потом, когда концентрация ослабла, он наблюдал, как скала выцветает и теряет материальность.
Ему пришла в голову еще одна идея. Он сосредоточился посильнее, а затем направился к "цирковой палатке". Это сработало; он действительно видел, как приближается строение, словно это происходило наяву.
Вовлечение воли в процесс ходьбы было довольно своеобразным ощущением, немного походя на управление лодкой - умение, которое он приобрел в порту города пауков. Эта "волевая ходьба" рождала чувство напряженного усилия, но странным образом приносила удовольствие.
Он принялся упражняться в "волевой ходьбе" в направлении циркового тента, радуясь тому, что каждый шаг приближает его к цели. Когда он, в конце концов, оказался перед постройкой, то увидел, что она состояла из камня, который выглядел более шероховатым, чем поверхность под его ногами. Вход, который, как он убедился, на самом деле был не дверным проемом, а чем-то вроде прорези в стене, будто проделанной гигантским ножом или топором.
Когда он подошел ко входу, сопротивление, вроде как, усилилось, словно какая-то сила не давала ему проникнуть внутрь. Найл сконцентрировался сильнее и двинулся в проход. Он тут же очутился в полумраке, как будто его обернули куском серого шелка. Все еще ощущая сопротивление, он вновь двинулся вперед, применяя "волевую ходьбу"; это было словно брести под толщей воды. Вскоре он оказался в полной темноте. Найл обернулся ко входу, но ничего не увидел. Растерявшись, он решил пойти назад. Но теперь он не был уверен даже в том, где именно находился выход.
В каком-то смысле это было еще хуже, чем оказаться снаружи, на бесконечной полосатой равнине, поскольку здесь не было вообще ничего. Юноша снова попробовал сосредоточиться, и чувство потерянности исчезло. Он подумал, что не имеет значения, куда идти. Поскольку он находился внутри строения, он должен был рано или поздно набрести на стену. Поэтому он посвятил все внимание концентрации и просто зашагал вперед. Долгое время темнота не рассеивалась, но он, как ни в чем не бывало, продолжал свою "волевую ходьбу". Затем впереди возник сероватый свет, и он прошел сквозь другую дверь, вновь очутившись на мостовой.
Но на сей раз все выглядело по-другому. Строения были мельче и стояли ближе друг к другу, очевидно, образуя жилой квартал, полосатую дорогу заменил серый булыжник. Посмотрев по сторонам, он увидел, что конические здания исчезли. Видимо, он оказался в другом месте или в другом сне.
Здесь по тротуару бесцельно бродили какие-то существа. Их сложно было назвать людьми. У них была белая кожа и морщинистые старческие лица, почти полностью скрытые буйно разросшимися седыми волосами. Выглядывавшие из копны волос глаза казались слишком круглыми и большими для человеческого лица.
Сперва юноше почудилось, что эти существа были четвероногими, но приглядевшись, он убедился, что у них были две длинные ноги и пара рук, длина которых, по меньшей мере, вдвое превышала человеческие, с необычайно крупными и длинными кистями. Фактически они передвигались на всех четырех конечностях, и трудно было представить, как могло быть иначе, ведь, даже выпрямись они в полный рост, кисти болтались бы около ступней. Найл подумал, что их можно принять за четвероногих привидений. И все-таки он был рад, что у него появилась компания, хотя что-то в этих созданиях его слегка тревожило; он вовсе не был уверен, что они ему нравятся.
Небо также изменилось. Прежде оно было чистым, а теперь его покрывали серебристые облака. Но, в то время, как обычные облака располагались более-менее параллельно по отношению к земле, эти висели вертикально и были мелкими и светящимися, так что, они скорее походили на огромную бисерную занавесь или громадную хрустальную люстру. Из-за них свет приобретал любопытный серебристый оттенок.
Некоторые из четвероногих созданий посмотрели на него с интересом, несколько из них подошли, чтобы поглядеть поближе. Найлу они были не менее любопытны - он полагал, что это были какие-то разновидности духов природы, вроде людей-хамелеонов. Вскоре вокруг него собралось их не меньше дюжины. Один, казавшийся мельче и моложе остальных, потянулся к нему, чтобы дотронуться своей необычайно длинной кистью. Другие издали что-то вроде предостерегающего шипения, и существо отдернуло руку. Но мгновение спустя к нему потянулся второй и испытующе потыкал Найла длинным скрюченным указательным пальцем, тыльная сторона которого обросла седыми волосами. Найл не шевелился, улыбаясь, чтобы показать, что он их не боится, и еще несколько протянули руки и потрогали его.
