитхед был замкнутым, забытым
рыбацким поселением. Но в конце пятидесятых и в начале шестидесятых рост
благосостояния среднего класса привел к распространению парусного спорта и
океанической рыбной ловли, вследствие чего Грейнитхед быстро стал
привлекателен для всех, кто желал иметь домик над морем в паре часов езды
автомобилем от Бостона. Энергичная комиссия выдоила достаточно денег из
федеральных фондов и фондов штата, чтобы реставрировать все прекрасные и
исторические здания в Грейнитхед, разрушить старые кварталы рыбацких
домишек и заменить нищие ободранные лавки на побережье рядами ювелирных
магазинов, салонов мод, галерей, кондитерских, кофеен, рыбных ресторанов и
других модных, элегантных и экстравагантных магазинов, какие можно увидеть
в каждом современном торговом центре Америки.
Я часто задумывался, можно ли сейчас в Грейнитхед купить обычную еду
и обычную посуду для домашнего хозяйства? Ведь не всегда же человек хочет
есть сосиски по-баварски или покупать уникальные, вручную расписанные
горшки для своей шикарно обставленной кухни.
Правда, лавка "Морские сувениры" со своим ядовито-зеленым фронтоном и
псевдогеоргианскими окнами также не грешила хорошим вкусом. Внутри нее
были громоздились в беспорядке горы драгоценного мусора: модели кораблей в
бутылках, блестящие латунные телескопы, секстанты, корабельные кулеврины,
багры, гарпуны, навигационные циркули, картины и гравюры. Конечно же,
наибольшим спросом пользовались носовые фигуры кораблей - чем грудастее,
тем дороже. Стоимость подлинной носовой фигуры начала девятнадцатого века,
особенно если она представляла собой сирену с голой грудью, более пышной,
чем у Мерилин Монро, достигала астрономических сумм - тридцать пять тысяч
долларов и выше. Но все же спрос был так велик, что я нанял старичка из
Сингин-Бич, который вырезал из дерева "точные копии" старых носовых фигур.
Образцом ему служил разворот журнала "Плейбой", вышедшего в мае 1962 года.
На половике под дверями лежала куча писем и счетов, а также
уведомление, что пришли гравюры, купленные мной на прошлой неделе на
аукционе у Эндикотта. Я должен буду позже зайти на почту, чтобы забрать
их.
Хотя я и смог перехватить пару часов сна, но все равно чувствовал
себя подавленным и нервничал. Я вообще не хотел уезжать из Грейнитхед, но
при этом знал, что не способен провести еще хоть одну ночь в собственном
доме. Меня раздирали страх и страдание. Я боялся этого холода и этого
шепота, поскольку уже знал, что подобный призрак убил миссис Саймонс,
используя одну лишь черную магию. И я страдал, поскольку я любил Джейн, а
Джейн уже не было в живых, и видеть ее, слышать, прикасаться - это было
выше моих сил.
В лавку вошла пара средних лет, оба толстые, в одинаковых коричневых
"дутых" куртках и одинаковых очках со стеклами, толстыми, как бутылочное
стекло. Они заморгали при виде моделей кораблей и пошептались друг с
другом.
- Красиво, правда? - заговорила "она".
- Вы, наверно, знаете, как все это делается? - неожиданно спросил
меня "он". Он говорил с явным акцентом Нью-Джерси.
- Имею некоторое понятие, - я кивнул головой.
- Для этого пригибают мачты, понимаете, чтобы те лежали плоско, и
привязывают все нитками, а когда корабль уже в бутылке, тянут за нитки - и
мачты поднимаются.
- Да, - сказал я.
- Человек ежедневно чему-то учится, - заявил муж. - Сколько это
стоит? Это китобойное судно?
- Эту модель выполнил юнга с корабля "Венчер" в 1871 году, - ответил
я. - Две тысячи семьсот долларов.
- Простите?
- Две тысячи семьсот долларов. Могу снизить до двух тысяч пятисот.
Муж онемел и вытаращил глаза на модель, которую держал в руке.
Наконец он заговорил:
- Две тысячи семьсот долларов за корабль в бутылке? Я сам могу
сделать то же самое за полтора доллара.
- Вот возьмите и сделайте, - посоветовал я ему. - Сейчас большой
спрос на корабли в бутылках, даже современного изготовления.
- Иисусе... - простонал муж. Он поставил бутылку с такой набожностью,
как будто она превратилась в Святой Грааль, и двинулся в сторону выхода,
но все же посматривая, неохотно, по сторонам, чтобы совсем не потерять
лицо. Я совершенно точно знал, что, прежде чем выйти, он спросит меня о
цене еще какой-то вещи, скажет: "Ну, я подумаю и зайду попозже", - после
чего исчезнет навсегда.
- Сколько стоит этот багор? - будто прочитав мои мысли, спросил он.
- Этот багор? Он с корабля "Джон" Поля Джонса. Восемьсот пятьдесят
долларов. Честно говоря, уникальный образец и исключительно дешево.
- Гммм! - заворчал муж. - Мне надо подумать. Может, зайдем к вам
после ленча.
- Премного благодарен, - ответил я, глядя, как они выходят. Едва они
исчезли, как в лавку влетел Уолтер Бедфорд, с широкой усмешкой на лице. Он
был в черном костюме под непромокаемым плащом - на размер больше, чем
нужно.
- Джон, должен был тебя увидеть. Сегодня утром мне звонил окружной
прокурор. Они решили, что при таких уликах они не будут выставлять себя на
посмешище и аннулировали обвинение в убийстве. Какие бы то ни было
доказательства отсутствуют. Прессе же велели отвязаться - они, мол, ищут
маньяка, наделенного невероятной силой. Понял? Ты свободен! С тебя сняты
все обвинения.
- Надеюсь, что при этом никакие деньги не поменяли своих хозяев?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107