Почти вплотную. И лицо его покрылось потом, ему
пришлось принять таблетки. Я видел отвращение в его глазах. И когда он
напомнил мне об этом лабиринте на Лемносе.
- Почему?
- Он решил, что самое подходящее для меня убежище - это здесь. Не
знаю, от чистого ли сердца или не без задних мыслей был это совет. Может
быть, он надеялся, что лабиринт убьет меня... Достойная смерть для таких
как я. В любом случае, лучшая, чем сделать глоток какого-нибудь
растворителя и стечь в канализацию. Но я, разумеется, сказал ему, что мне
даже и не снилось лететь на Лемнос. Я хотел замести следы за собой. Я
разыграл гнев, накричал, что это последнее дело, которое я бы сделал.
Потом провел месяц, болтаясь по подземельям Нового Орлеана, а когда вновь
вынырнул на поверхность, то нанял корабль и прилетел сюда. Я петлял, как
только мог, чтобы уже никто наверняка не сообразил, куда я направляюсь.
Бордман оказался прав. Это в самом деле наиболее подходящее место для
меня.
- Но каким образом, - спросил Раулинс, - ты смог добраться до центра
лабиринта?
- Мне просто не повезло.
- Не повезло?
- Я мечтал погибнуть в лучах славы, - сказал Мюллер. - Мне было все
равно, уцелею ли я, проходя через лабиринт, или нет. Я просто шел, куда
глаза глядят, и волей-неволей оказался в центре.
- Мне в это трудно поверить.
- Твое дело, но примерно так это и было. Суть в том, что я из тех
людей, которые способны преодолеть все. Это какое-то природное качество,
если вообще не что-то сверхъестественное. У меня необычайно быстрая
реакция. Интуиция. Шестое чувство, как говорят. И необычайно сильная жажда
жизни. Кроме того, я прихватил с собой детекторы массы и еще кое-что из
полезного барахла. Так что когда я забрался в лабиринт, то если видел, что
где-то рядом лежат трупы, начинал внимательно приглядываться, а когда
чувствовал, что глаза начинают меня подводить, останавливался и делал
передышку. В зоне "Х" я был уверен, что меня поджидает смерть. Но судьба
решила иначе, я умудрился пройти там, где никому другому это не
удавалось... потому, наверное, что я шел без страха, безразлично, не было
первичной скованности. Я пробирался как кошка, мышцы мои работали
превосходно, и таким образом я к моему величайшему разочарованию преодолел
самые опасные части лабиринта и оказался вот тут.
- Ты когда-нибудь выходил наружу?
- Нет. Иногда я прогуливаюсь до зоны "Е", в которой находятся сейчас
твои коллеги. Дважды я побывал в зоне "А". Но преимущественно я остаюсь в
трех внутренних зонах. Я совсем неплохо устроился. Запасы мяса я храню в
радиационном холодильнике. И отвел целый дом под свою библиотеку и
подходящее место для сексаторов. В другом доме я препарирую животных.
Часто охочусь. И изучаю лабиринт, пытаясь исследовать все его
приспособления. Я надиктовал уже несколько кубиков дневников. Ручаюсь, что
твои приятели-археологи дорвались бы до этих записей с величайшей
радостью.
- Наверняка они дали бы нам множество информации, - согласился
Раулинс.
- Не сомневаюсь. Так что я их припрячу, чтобы никто из вас не смог бы
добраться до них. Ты еще не проголодался, сынок?
- Слегка.
- Пойду, принесу тебе обед.
Размашистым шагом Мюллер направился в сторону ближайших домов. Когда
но исчез, Раулинс негромко произнес:
- Это страшно, Чарльз. Он явно свихнулся.
- Не будь в этом так уверен, - ответил Бордман. - Вне сомнения,
девять лет одиночества могут нарушить человеческую уравновешенность, а
Мюллер уже тогда, когда я видел его в последний раз, не отличался
уравновешенностью. Но скорее всего, он начал с тобою какую-то игру...
строит из себя психа, пытаясь выяснить, насколько ты легковерен.
- А если он не притворяется?
- В свете того, что нам требуется, его сумасшествие не играет никакой
роли. Это могло бы только помочь.
- Я не понимаю.
- Тебе и не надо понимать, - спокойно ответил Бордман. - Только веди
себя спокойно, Нед. До сих пор ты все делал превосходно.
Мюллер вернулся, неся миску с мясом и изящный хрустальный сосуд с
водой.
- Ничем лучшим я не могу тебя побаловать, - сказал он и пропихнул
кусок мяса между прутьями. - Местная дичь. Ты ешь обычную натуральную
пищу, верно?
- Да.
- В твоем возрасте так и надо. Ты говорил, сколько тебе лет? Двадцать
пять?
- Двадцать три.