Казалось, больше всего их занимало его лицо, голые руки и ноги - при их чудовищно длинных руках им было одинаково легко дотянуться до его ступней и головы. Он заметил, что их руки были очень холодными и в их касаниях было что-то удивительно успокаивающее. Вскоре они все принялись тормошить его, словно собаку, поглаживая его руки, плечи, спину и даже бедра. Он нашел, что это необычайно приятно, и по ощущениям похоже на массаж, который ему делали женщины-служанки после того, как он принимал ванну. Его охватывало теплое дремотное чувство, которое странным образом напомнило ему удовольствие, которое он пережил, сжимая принцессу Мерлью в объятиях.
Внезапно он вздрогнул от крика, полного злобы, и бледные создания виновато отпрянули. По направлению к ним шагал человек, в котором он инстинктивно признал женщину. Длинные темно-каштановые волосы спускались ниже пояса, одета она была в бурый балахон, почти достающий до земли. Но на ее лице не было ни глаз, ни носа - только рот с длинными чувственными красными губами по центру.
Она произнесла неестественным гортанным голосом:
- Что ты здесь делаешь?
Найл меньше всего ожидал, что к нему обратятся на его собственном языке, который слышал он в последний раз, покидая дворец.
Он нервно произнес:
- Я… я не знаю.
Разумеется, это было правдой. Но ей это объяснение явно показалось нелепым.
- Не знаешь?
Она наклонилась так, что ее лицо почти соприкоснулось с лицом Найла. Ее дыхание было столь же приятным, как легкий ветерок, который их обдувал. Но даже при этом его смущал вид этого голого лица, где на месте глаз и носа была лишь гладкая кожа и рот, искривленный в гримасе злобного высокомерия. Ее следующий вопрос его ошарашил:
- Ты умеешь летать?
- Не думаю, - неуверенно ответил он.
- Тогда тебя следует съесть.
Найл перевел взгляд на лица вокруг него и внезапно понял, что она говорила вполне серьезно. Большинство белых созданий уже отодвинули волосы ото ртов, и их заостренные желтоватые зубы безошибочно выдавали в них хищников. Они поедом ели его глазами, и некоторые уже облизывались, у одного даже потекла слюна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Ему пришла в голову еще одна идея. Он сосредоточился посильнее, а затем направился к "цирковой палатке". Это сработало; он действительно видел, как приближается строение, словно это происходило наяву.
Вовлечение воли в процесс ходьбы было довольно своеобразным ощущением, немного походя на управление лодкой - умение, которое он приобрел в порту города пауков. Эта "волевая ходьба" рождала чувство напряженного усилия, но странным образом приносила удовольствие.
Он принялся упражняться в "волевой ходьбе" в направлении циркового тента, радуясь тому, что каждый шаг приближает его к цели. Когда он, в конце концов, оказался перед постройкой, то увидел, что она состояла из камня, который выглядел более шероховатым, чем поверхность под его ногами. Вход, который, как он убедился, на самом деле был не дверным проемом, а чем-то вроде прорези в стене, будто проделанной гигантским ножом или топором.
Когда он подошел ко входу, сопротивление, вроде как, усилилось, словно какая-то сила не давала ему проникнуть внутрь. Найл сконцентрировался сильнее и двинулся в проход. Он тут же очутился в полумраке, как будто его обернули куском серого шелка. Все еще ощущая сопротивление, он вновь двинулся вперед, применяя "волевую ходьбу"; это было словно брести под толщей воды. Вскоре он оказался в полной темноте. Найл обернулся ко входу, но ничего не увидел. Растерявшись, он решил пойти назад. Но теперь он не был уверен даже в том, где именно находился выход.
В каком-то смысле это было еще хуже, чем оказаться снаружи, на бесконечной полосатой равнине, поскольку здесь не было вообще ничего. Юноша снова попробовал сосредоточиться, и чувство потерянности исчезло. Он подумал, что не имеет значения, куда идти. Поскольку он находился внутри строения, он должен был рано или поздно набрести на стену. Поэтому он посвятил все внимание концентрации и просто зашагал вперед. Долгое время темнота не рассеивалась, но он, как ни в чем не бывало, продолжал свою "волевую ходьбу". Затем впереди возник сероватый свет, и он прошел сквозь другую дверь, вновь очутившись на мостовой.
