Он претендовал на аристократическое происхождение и заявлял о себе как, о графе Рубини, однако многие за глаза называли его «выскочкой» или ехидно замечали, что он из тех графов, которым никогда не следует давать взаймы. Последнее было не огульным обвинением, а следствием нескольких скандальных историй с участием Рубини, когда он и, правда, проявил себя как недобросовестный должник.
Казанову, как правило, повсюду сопровождали «гарем» его моделей, дорогие спортивные машины, огромные яхты, частные вертолеты, море вина и изысканных сигар, произведения искусства, свидетельствующие о дурном вкусе их владельца, а также неуемное тщеславие, вульгарность и претенциозность, побивающие все мыслимые рекорды.
Некоторые периодически поговаривали о тайных криминальных связях Казановы, но скорее всего это преувеличение, результат сплетен и домыслов, которые подпитывались безобразными скандалами, сопутствующими ему на всех этапах его карьеры. Казанова и его дружки, безусловно, были нечисты на руку и весьма скользки, но вряд ли замешаны в серьезных преступлениях. Девушек они развращали не столько как сутенеры, сколько просто из интереса и скуки. И как бы ни кичились своим вызывающим поведением, на мафиози они не тянули. Самое большее, на что хватало их воображения, – дурить голову молодым девчонкам, используя их доверчивость и невежество в собственных корыстных целях.
За несколько лет существования сквозь двери модельных агентств проходило несчетное множество девушек и заказчиков.
Среди тех, кто время от времени появлялся в агентстве Роттвейлер снова и снова, была Минни, симпатичная темнокожая лесбиянка лет сорока, которая поведала мне однажды историю о том, как Казанова пытался переманить ее к себе.
– Он обещал мне солнце, луну и звезды, – говорила она, – бонус, огромные комиссионные, предлагал стать его любовницей, представляете?
Я представлял.
– Ротти, – она обычно называла Мисс этим уменьшительно-ласкательным именем, – просто монстр. Но она хотя бы неопасный монстр. Только внешне страшная, а на самом деле добрый человек, а этот жеребец, – говоря о Казанове, она использовала гораздо более хлесткое словечко из афроамериканского жаргона, – настоящая змея подколодная. Ротти сразу предупредила меня об этом, и я не жалею, что рассказала ей правду, а не стала лгать.
Роттвейлер – неопасный монстр? Да, пожалуй, с этим можно согласиться. Нечто вроде Годзиллы, которая пыталась разрушить Токио, а закончила тем, что спасла человечество.
О соперничестве Роттвейлер и Казановы знали все, но обсуждать эту тему было не принято. Но мне повезло особо – в модельную войну я вступил по необходимости, вынуждавшей меня отвечать на телефонные звонки.
– Скажите, что я хочу поговорить о Сьюзан.
Эти слова прогремели в моей голове подобно выстрелам. Что мне лучше сделать? Я знал, вражда зашла так далеко, что передать сообщение напрямую опасно: неизвестно, какая еще болезненная реакция последует со стороны Роттвейлер. А вдруг это известие спровоцирует у нее нервный срыв?
В конце концов, я решил посоветоваться с Романом, любимцем Роттвейлер, достаточно честным и порядочным сотрудником нашего агентства.
Роман, которого на самом деле звали Джонни Романо, был серым кардиналом модельного бизнеса. Он переметнулся на сторону Роттвейлер, расставшись с Казановой десять лет назад. Работая с ней, добился положения одного из самых влиятельных людей в фэшн-индустрии. Он слыл авторитетом для фотографов, клиентов агентства, моделей и всех, кто обращался к Роттвейлер за помощью или советом.
Роман не получил высшего образования, но имел целый ряд серьезных преимуществ, выделяющих его среди конкурентов. Итальянец сорока лет, приятной наружности, смуглолицый с проседью, его детство прошло в Нью-Йорке, и он отлично знал специфику жизни в столице. Роман служил и на флоте и в авиации, был геем, но предпочитал скрывать это. Я узнал, только когда он однажды проговорился: «Мой бывший бойфренд…» По нему сходило с ума немало красивых девушек, хотя большинство из них понимали, что у них нет ни малейшего шанса на взаимность с его стороны. А может быть, его недосягаемость еще больше распаляла? Девушки, которые не добивались ответа на свои чувства, рано или поздно начинали относиться к Роману как к старшему брату и любить его совершенно бескорыстно. Он был весьма мужественным человеком и прекрасно разбирался в мужских вопросах, но также мог и утешить женщину и понять ее проблемы.