- Это еще хуже.
Мюллер подал Раулинсу сосуд. Вода имела приятный привкус или, может
быть, отсутствие вкуса. Потом он молча сел рядом с клеткой и сам приступил
к еде. Раулинс убедился, что эманация уже не такая омерзительная, даже на
расстоянии менее пяти метров. Наверное, к ней можно приспособиться,
подумал он. Если кому-то это очень понадобиться.
После длительного молчания он спросил:
- Ты не вышел бы на пару дней из своего убежища, чтобы познакомиться
с моими спутниками?
- Исключено.
- Им не терпится поговорить с тобой.
- А меня беседа с ними совершено не интересует. Я предпочитаю
разговаривать с животными.
- Со мной же ты говоришь, - заметил Раулинс.
- Поскольку это для меня в новинку. Поскольку твой отец был моим
приятелем. Поскольку как человек ты достаточно сносный. Но у меня нет
никакого желания оказаться среди толпы археологов, пилящих на меня
глаза...
- Тогда, может, ты встретишься с парой из них? - предложил Раулинс. -
Чтобы освоиться с мыслью, что ты снова будешь среди людей.
- Нет.
- Не вижу причин...
Мюллер прервал его:
- Подожди-ка! Зачем это мне осваиваться с мыслью, что я снова буду
среди людей?
Раулинс, смешавшись, ответил:
- Ну, ведь люди уже здесь. Потому что это нехорошо, если ты так долго
намерен сторониться...
- Что ты здесь крутишь? Ты хочешь одурачить меня выманить из
лабиринта? Эй приятель, скажи, что это ты там задумал? Задумал своим
крошечным умишком. Какие у тебя причины, чтобы мне привыкать к людям?
Раулинс заколебался. Во время наступившего неловкого молчания Бордман
быстро подсказал ему верный ответ - именно тот, который был нужен. И он
повторил эти слова, стараясь, чтобы они прозвучали естественно:
- Ты делаешь из меня интригана, Дик. Но я клянусь тебе: у меня нет
дурных намерений. Я могу признаться, я в самом деле пытаюсь немного
подыграть тебе, нравиться, завоевать симпатию. Наверное мне стоит
объяснить причину этого.
- Наверное, стоит.
- Это из-за наших археологических исследований. Мы можем провести на
Лемносе едва несколько недель. А ты тут... сколько лет здесь? Девять? Ты
уже накопал кучу данных об этом лабиринте, Дик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
пришлось принять таблетки. Я видел отвращение в его глазах. И когда он
напомнил мне об этом лабиринте на Лемносе.
- Почему?
- Он решил, что самое подходящее для меня убежище - это здесь. Не
знаю, от чистого ли сердца или не без задних мыслей был это совет. Может
быть, он надеялся, что лабиринт убьет меня... Достойная смерть для таких
как я. В любом случае, лучшая, чем сделать глоток какого-нибудь
растворителя и стечь в канализацию. Но я, разумеется, сказал ему, что мне
даже и не снилось лететь на Лемнос. Я хотел замести следы за собой. Я
разыграл гнев, накричал, что это последнее дело, которое я бы сделал.
Потом провел месяц, болтаясь по подземельям Нового Орлеана, а когда вновь
вынырнул на поверхность, то нанял корабль и прилетел сюда. Я петлял, как
только мог, чтобы уже никто наверняка не сообразил, куда я направляюсь.
Бордман оказался прав. Это в самом деле наиболее подходящее место для
меня.
- Но каким образом, - спросил Раулинс, - ты смог добраться до центра
лабиринта?
- Мне просто не повезло.
- Не повезло?
- Я мечтал погибнуть в лучах славы, - сказал Мюллер. - Мне было все
равно, уцелею ли я, проходя через лабиринт, или нет. Я просто шел, куда
глаза глядят, и волей-неволей оказался в центре.
- Мне в это трудно поверить.
- Твое дело, но примерно так это и было. Суть в том, что я из тех
людей, которые способны преодолеть все. Это какое-то природное качество,
если вообще не что-то сверхъестественное. У меня необычайно быстрая
реакция. Интуиция. Шестое чувство, как говорят. И необычайно сильная жажда
жизни. Кроме того, я прихватил с собой детекторы массы и еще кое-что из
полезного барахла. Так что когда я забрался в лабиринт, то если видел, что
где-то рядом лежат трупы, начинал внимательно приглядываться, а когда
чувствовал, что глаза начинают меня подводить, останавливался и делал
передышку. В зоне "Х" я был уверен, что меня поджидает смерть. Но судьба
решила иначе, я умудрился пройти там, где никому другому это не
удавалось... потому, наверное, что я шел без страха, безразлично, не было
первичной скованности. Я пробирался как кошка, мышцы мои работали
превосходно, и таким образом я к моему величайшему разочарованию преодолел
самые опасные части лабиринта и оказался вот тут.
