И живыми и
мертвыми. А ты что об этом думаешь, Нед?
- Я рад, что помог тебе в твоих изысканиях. Но был бы рад еще больше,
если бы ты выпустил меня отсюда.
- Я не могу управлять этими прутьями.
- Но ты говорил, что можешь их выломать.
- Зачем так сразу браться за разрушение? Подождем с этим, ладно?
Может быть, она сама откроется. Я принесу тебе что-нибудь перекусить, если
ты захочешь. В клетке ты в полной безопасности. А твои коллеги не
переполошатся, если ты не вернешься до наступления сумерек?
- Я им сообщу, - кисло сказал Раулинс. - Однако, я надеюсь, что до
тех пор я отсюда выберусь.
"Не горячись, - услышал он голос Бордмана. - В худшем случае, мы сами
можем извлечь тебя оттуда. А сейчас поддакивай Мюллеру в чем только
сможешь, пока окончательно не завоюешь его симпатию. Если ты меня слышишь,
коснись правой рукой подбородка".
Раулинс коснулся подбородка правой рукой.
Мюллер сказал:
- Ты достаточно смел, Нед. Или глуп. Порой я не уверен, не одно ли
это и то же. Но я в любом случае благодарен тебе. Мне надо было знать, как
обстоит дело с этими клетками.
- Видишь, и от меня какая-то польза. Значит люди, несмотря ни на что,
не такие уж чудовища.
- Сознательно - нет. Мерзка лишь та гниль, что в глубине их естества.
Ну, напомню тебе, - Мюллер подошел к клетке и ухватился руками за гладкие
прутья, белые как кость, - то, что под черепной коробкой. Сам я,
разумеется, никогда не смогу ощутить этого. Разве что выведу путем
экстраполяции по реакции окружающих. Это должно вызывать отвращение.
- Я бы смог к этому привыкнуть, - сказал Раулинс. Он уселся на полу
клетки по-турецки. - После возвращения на Землю с Беты Гидры-4 ты никак не
пытался избавиться от этого?
- Я беседовал со специалистами по перевоплощениям. Но они не смогло
разобраться, какие перемены произошли в моих нервных связях, и поэтому не
знали, что делать. Мило, правда?
- Ты еще долго оставался на Земле?
- Несколько месяцев. Достаточно долго, чтобы обнаружить, что все мои
знакомые зеленеют, стоит им ко мне приблизиться. Я принялся оплакивать
себя и себя же ненавидеть, что более или менее стыдно и почти одно и тоже.
Знаешь, я даже хотел покончить с собой, дабы избавить мир от этой напасти.
Раулинс сказал:
- Я не верю. Некоторые люди попросту не способны на самоубийство. И
ты один из них.
- Благодарю, но я сам знаю об этом. Будь добр заметить, я жив еще до
сих пор. Сперва я ударился в лучшие из наркотиков, потом начал пить, затем
принялся отыскивать разнообразнейшие опасности. И вот жив еще. За один
месяц меня по очереди лечили в четырех психиатрических клиниках. Я пытался
носить свинцовый шлем с мягкой прокладкой, чтобы задерживать излучение
мысли. Но это было то же самое, что пытаться ловить ведром нейтроны. Я
даже умудрился вызвать панику в одном из публичных домов на Венере. Все
девицы выскочили в чем мать родила, едва почувствовав этот запашок. -
Мюллер сплюнул. - Знаешь, я всегда мог находиться или не находиться в
компании. Находясь среди людей, я был добродушным, сердечным, проявлял
дружеские чувства. Не такой сердечный паинька, как ты, чрезмерно тактичный
и вежливый... и все же я мог находить общий язык с людьми, болтать с ними,
развлекаться. А потом отправился в путешествие года на полтора, никого не
видя, ни с кем не разговаривая, но мне тоже было хорошо. Лишь в ту минуту,
когда я навсегда отрезал себя от человечества, я обнаружил, что на
самом-то деле люди мне необходимы. Но теперь с этим покончено. Я подавил в
себе эту тягу, сынок. Я могу провести в одиночестве и сто лет, не тоскуя
по живой душе. Я перестроил себя, чтобы видеть человечество также, как он
видит меня... и теперь оно для меня - нечто угнетающее, вызывающее
неприязнь, словно изувеченное создание, которое лучше обойти стороной.
Чтобы вам всем гореть в аду! Я никому из вас не должен, никого не
люблю. У меня нет никаких обязанностей перед вами. Я мог бы оставить тебя
здесь, чтобы ты сгнил в этой клетке, Нед, и ни разу бы не испытал укоров
совести по этому поводу. Я мог бы приходить сюда дважды в день и улыбаться
твоему черепу. И не потому, что я ненавижу тебя лично или же всю
Галактику, полную тебе подобных. Просто-напросто потому, что не
воспринимаю тебя. Ты для меня - ничто. Ты меньше, чем ничто. Горстка
праха. Я уже знаю тебя, ты знаешь меня.
