Особенно меня интересуют два человеческих индивида. Один из них -
Димитр Тодоров, другой - Иван Соколов. С Димитром Тодоровым я больше
знаком. Что касается Соколова, то я его знаю лишь по досье да пожелтевшей
фотографии. Фотография, конечно, вещь полезная: она позволит мне узнать
его в лицо, случись мне столкнуться с ним на улице. А вот характер по
фотографии не определишь, и вообще судить о человеке по внешнему виду
трудно. Внешность обманчива, это каждый знает. Правда, глядя на фотографию
Соколова, обмануться невозможно. Если этого человека что-то роднит с
соколом, то лишь его хищный нрав. Этот пройдоха бежал за границу, полагая,
что там он сможет пожить в свое удовольствие. В эмиграции он становится
активным врагом своей родины - за это хорошо платят. Теперь предатель
изъявил готовность оказать родине услугу, но не ради того, чтобы искупить
свою вину перед ней, а для того, чтобы получить за это солидный куш. Такой
тип, если б ему случилось стать агентом, обязательно будет работать в
пользу двух разведок, если, конечно, не стакнется с третьей. Подобный
человек ради собственной выгоды не погнушается никакими средствами, он
пойдет и на убийство. Решение вступить в сделку с Соколовым было
продиктовано вовсе не иллюзиями относительно характера этого типа, а
реальной оценкой обстановки. Соколов оказался в таком положении, что его
заинтересованность в предложенной им сделке не подлежала сомнению. И если
сделка не удалась, то причина этого кроется, очевидно, не в Соколове, а в
ком-нибудь другом.
Этим "другим" мог оказаться и Тодоров. Правда, Тодорова я знаю
неплохо, притом не по фотографии; у меня есть определенные представления и
о его достоинствах, и о слабых сторонах. Тодоров едва ли мог позариться на
доллары, трудно поверить, чтобы он совершил предательство ради денег.
Более вероятно другое: он дилетант в таких делах и запросто мог стать
жертвой роковой ошибки. На первый взгляд нет ничего проще вручить человеку
портфель с деньгами и получить взамен определенные сведения. Однако все
это просто лишь для того, кто понятия не имеет о подобных вещах, кто даже
не в состоянии представить себе, с каким риском это может быть связано,
сколько непредвиденных случайностей, неожиданных оборотов ждет человека,
выполняющего задачу во вражеском окружении и имеющего дело с наглыми
партнерами.
Мне кажется, что я хорошо знаю Тодорова. Но, если разобраться, так ли
уж хорошо? Можно ли иметь сколько-нибудь верное представление о человеке,
с которым ты при встречах, пусть даже частых, по-свойски обмениваешься
привычным словом "привет"?
Вступают в действие тормоза. Поезд замедляет ход и останавливается.
Перрон оживает, насколько позволяет жара. Местре. За столиками у буфета
пассажиры и встречающие дожидаются следующего поезда. Радостно обнимаются
мужья и жены, соскучившиеся друг по другу после курортов и курортных
измен. Вокруг пестрота, шум и толчея. Лучше уж смотреть на Альпы.
Поезд трогается, набирает скорость и летит по бетонному полотну,
пересекающему морские отмели близ Венеции. Необъятный водный простор
пепельно-серый, почти такой же, как небо. С той и с другой стороны вагона
смотреть особенно не на что: вода и небо. И все же я встаю, выхожу в
коридор и устраиваюсь возле окна. Параллельно железной дороге тянется
бетонная полоса шоссе. Впереди, где вырисовываются дома Венеции, шоссе
поднимается выше и постепенно отходит вправо. Дальше ничего не видно, тем
не менее я напряженно всматриваюсь в это "дальше", и мне чудится, будто
там, за поворотом, я вижу валяющийся на обочине труп человека с еще
конвульсивно вздрагивающими сломанными ногами и разбитой о каменный
парапет головой, из-под которой выглядывает скомканная панама, пропитанная
кровью.
Это мой друг Любо Ангелов. И картину, которая сейчас встает передо
мной в трепещущей от зноя дали, я действительно видел не так давно на
шоссе Венеция - Местре. Любо шел ко мне, слегка припадая на одну ногу.
Выскочивший невесть откуда черный "бьюик" сшиб его и отбросил
изуродованное тело к перилам моста.
Любо ликвидировали, потому что он пытался купить важные сведения
точно так же, как Тодоров. Тот, с кем он вел переговоры, так же как
Соколов, не внушал доверия. Правда, Любо действовал не по указаниям, а на
свой страх и риск. И потом Любо, в отличие от Тодорова, был совсем другим
человеком.
Венеция. Опять суматоха на перроне. Опять обнимающиеся супруги, отцы
и дети и субъекты не столь близкого родства. В моем распоряжении целых
полчаса, и я вполне мог бы побродить по городу и вспомнить кое-что из
прошлого. Но предаваться воспоминаниям не в моем характере: если бы я
хранил в памяти все, что со мной было, у меня бы голова не выдержала.
Поэтому я предпочитаю зайти в привокзальный буфет и потратить время на
более реальные вещи - кружку пива и порцию ветчины.
К пяти часам поезд медленно и осторожно вползает в миланский вокзал -
огромный ангар из стекла и стали. Тут мне придется высадиться и ждать
ночного поезда на Копенгаген. Оставив чемодан в камере хранения, ухожу в
город, чтоб немного поразмяться. Скоро вечер, но улицы все еще во власти
зноя. Ужинать пока рано. Миланский собор меня не интересует, последние
модели дамской обуви - тем более. Поэтому я покидаю торговые улицы и
места, привлекающие туристов, и уединяюсь в одном из привокзальных кафе,
где в течение трех часов рассеянно наблюдаю сложные взаимоотношения между
сутенерами и проститутками. Когда изучать изнанку любви мне надоело, я
перебазируюсь в ближайший ресторан, чтобы убить оставшийся час за скромным
ужином и за стаканом вина.
Близится полночь. Возвращаюсь на вокзал. Забрав свой багаж,
направляюсь к соответствующему вагону соответствующего поезда. Сейчас в
этом огромном, ярко освещенном ангаре несколько тише. Усталые пассажиры
дремлют на скамейках у своих чемоданов или сонно толкутся возле лавок,
торгующих сувенирами, бутербродами или детективными романами. Торчащий у
входа в вагон кондуктор берет мой билет, незаметно обшаривает меня
взглядом и знаком велит своему помощнику внести мой чемодан. Я следую за
носильщиком, плачу, что полагается, за ненужную услугу и становлюсь у окна
в коридоре. Перрон в этом месте пуст, если не считать кондуктора, двух
пассажиров, сидящих на скамейке напротив, и медленно идущего со стороны
вокзала незнакомца.
Человек окидывает взглядом вагоны, он уже достаточно близко, и лицо
его мне как будто знакомо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78