- Перестань оправдываться, - прервал я ее. - Я тоже сразу захотел
тебя. Разве разница только в том, что ты женщина?
- Вообще не в этом дело, - ответила Джилли со слабым возражением в
голосе.
- В таком случае, совершенно не нужно переживать.
- Но теперь ты ставишь меня в крайне неловкое положение.
- Неловкое? - удивился я, опять потянувшись за бокалом.
- Да, да, неловкое, ведь я впервые в жизни соблазнила мужчину... я
впервые это сделала, и оказалось, что этот мужчина помешан на своей
умершей жене. А в его номере в мотеле вылетают окна.
Я встал и подошел к застекленным дверям, ведущим на узкий балкон. За
стеклом трепетали на пронзительном ночном ветру кустики герани. Вдали
виднелось смазанные пятна света Уиткрафт-Хейс. Был уже третий час ночи. Я
был слишком потрясен и вымотан, чтобы ссориться или выслушивать обвинения.
Мое отражение в стекле подняло бокал и отпило вина.
- Хотелось бы мне признать, что ты права в отношении помешательства,
- тихо сказал я. - Хотелось бы мне признать, что ты права, что я
истеричен, что я ничего не видел и ничего не слышал, что у меня чересчур
буйное воображение. Но все это - истина, Джилли. Она навещает меня.
Навещает не только дом, где мы жили, но и меня лично. Это следующая
причина, по которой я завтра буду погружаться в воду, хотя на это у меня
совершенно нет желания. Я хочу, чтобы к моей жене вернулся покой.
Джилли не ответила. Я отвернулся от окна и снова сел рядом с ней,
хотя она не хотела на меня даже смотреть.
- Если хочешь разорвать наше знакомство, у меня нет возражений, -
заявил я. - Ну... не совсем. Мне будет очень горько и неприятно. Но я
понимаю, что ты чувствуешь. Каждый подумал бы то же самое на твоем месте.
Даже мой врач считает, что у меня сильный затянувшийся шок после смерти
Джейн.
Я заколебался, но затем продолжил:
- Ты крайне привлекательна и желанна, Джилли. Ты ужасно волнуешь и
привлекаешь меня. Я все еще утверждаю то, что сказал раньше: как необычно,
что два человека встречаются и испытывают сильное влечение друг к другу.
Нам могло бы быть хорошо друг с другом, ты теперь сама знаешь это. Но я
должен предупредить, что дух Джейн все еще со мной и может быть опасным,
как сегодня.
Джилли посмотрела на меня глазами, блестящими от слез.
- Дело же не в опасности, - ответила она сдавленным голосом.
- Знаю. Дело в присутствии моей жены.
- Я уже прошла и через это. Когда мне было семнадцать лет, у меня
была связь с женатым мужчиной. Банковским клерком. Конечно, его жена была
жива, но и он никогда не мог от нее избавиться. Он или звонил ей, или
думал о ней, когда был со мной.
- И ты решительно не хочешь вторично проходить через это.
Она вытянула ко мне руку.
- Джон, не имей к себе претензий. Я просто чувствую угрозу себе. А с
тех пор, как я завоевала самостоятельность, я обещала себе
одно-единственное: никогда не позволять, чтобы мне что-то угрожало.
Никогда.
Я не знал, что ей ответить. Конечно, она была права. Она могла
броситься на меня, как сексуально изголодавшаяся тигрица, и я также мог
броситься на ее великолепное тело, как сексуально голодный тигр. Но она
вообще не должна была воспринимать меня как любовника и делать мои
проблемы своими. Она вообще не обязана была делить со мной мои страхи,
видения и кошмарные переживания. А ведь во мне все еще не зажила рана
перенесения потери жены и еще не родившегося ребенка.
- Ну, хорошо, - сказал я и отпустил ее руку. - Я тебя понимаю, хотя и
совсем не в восторге от того, что ты говоришь.
- Прости, - шепнула она. - Ты даже не знаешь, как сильно мне
нравишься. Ты как раз в моем вкусе.
- Я не могу быть в твоем вкусе, если я свихнулся из-за духа. По
крайней мере, пока со мной не проведут изгнание злого духа.
Джилли с минуту молча смотрела на меня, а потом встала и вышла в
кухню. Я пошел за ней и встал в дверях. Джилли вытащила яйца, булки и
кофе.
- Не нужно для меня ничего готовить, - запротестовал я.
- Всего лишь завтрак, - улыбнулась она. Она разбила яйца в миску и
заработала венчиком. - Ты думал об изгнании злого духа? - спросила она. -
Не хочешь ли вызвать священника, который обеспечит покой твоей жене?
Я покачал головой.
- Сомневаюсь, что это поможет. Но не знаю, может, ты и права. Однако
мне кажется, что эти призраки из Грейнитхед удалятся на покой только
тогда, когда мы узнаем, почему они все еще появляются, почему они не могут
обрести покой.
- Речь о том, что нужно поднять со дна "Дэвида Дарка"?
- Наверно, так. Эдвард считает, что решение именно в этом.
- А ты как думаешь? - Джилли вынула сковороду и бросила в нее кусочки
подсолнечного маргарина.
Я потер глаза руками.
- Я стараюсь сохранить рассудок. Я сам не знаю. Я просто стараюсь не
свихнуться.
Джилли нежно посмотрела на меня.
- Ты вообще не свихнулся. И ты чудесный любовник. Я только надеюсь,
что ты все-таки сможешь дать покой своей жене.
Это замечание не требовало объяснений. Я смотрел, как Джилли жарит
яичницу, готовит кофе и гренки. Я подумал, что должен поспать перед
завтрашним погружением. Холодные воды пролива Грейнитхед, беспокойные, как
души умерших в городке, ждали прихода рассвета.
17
Около девяти утра мы уже плыли через Салемский пролив по серому,
волнующемуся морю, покачиваясь на корме рыбацкой лодки "Алексис". В лодке
было тридцать пять футов длины, и Эдвард, Дан Басс и еще двое коллег
Эдварда из музея наняли ее для общества на все утро.
День был ясным, воздух обжигающе свежим, и было так холодно, что я
даже удивился. Но Эдвард объяснил мне, что на море, как правило,
температура ниже, чем на суше, иногда даже градусов на пятнадцать. На
северо-западе собирался огромный клин густых как сметана туч. По оценке
Дана, у нас было от двух до трех часов на погружение, прежде чем погода
испортится.
Мне сразу понравился Дан Басс. Уверенный в себе, лет тридцати, с
такими бледно-голубыми глазами, будто морская вода обесцветила их до
белизны. Он говорил с бостонским акцентом, глотая окончания слов, а черты
его квадратного лица выдавали в нем бостонского ирландца. Но, управляя
лодкой, он сказал мне, что родился в Северной Каролине и впервые нырял,
разыскивая суда в проливе Нимлино и заливе Вислоу.
- Как-то добрался я до корпуса торпедоносца времен второй мировой
войны, который утонул во время шторма в сорок четвертом году. Я посветил
фонарем в окно, и угадай, что я увидел? Человеческий череп, в уже
заржавевшей каске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107