- Ты говоришь так, словно принадлежишь к другой расе, - задумчиво
сказал Раулинс.
- Нет я принадлежу к расе людей. Я наиболее человек из всех вас,
потому что я единственный, кто не может скрыть своей принадлежности к
людям. Ты чувствуешь это? Ощущаешь эту вонь?
То, что живет во мне, есть и тебе. Слетай к гидрянам, они помогут
тебе вызволить это из себя. А потом от тебя также начнут разбегаться люди,
как это было со мной. Поскольку я свидетельствую от имени человечества.
Говорю правду. Я тот мозг, что случайно оказался не скрыт под мышцами и
кожей, малыш. Те внутренности, отходы, существования которых мы
предпочитаем не признавать. Я - это всевозможная ложь, жадность, вспышки
ненависти, болезни, зависть. Я тот, кто ощущал себя богом. Гибрис. Мне
дали понять, кто я на самом деле.
- Почему, - спокойно спросил Раулинс, - ты решил прилететь на Лемнос?
- Мне подсказал эту мыслишку некто Чарльз Бордман.
Раулинс вздрогнул от неожиданности, когда прозвучало это имя.
- Знаешь его? - спросил Мюллер.
- Ну да, знаю, разумеется. Он... он... крупная фигура в нашем
правительстве.
- Что ж, про него можно сказать и так. Так вот, этот самый Чарльз
Бордман отправил меня на Бету Гидры-4. Да-а, он не завлекал меня обманом,
ему не пришлось прибегать ни к одному из своих не особо вежливых способов.
Он слишком хорошо знал, что я из себя представляю. Он просто-напросто
сыграл на моем честолюбии. Он напомнил мне, что есть планета, населенная
чужаками, чужими разумными существами, и надо, чтобы там появился человек.
Скорее всего, это работа для самоубийцы, но одновременно - первый контакт
человечества с иной расой существ, наделенных разумом, так что не хотел бы
я взяться за это?
Разумеется, я захотел. Он предвидел, что я не смогу противостоять
такому предложению. Потом, когда я вернулся в своем этом состоянии, он
какое-то время старался избегать меня... может быть, из-за того, что не
мог вынести моей эманации, может быть из-за чувства вины.
Но в конце концов я подловил его и сказал: "Посмотри на меня, Чарльз,
вот каким я стал. Посоветуй, куда мне отправиться и чем заняться". Я
близко подошел к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
мертвыми. А ты что об этом думаешь, Нед?
- Я рад, что помог тебе в твоих изысканиях. Но был бы рад еще больше,
если бы ты выпустил меня отсюда.
- Я не могу управлять этими прутьями.
- Но ты говорил, что можешь их выломать.
- Зачем так сразу браться за разрушение? Подождем с этим, ладно?
Может быть, она сама откроется. Я принесу тебе что-нибудь перекусить, если
ты захочешь. В клетке ты в полной безопасности. А твои коллеги не
переполошатся, если ты не вернешься до наступления сумерек?
- Я им сообщу, - кисло сказал Раулинс. - Однако, я надеюсь, что до
тех пор я отсюда выберусь.
"Не горячись, - услышал он голос Бордмана. - В худшем случае, мы сами
можем извлечь тебя оттуда. А сейчас поддакивай Мюллеру в чем только
сможешь, пока окончательно не завоюешь его симпатию. Если ты меня слышишь,
коснись правой рукой подбородка".
Раулинс коснулся подбородка правой рукой.
Мюллер сказал:
- Ты достаточно смел, Нед. Или глуп. Порой я не уверен, не одно ли
это и то же. Но я в любом случае благодарен тебе. Мне надо было знать, как
обстоит дело с этими клетками.
- Видишь, и от меня какая-то польза. Значит люди, несмотря ни на что,
не такие уж чудовища.
- Сознательно - нет. Мерзка лишь та гниль, что в глубине их естества.
Ну, напомню тебе, - Мюллер подошел к клетке и ухватился руками за гладкие
прутья, белые как кость, - то, что под черепной коробкой. Сам я,
разумеется, никогда не смогу ощутить этого. Разве что выведу путем
экстраполяции по реакции окружающих. Это должно вызывать отвращение.
- Я бы смог к этому привыкнуть, - сказал Раулинс. Он уселся на полу
клетки по-турецки. - После возвращения на Землю с Беты Гидры-4 ты никак не
пытался избавиться от этого?
- Я беседовал со специалистами по перевоплощениям. Но они не смогло
разобраться, какие перемены произошли в моих нервных связях, и поэтому не
знали, что делать. Мило, правда?
- Ты еще долго оставался на Земле?
- Несколько месяцев. Достаточно долго, чтобы обнаружить, что все мои
знакомые зеленеют, стоит им ко мне приблизиться. Я принялся оплакивать
себя и себя же ненавидеть, что более или менее стыдно и почти одно и тоже.