Поначалу, наблюдая за его отношениями с моделями, я думал, что Роман – топ-менеджер по заявкам клиентов. Но его работа заключалась в ином. Он был лучшим другом Северина Кагана, наиболее влиятельного фотографа в модельном бизнесе и самого талантливого и добросовестного профессионала. Роман пользовался этой дружбой, чтобы заполучить для Роттвейлер лучших моделей, обещая им устроить фотосессию с Северином, и чаще всего не обманывал.
Мы были знакомы с Романом всего несколько недель, но он мне нравился, и думаю, ко мне он тоже относился с симпатией. Я как раз только-только закончил разговор с Казановой и решил обратиться к Роману, сидящему за соседним столом. Он знал Сьюзан еще с тех пор, когда она только появилась в агентстве, будучи в возрасте тинейджера.
Роман что-то объяснял клиенту по телефону, и я ждал, пока он освободится.
– Она не снимается в рекламе белья. Нет, никогда и ни у кого. Возможно, вы что-то недопоняли. Послушайте, это ошибка, вы заблуждаетесь. Вам следовало сразу уточнить информацию, я бы вам ответил, что на эту работу она никогда не согласится. Могу вам предложить Тельму, у нее телосложение не хуже. Я пришлю ее портфолио прямо сейчас. – Роман положил трубку, покачав головой: – Чертов идиот! Я бы его отправил в психушку.
Поскольку я даже не улыбнулся шутке, он тут же заподозрил неладное.
– Что случилось?
– Что-нибудь слышно о Сьюзан?
– Сьюзан?
– Да, Сьюзан Тоссейн.
– Ах, вот в чем дело… Я думал, ты о Сьюзан Сон– тэг. – Он рассмеялся весьма сдержанно, тем приятным смехом, который свойствен только ему и никому больше. – А что такое?
– Звонил… Казанова. Я решил, что звонок важный, и пошел к Роттвейлер. Но она отказалась говорить с ним. Тогда он сказал, что хочет побеседовать с ней о Сьюзан.
– О! – Его глаза расширились от изумления. – Пойдем, покурим.
Я не курил, но вышел с ним на черную лестницу. Он зажег сигарету и прислонился к стене спиной, разглядывая потолок.
– Сьюзан была в отпуске несколько недель. Роттвейлер сама уговорила ее временно не работать. Но имей в виду: только ты, я и Роттвейлер об этом знаем. – Я довольно долго молчал, и он добавил, видимо, на всякий случай: – Ну, я имею в виду, что не следует об этом распространяться, никому, хорошо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Казанову, как правило, повсюду сопровождали «гарем» его моделей, дорогие спортивные машины, огромные яхты, частные вертолеты, море вина и изысканных сигар, произведения искусства, свидетельствующие о дурном вкусе их владельца, а также неуемное тщеславие, вульгарность и претенциозность, побивающие все мыслимые рекорды.
Некоторые периодически поговаривали о тайных криминальных связях Казановы, но скорее всего это преувеличение, результат сплетен и домыслов, которые подпитывались безобразными скандалами, сопутствующими ему на всех этапах его карьеры. Казанова и его дружки, безусловно, были нечисты на руку и весьма скользки, но вряд ли замешаны в серьезных преступлениях. Девушек они развращали не столько как сутенеры, сколько просто из интереса и скуки. И как бы ни кичились своим вызывающим поведением, на мафиози они не тянули. Самое большее, на что хватало их воображения, – дурить голову молодым девчонкам, используя их доверчивость и невежество в собственных корыстных целях.
За несколько лет существования сквозь двери модельных агентств проходило несчетное множество девушек и заказчиков.
Среди тех, кто время от времени появлялся в агентстве Роттвейлер снова и снова, была Минни, симпатичная темнокожая лесбиянка лет сорока, которая поведала мне однажды историю о том, как Казанова пытался переманить ее к себе.
– Он обещал мне солнце, луну и звезды, – говорила она, – бонус, огромные комиссионные, предлагал стать его любовницей, представляете?
Я представлял.
– Ротти, – она обычно называла Мисс этим уменьшительно-ласкательным именем, – просто монстр. Но она хотя бы неопасный монстр. Только внешне страшная, а на самом деле добрый человек, а этот жеребец, – говоря о Казанове, она использовала гораздо более хлесткое словечко из афроамериканского жаргона, – настоящая змея подколодная. Ротти сразу предупредила меня об этом, и я не жалею, что рассказала ей правду, а не стала лгать.
Роттвейлер – неопасный монстр? Да, пожалуй, с этим можно согласиться. Нечто вроде Годзиллы, которая пыталась разрушить Токио, а закончила тем, что спасла человечество.
