– Потрясающе! – произнес Раймундо, переглянувшись с Мисс.
– Совершенство! – откликнулась Роттвейлер.
Еще час спустя для мира родилась новая Киттен, но теперь уже на ее лице была печать фортуны.
Под кепкой, прилагающейся к макдоналдсовской униформе, Раймундо обнаружил гриву чудесных волос и придал им тот надлежащий вид, который впоследствии должен был стать торговым брэндом новоиспеченной модели.
– Смотри, вот это мы подстрижем, – ворковал он, показывая ей в зеркале, как следует носить будущую прическу, – вот это наверх, а это вниз, вот так…
Следующим за Киттен принялся стилист Роско Барнз. Как и все в нашем мире, он готов был чем мог услужить Роттвейлер. Как только она обратилась к нему с просьбой привести в порядок одежду девушки, принялся суетиться вокруг Киттеи, наклоняясь над ней и, грациозно отклячив зад, примеряя на нее то солнцезащитные очки, то туфли, то юбки. Как только он надел на нее платье Мюррей Мартини, только что использовавшееся во время съемок Эдди, Киттен сразу превратилась в богиню.
– Она безупречна, мисс Роттвейлер. Клянусь, я сделал все возможное! – Он говорил искренне, но звучало это так, точно Роттвейлер вытащила девушку откуда-то, как кусок глины из реки, обратившись к ним с просьбой вылепить из него нечто стоящее.
Медник, забившись в укромный уголок и прижимая к уху телефон, что-то вполголоса рассказывал своему агенту. Роттвейлер внезапно схватила Киттен и повела ее к двери, когда я только-только собирался сходить еще за одной порцией еды.
Раздраженный фотограф моментально прервал разговор, но Роттвейлер тут же осадила его фразой, произнесенной таким тоном, что возразить ей было весьма затруднительно:
– Эдди, я рада с тобой повидаться… Замечательно, что ты снова в работе, чудесно. Ты должен позвонить мне, обещай, что позвонишь. У меня есть фантастическая идея. И спасибо за то, что одолжил мне Раймундо, он гений. Раймундо – гений, гений, гений. Девочки, вы все божественно выглядите, особенно ты, Чиско. Позвонишь мне. Кто с тобой работает? До сих пор этот ужасный американец? Или Роско? Спасибо тебе, дорогой, ты просто гений. Мюррей о платье не вспомнит, для него это ерунда, а она божественна, божественна, божественна. Вы работаете с Мюррей? Знаете, я думаю, ему повезло, что он нашел вас, и потом, ему следует непременно договориться с вами о рекламе еще одной его линии, «Мартини герлз», потому что вы просто супер, супер, супер! Позвони мне, дорогой, и еще раз спасибо… – Все это было произнесено без остановки, на одном дыхании.
Эдди закатил глаза и затем печально посмотрел на униформу «Макдоналдса», валяющуюся на полу студии. Почему-то у меня промелькнула мысль о том, что Роттвейлер захватит ее с собой, чтобы выполнить обещание, данное Киттен, и отослать ее обратно работодателям, но вместо этого она небрежно добавила:
– Об этом тряпье не беспокойся, Эдди, ей оно больше не понадобится. Можешь отправить его в помойку.
Мать Киттен работала продавщицей в аптеке. В былое время она отличалась редкостной красотой, но, кроме участия в одном из конкурсов и краткого блестящего дебюта в роли мисс Британский Плавленый Сыр в конце шестидесятых, ее внешние достоинства не принесли ей ничего. В начале семидесятых она вышла замуж за шотландского рок-музыканта, работавшего вместе с Эмерсоном, Лэйком и Палмером, еще до того, как он получил травму спины и вынужден был, оставив сцену, зарабатывать деньги в качестве машиниста. Они жили в муниципальной квартире в юго-западной части Лондона. Повзрослев, Киттен не только стала работать официанткой в «Макдоналдсе», но и петь по ночам в небольшой андеграундной рок-группе.
Для того чтобы стать звездой, Киттен нуждалась в хорошем фотографе, и Мисс знала, что лучше, чем кто бы то ни было, с этой ролью справится Дэвитт Синдж-Хоу. Он был молод, напорист, талантлив и успевал работать везде: в «Лицах», в «Ай-Ди», в «Арене», в британском «Воге». Кроме того, ему прочили блестящее будущее и в американском «Воге». Он был хорош собой, с благородной, даже интеллигентной внешностью и манерами, с всегда растрепанными темно-русыми волосами и задумчивым взглядом. Обычно одевался в потертые жакеты, обтягивающие майки и джинсы, потрепанные настолько, что они, казалось, пережили не одну мотоциклисте кую аварию.
Дэвитт был мятежником по духу, но некоторые считали его позером. На самом же деле он был насквозь артистической натурой. Долгое время учился в школе живописи, но затем променял кисти на камеру. Зато навыки художника помогли ему быстро освоиться с новой профессией и достичь в ней небывалых успехов. Как только он попал число фотографов «Вог», его карьеру можно было считать состоявшейся.
– Вот, – заключила редактор художественного отдела «Вог», посетившая однажды его студию, и указала на одну из картин, нарисованную им по памяти почти вслепую, – это всего лишь декорация. А это… – она протянула руку в сторону сделанных им на досуге фотографий его друзей, – это искусство.
Он, конечно, поверил ее словам. Было бы странно, если бы усомнился. И не только завоевал себе надежную нишу в качестве модного фотографа, но и добился того, что его «искусство» было выставлено в Лондоне и в галерее Гарри Баллкиана в Нью-Йорке. Ему предложили сотрудничать с британским журналом альтернативного искусства «Артхол», и более того, он удостоился сравнения с Дайен Арбас, Ирвином Пенном, Мэном Рэйем и Нилом Янгом. Когда я поздравил Дэвитта с таким признанием, он философски заметил, что эти сравнения не исчерпывают разностороннего характера его произведений.
Дэвитт жил в Сохо на верхних этажах здания, в котором находился стриптиз-клуб, хотя доходы позволяли ему купить любой особняк на Мейфэр-стрит. Последним его заказом была фотосессия новой коллекции джинсов «Эли Кейн». Кейн никогда не упускал шанса пригласить поработать у себя молодого многообещающего профессионала, склонного к экстравагантным экспериментам в области стиля, и в отношении Синдж-Хоу не ошибся. Его работы отличались высоким качеством. Он способен был совмещать реализм Дэвида Симса с разбросанностью Корин Дэй добавляя собственные новшества в композицию, изменяя фокус, подбирая новые световые эффекты.
Позднее, когда модная фотография была признана еще одним видом живописного и портретного искусства, Синдж-Хоу заинтересовался экспериментами молодых американских художников в области мгновенного фото, пересекающимися с его пристрастием к попыткам запечатлеть движение, молниеносный жест, взгляд, угол наклона. В студии Дэвитта, заваленной копиями снимков, вырезками из журналов и книг, больше всего было картин и фотографий Джексона Поллока. Они висели на стенах, лежали на столах, на окнах, не только работы художника, но и снимки, изображающие его самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109