Знаешь, я даже хотел покончить с собой, дабы избавить мир от этой напасти.
Раулинс сказал:
- Я не верю. Некоторые люди попросту не способны на самоубийство. И
ты один из них.
- Благодарю, но я сам знаю об этом. Будь добр заметить, я жив еще до
сих пор. Сперва я ударился в лучшие из наркотиков, потом начал пить, затем
принялся отыскивать разнообразнейшие опасности. И вот жив еще. За один
месяц меня по очереди лечили в четырех психиатрических клиниках. Я пытался
носить свинцовый шлем с мягкой прокладкой, чтобы задерживать излучение
мысли. Но это было то же самое, что пытаться ловить ведром нейтроны. Я
даже умудрился вызвать панику в одном из публичных домов на Венере. Все
девицы выскочили в чем мать родила, едва почувствовав этот запашок. -
Мюллер сплюнул. - Знаешь, я всегда мог находиться или не находиться в
компании. Находясь среди людей, я был добродушным, сердечным, проявлял
дружеские чувства. Не такой сердечный паинька, как ты, чрезмерно тактичный
и вежливый... и все же я мог находить общий язык с людьми, болтать с ними,
развлекаться. А потом отправился в путешествие года на полтора, никого не
видя, ни с кем не разговаривая, но мне тоже было хорошо. Лишь в ту минуту,
когда я навсегда отрезал себя от человечества, я обнаружил, что на
самом-то деле люди мне необходимы. Но теперь с этим покончено. Я подавил в
себе эту тягу, сынок. Я могу провести в одиночестве и сто лет, не тоскуя
по живой душе. Я перестроил себя, чтобы видеть человечество также, как он
видит меня... и теперь оно для меня - нечто угнетающее, вызывающее
неприязнь, словно изувеченное создание, которое лучше обойти стороной.
Чтобы вам всем гореть в аду! Я никому из вас не должен, никого не
люблю. У меня нет никаких обязанностей перед вами. Я мог бы оставить тебя
здесь, чтобы ты сгнил в этой клетке, Нед, и ни разу бы не испытал укоров
совести по этому поводу. Я мог бы приходить сюда дважды в день и улыбаться
твоему черепу. И не потому, что я ненавижу тебя лично или же всю
Галактику, полную тебе подобных. Просто-напросто потому, что не
воспринимаю тебя. Ты для меня - ничто. Ты меньше, чем ничто. Горстка
праха. Я уже знаю тебя, ты знаешь меня.
- Ты говоришь так, словно принадлежишь к другой расе, - задумчиво
сказал Раулинс.
- Нет я принадлежу к расе людей. Я наиболее человек из всех вас,
потому что я единственный, кто не может скрыть своей принадлежности к
людям. Ты чувствуешь это? Ощущаешь эту вонь?
То, что живет во мне, есть и тебе. Слетай к гидрянам, они помогут
тебе вызволить это из себя. А потом от тебя также начнут разбегаться люди,
как это было со мной. Поскольку я свидетельствую от имени человечества.
Говорю правду. Я тот мозг, что случайно оказался не скрыт под мышцами и
кожей, малыш. Те внутренности, отходы, существования которых мы
предпочитаем не признавать. Я - это всевозможная ложь, жадность, вспышки
ненависти, болезни, зависть. Я тот, кто ощущал себя богом. Гибрис. Мне
дали понять, кто я на самом деле.
- Почему, - спокойно спросил Раулинс, - ты решил прилететь на Лемнос?
- Мне подсказал эту мыслишку некто Чарльз Бордман.
Раулинс вздрогнул от неожиданности, когда прозвучало это имя.
- Знаешь его? - спросил Мюллер.
- Ну да, знаю, разумеется. Он... он... крупная фигура в нашем
правительстве.
- Что ж, про него можно сказать и так. Так вот, этот самый Чарльз
Бордман отправил меня на Бету Гидры-4. Да-а, он не завлекал меня обманом,
ему не пришлось прибегать ни к одному из своих не особо вежливых способов.
Он слишком хорошо знал, что я из себя представляю. Он просто-напросто
сыграл на моем честолюбии. Он напомнил мне, что есть планета, населенная
чужаками, чужими разумными существами, и надо, чтобы там появился человек.
Скорее всего, это работа для самоубийцы, но одновременно - первый контакт
человечества с иной расой существ, наделенных разумом, так что не хотел бы
я взяться за это?
Разумеется, я захотел. Он предвидел, что я не смогу противостоять
такому предложению. Потом, когда я вернулся в своем этом состоянии, он
какое-то время старался избегать меня... может быть, из-за того, что не
мог вынести моей эманации, может быть из-за чувства вины.
Но в конце концов я подловил его и сказал: "Посмотри на меня, Чарльз,
вот каким я стал. Посоветуй, куда мне отправиться и чем заняться". Я
близко подошел к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50