О соперничестве Роттвейлер и Казановы знали все, но обсуждать эту тему было не принято. Но мне повезло особо – в модельную войну я вступил по необходимости, вынуждавшей меня отвечать на телефонные звонки.
– Скажите, что я хочу поговорить о Сьюзан.
Эти слова прогремели в моей голове подобно выстрелам. Что мне лучше сделать? Я знал, вражда зашла так далеко, что передать сообщение напрямую опасно: неизвестно, какая еще болезненная реакция последует со стороны Роттвейлер. А вдруг это известие спровоцирует у нее нервный срыв?
В конце концов, я решил посоветоваться с Романом, любимцем Роттвейлер, достаточно честным и порядочным сотрудником нашего агентства.
Роман, которого на самом деле звали Джонни Романо, был серым кардиналом модельного бизнеса. Он переметнулся на сторону Роттвейлер, расставшись с Казановой десять лет назад. Работая с ней, добился положения одного из самых влиятельных людей в фэшн-индустрии. Он слыл авторитетом для фотографов, клиентов агентства, моделей и всех, кто обращался к Роттвейлер за помощью или советом.
Роман не получил высшего образования, но имел целый ряд серьезных преимуществ, выделяющих его среди конкурентов. Итальянец сорока лет, приятной наружности, смуглолицый с проседью, его детство прошло в Нью-Йорке, и он отлично знал специфику жизни в столице. Роман служил и на флоте и в авиации, был геем, но предпочитал скрывать это. Я узнал, только когда он однажды проговорился: «Мой бывший бойфренд…» По нему сходило с ума немало красивых девушек, хотя большинство из них понимали, что у них нет ни малейшего шанса на взаимность с его стороны. А может быть, его недосягаемость еще больше распаляла? Девушки, которые не добивались ответа на свои чувства, рано или поздно начинали относиться к Роману как к старшему брату и любить его совершенно бескорыстно. Он был весьма мужественным человеком и прекрасно разбирался в мужских вопросах, но также мог и утешить женщину и понять ее проблемы.
Поначалу, наблюдая за его отношениями с моделями, я думал, что Роман – топ-менеджер по заявкам клиентов. Но его работа заключалась в ином. Он был лучшим другом Северина Кагана, наиболее влиятельного фотографа в модельном бизнесе и самого талантливого и добросовестного профессионала. Роман пользовался этой дружбой, чтобы заполучить для Роттвейлер лучших моделей, обещая им устроить фотосессию с Северином, и чаще всего не обманывал.
Мы были знакомы с Романом всего несколько недель, но он мне нравился, и думаю, ко мне он тоже относился с симпатией. Я как раз только-только закончил разговор с Казановой и решил обратиться к Роману, сидящему за соседним столом. Он знал Сьюзан еще с тех пор, когда она только появилась в агентстве, будучи в возрасте тинейджера.
Роман что-то объяснял клиенту по телефону, и я ждал, пока он освободится.
– Она не снимается в рекламе белья. Нет, никогда и ни у кого. Возможно, вы что-то недопоняли. Послушайте, это ошибка, вы заблуждаетесь. Вам следовало сразу уточнить информацию, я бы вам ответил, что на эту работу она никогда не согласится. Могу вам предложить Тельму, у нее телосложение не хуже. Я пришлю ее портфолио прямо сейчас. – Роман положил трубку, покачав головой: – Чертов идиот! Я бы его отправил в психушку.
Поскольку я даже не улыбнулся шутке, он тут же заподозрил неладное.
– Что случилось?
– Что-нибудь слышно о Сьюзан?
– Сьюзан?
– Да, Сьюзан Тоссейн.
– Ах, вот в чем дело… Я думал, ты о Сьюзан Сон– тэг. – Он рассмеялся весьма сдержанно, тем приятным смехом, который свойствен только ему и никому больше. – А что такое?
– Звонил… Казанова. Я решил, что звонок важный, и пошел к Роттвейлер. Но она отказалась говорить с ним. Тогда он сказал, что хочет побеседовать с ней о Сьюзан.
– О! – Его глаза расширились от изумления. – Пойдем, покурим.
Я не курил, но вышел с ним на черную лестницу. Он зажег сигарету и прислонился к стене спиной, разглядывая потолок.
– Сьюзан была в отпуске несколько недель. Роттвейлер сама уговорила ее временно не работать. Но имей в виду: только ты, я и Роттвейлер об этом знаем. – Я довольно долго молчал, и он добавил, видимо, на всякий случай: – Ну, я имею в виду, что не следует об этом распространяться, никому, хорошо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109