- Ты когда-нибудь выходил наружу?
- Нет. Иногда я прогуливаюсь до зоны "Е", в которой находятся сейчас
твои коллеги. Дважды я побывал в зоне "А". Но преимущественно я остаюсь в
трех внутренних зонах. Я совсем неплохо устроился. Запасы мяса я храню в
радиационном холодильнике. И отвел целый дом под свою библиотеку и
подходящее место для сексаторов. В другом доме я препарирую животных.
Часто охочусь. И изучаю лабиринт, пытаясь исследовать все его
приспособления. Я надиктовал уже несколько кубиков дневников. Ручаюсь, что
твои приятели-археологи дорвались бы до этих записей с величайшей
радостью.
- Наверняка они дали бы нам множество информации, - согласился
Раулинс.
- Не сомневаюсь. Так что я их припрячу, чтобы никто из вас не смог бы
добраться до них. Ты еще не проголодался, сынок?
- Слегка.
- Пойду, принесу тебе обед.
Размашистым шагом Мюллер направился в сторону ближайших домов. Когда
но исчез, Раулинс негромко произнес:
- Это страшно, Чарльз. Он явно свихнулся.
- Не будь в этом так уверен, - ответил Бордман. - Вне сомнения,
девять лет одиночества могут нарушить человеческую уравновешенность, а
Мюллер уже тогда, когда я видел его в последний раз, не отличался
уравновешенностью. Но скорее всего, он начал с тобою какую-то игру...
строит из себя психа, пытаясь выяснить, насколько ты легковерен.
- А если он не притворяется?
- В свете того, что нам требуется, его сумасшествие не играет никакой
роли. Это могло бы только помочь.
- Я не понимаю.
- Тебе и не надо понимать, - спокойно ответил Бордман. - Только веди
себя спокойно, Нед. До сих пор ты все делал превосходно.
Мюллер вернулся, неся миску с мясом и изящный хрустальный сосуд с
водой.
- Ничем лучшим я не могу тебя побаловать, - сказал он и пропихнул
кусок мяса между прутьями. - Местная дичь. Ты ешь обычную натуральную
пищу, верно?
- Да.
- В твоем возрасте так и надо. Ты говорил, сколько тебе лет? Двадцать
пять?
- Двадцать три.
- Это еще хуже.
Мюллер подал Раулинсу сосуд. Вода имела приятный привкус или, может
быть, отсутствие вкуса. Потом он молча сел рядом с клеткой и сам приступил
к еде. Раулинс убедился, что эманация уже не такая омерзительная, даже на
расстоянии менее пяти метров. Наверное, к ней можно приспособиться,
подумал он. Если кому-то это очень понадобиться.
После длительного молчания он спросил:
- Ты не вышел бы на пару дней из своего убежища, чтобы познакомиться
с моими спутниками?
- Исключено.
- Им не терпится поговорить с тобой.
- А меня беседа с ними совершено не интересует. Я предпочитаю
разговаривать с животными.
- Со мной же ты говоришь, - заметил Раулинс.
- Поскольку это для меня в новинку. Поскольку твой отец был моим
приятелем. Поскольку как человек ты достаточно сносный. Но у меня нет
никакого желания оказаться среди толпы археологов, пилящих на меня
глаза...
- Тогда, может, ты встретишься с парой из них? - предложил Раулинс. -
Чтобы освоиться с мыслью, что ты снова будешь среди людей.
- Нет.
- Не вижу причин...
Мюллер прервал его:
- Подожди-ка! Зачем это мне осваиваться с мыслью, что я снова буду
среди людей?
Раулинс, смешавшись, ответил:
- Ну, ведь люди уже здесь. Потому что это нехорошо, если ты так долго
намерен сторониться...
- Что ты здесь крутишь? Ты хочешь одурачить меня выманить из
лабиринта? Эй приятель, скажи, что это ты там задумал? Задумал своим
крошечным умишком. Какие у тебя причины, чтобы мне привыкать к людям?
Раулинс заколебался. Во время наступившего неловкого молчания Бордман
быстро подсказал ему верный ответ - именно тот, который был нужен. И он
повторил эти слова, стараясь, чтобы они прозвучали естественно:
- Ты делаешь из меня интригана, Дик. Но я клянусь тебе: у меня нет
дурных намерений. Я могу признаться, я в самом деле пытаюсь немного
подыграть тебе, нравиться, завоевать симпатию. Наверное мне стоит
объяснить причину этого.
- Наверное, стоит.
- Это из-за наших археологических исследований. Мы можем провести на
Лемносе едва несколько недель. А ты тут... сколько лет здесь? Девять? Ты
уже накопал кучу данных об этом лабиринте, Дик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50