- Вот как? А мне, наоборот, кажется, что сейчас она стала более
привлекательной, чем была.
- Верно. Но именно это меня и бесит, - поясняет Сеймур. - В этом
мире, где внешность служит для большинства женщин средством саморекламы -
они как бы сами себя предлагают, - я решительно отдаю предпочтение строгой
внешности, а не привлекательной.
- Дело вкуса...
- Нет, дело не в этом, - возражает Сеймур. - Женщина - низшее
существо, и, как только она перестает казаться недоступной, сразу теряет
свою притягательную силу.
- Стоит ли обращать внимание на такой пустяк, как, скажем, модное
платье? - примирительно вставляю я.
- Пустяк перестает быть пустяком, когда за ним кроется нечто более
существенное. Важно не платье, а то, что за ним кроется.
- Известно, что кроется за платьем.
- Да, но я имею в виду определенный поворот в психике этой женщины.
Честно говоря, я не думал, что Грейс способна так легко поддаваться
влиянию...
- Дурному влиянию...
- Влиянию, не сходному с моим, - уточняет Сеймур. Он переносит взгляд
на городскую ратушу, ярко освещенную скрытыми прожекторами и напоминающую
на фоне ночи театральную декорацию. Я тоже смотрю туда и, может быть,
именно в эти мгновения в полной мере сознаю, где я нахожусь, каким
нереальным и призрачным кажется все, что в эти дни меня окружает. Все,
кроме отдельных элементов, прямо связанных с моими действиями.
Остроконечная башня, громоздкая и мрачная, вонзается в черно-красное,
несколько-мутное от неоновых отсветов небо, и в моей голове оживает
ненужное, выцветшее воспоминание о другом вечере, проведенном недалеко от
этой башни, - гудящий за облаками самолет, унылые рассуждения Грейс.
Грейс, о которой мы говорим сейчас, хотя мысли наши заняты совсем другим.
Впрочем, похоже, что по крайней мере в данный момент Сеймур не думает
о другом. Он отрывает взгляд от ратуши и неожиданно обращается ко мне в
каком-то порыве, совершенно ему не свойственном:
- Вы знаете, Майкл, меня все время не покидает чувство, что вокруг
все рушится; протяну руку к чему-либо - и оно рассыпается в прах, словно в
каком-то кошмаре: идеалы, в которые верил, любовь, которую ощутил,
женщина, которую воспитал, встретившийся мне друг - все распадается в
прах... Жизнь напоминает какой-то шабаш призраков, которые сразу же
рассеиваются, стоит только приблизиться к ним...
Хмурое лицо Сеймура исказила не то боль, не то горечь.
- Все зависит от того, как вы приближаетесь... С каким чувством... От
вас исходят опасные токи, Уильям.
- От меня? А с вами такое не случается? Вы познали веру, любовь,
дружбу? Только давайте без лекций, скажите прямо: познали?
- И что из этого, познал я или не познал? Может ли служить
доказательством какой-то единичный случай - счастливый или несчастливый?
- Не хитрите. Либо ответьте прямо, либо молчите.
- Во всяком случае, я постиг одно, Уильям: что есть верный путь.
Твердый путь, который не рушится у тебя под ногами, с которого ясно видна
цель, на этом пути встречаешь только близких людей: с одним поравнялся,
другие тебя обгоняют, но они тут, рядом, не рассеиваются, когда к ним
приближаешься.
- Слова, слова... - прерывает меня Сеймур. - Как всегда, одни
слова... Впрочем, в ваших словах я нашел ответ. Вы испытываете ту же
пустоту, мою пустоту, но вы боитесь увидеть ее и в страхе пытаетесь
заполнить ее словами.
- Пусть будет так, если это вас устраивает.
- А вы убеждены, что это не так?
- Нет. И поскольку вопрос ваш не прост, чтобы мы не обманывали друг
друга, я скажу прямо: бывают моменты, когда я тоже испытываю чувство
пустоты. Но у меня нет никакой необходимости скрывать это от самого себя.
Вы прекрасно понимаете, что человек не в состоянии скрывать от себя вещи,
причиняющие ему боль. Как их скрывать, когда тебе больно? Только для меня
подобное состояние - вещь случайная, болезненное состояние в целом
здорового человека, живущего здоровой, наполненной жизнью. А у вас
наоборот.
Сеймур молча смотрит на меня задумчивым взглядом. Затем снова
закуривает и тянется к виски.
- Если это сказано искренне, вы действительно счастливый человек,
Майкл.
- Хотите сказать, "глупый".
- Я не собираюсь говорить именно так, но...
- Но почти. Быть может, вы правы. У меня действительно нет ни навыка,
ни умения без конца перемалывать в мыслях всевозможные вопросы бытия.
- Верно, отвратительная привычка, - неожиданно соглашается
американец.
- Почему? Мне кажется, эта привычка доставляет вам удовольствие.
- Только в том смысле, что помогает мне убивать скуку. Иные,
нервничая, грызут ногти, а я думаю. Увы, думать куда опаснее, чем грызть
ногти. И если бы думание доставляло удовольствие, я бы постоянно утопал в
блаженстве. Мышление всегда анализ, а анализ - рассекание, умерщвление, то
есть разрушение источника удовольствия. Если вы сядете и начнете думать о
том, какие микроорганизмы копошатся в этой сигарете, какое гниение
происходит в ней, вам ни за что не захочется подносить ее ко рту. Разве не
так?
- Цель вашего мышления не познание вещей, а их уничтожение.
Назначение ваших хирургических операций не лечить, а умерщвлять. Вы
сетуете, что в ваших руках одни только трупы, и не даете себе отчета в
том, что эти трупы - дело ваших рук. Может, у меня получается несколько
грубо, но...
- Почему? Напротив! - Сеймур великодушно машет рукой.
Но так как я замолкаю, он спешит заметить:
- Ваши попытки убедить меня абсолютно безуспешны, Майкл, и все же,
должен признаться, ваши суждения доставляют мне истинное удовольствие,
быть может, именно своей грубостью и наивной уверенностью. Это меня
освежает, побуждает снова пересмотреть некоторые истины, которые я давно
установил и которые мне давно опротивели. Конечно, горькие истины
останутся истинами, но в данный момент ваш оптимизм действует на меня
тонизирующе.
- Мерси.
- Я это говорю не для того, чтобы вас поддеть. Просто-напросто мы с
вами устроены совершенно по-разному, и меня лично это нисколько не
задевает. Я сделаю еще одно признание. Эти два дня я сознательно с вами не
встречался, чтобы установить, будет ли мне вас недоставать. И установил,
что да!
Сеймур делает знак кельнеру, тот кивает в ответ.
- Я с самого начала подозревал, что вы встречаетесь со мной только из
дружеских побуждений, - говорю я.
- Не только. Ни одна из наших встреч, в том числе и настоящая, не
явилась результатом одних только дружеских чувств, и, как вы, вероятно,
сами заметили, меня трудно причислить к сентиментальным натурам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78