Но на сей раз все выглядело по-другому. Строения были мельче и стояли ближе друг к другу, очевидно, образуя жилой квартал, полосатую дорогу заменил серый булыжник. Посмотрев по сторонам, он увидел, что конические здания исчезли. Видимо, он оказался в другом месте или в другом сне.
Здесь по тротуару бесцельно бродили какие-то существа. Их сложно было назвать людьми. У них была белая кожа и морщинистые старческие лица, почти полностью скрытые буйно разросшимися седыми волосами. Выглядывавшие из копны волос глаза казались слишком круглыми и большими для человеческого лица.
Сперва юноше почудилось, что эти существа были четвероногими, но приглядевшись, он убедился, что у них были две длинные ноги и пара рук, длина которых, по меньшей мере, вдвое превышала человеческие, с необычайно крупными и длинными кистями. Фактически они передвигались на всех четырех конечностях, и трудно было представить, как могло быть иначе, ведь, даже выпрямись они в полный рост, кисти болтались бы около ступней. Найл подумал, что их можно принять за четвероногих привидений. И все-таки он был рад, что у него появилась компания, хотя что-то в этих созданиях его слегка тревожило; он вовсе не был уверен, что они ему нравятся.
Небо также изменилось. Прежде оно было чистым, а теперь его покрывали серебристые облака. Но, в то время, как обычные облака располагались более-менее параллельно по отношению к земле, эти висели вертикально и были мелкими и светящимися, так что, они скорее походили на огромную бисерную занавесь или громадную хрустальную люстру. Из-за них свет приобретал любопытный серебристый оттенок.
Некоторые из четвероногих созданий посмотрели на него с интересом, несколько из них подошли, чтобы поглядеть поближе. Найлу они были не менее любопытны - он полагал, что это были какие-то разновидности духов природы, вроде людей-хамелеонов. Вскоре вокруг него собралось их не меньше дюжины. Один, казавшийся мельче и моложе остальных, потянулся к нему, чтобы дотронуться своей необычайно длинной кистью. Другие издали что-то вроде предостерегающего шипения, и существо отдернуло руку. Но мгновение спустя к нему потянулся второй и испытующе потыкал Найла длинным скрюченным указательным пальцем, тыльная сторона которого обросла седыми волосами. Найл не шевелился, улыбаясь, чтобы показать, что он их не боится, и еще несколько протянули руки и потрогали его.
Казалось, больше всего их занимало его лицо, голые руки и ноги - при их чудовищно длинных руках им было одинаково легко дотянуться до его ступней и головы. Он заметил, что их руки были очень холодными и в их касаниях было что-то удивительно успокаивающее. Вскоре они все принялись тормошить его, словно собаку, поглаживая его руки, плечи, спину и даже бедра. Он нашел, что это необычайно приятно, и по ощущениям похоже на массаж, который ему делали женщины-служанки после того, как он принимал ванну. Его охватывало теплое дремотное чувство, которое странным образом напомнило ему удовольствие, которое он пережил, сжимая принцессу Мерлью в объятиях.
Внезапно он вздрогнул от крика, полного злобы, и бледные создания виновато отпрянули. По направлению к ним шагал человек, в котором он инстинктивно признал женщину. Длинные темно-каштановые волосы спускались ниже пояса, одета она была в бурый балахон, почти достающий до земли. Но на ее лице не было ни глаз, ни носа - только рот с длинными чувственными красными губами по центру.
Она произнесла неестественным гортанным голосом:
- Что ты здесь делаешь?
Найл меньше всего ожидал, что к нему обратятся на его собственном языке, который слышал он в последний раз, покидая дворец.
Он нервно произнес:
- Я… я не знаю.
Разумеется, это было правдой. Но ей это объяснение явно показалось нелепым.
- Не знаешь?
Она наклонилась так, что ее лицо почти соприкоснулось с лицом Найла. Ее дыхание было столь же приятным, как легкий ветерок, который их обдувал. Но даже при этом его смущал вид этого голого лица, где на месте глаз и носа была лишь гладкая кожа и рот, искривленный в гримасе злобного высокомерия. Ее следующий вопрос его ошарашил:
- Ты умеешь летать?
- Не думаю, - неуверенно ответил он.
- Тогда тебя следует съесть.
Найл перевел взгляд на лица вокруг него и внезапно понял, что она говорила вполне серьезно. Большинство белых созданий уже отодвинули волосы ото ртов, и их заостренные желтоватые зубы безошибочно выдавали в них хищников. Они поедом ели его глазами, и некоторые уже облизывались, у одного даже потекла слюна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126