Капитан отнес ее обратно к кустам, и Найл разжег там костер из древесины и кусков коры, надеясь, что огня не заметит ни один недоброжелатель, и вздохнул с облегчением, когда сухое дерево вспыхнуло без дыма.
Тем временем, капитан коготками снимал шкуру с овцы, размерами не уступавшей небольшому пони. Черная шерсть была такой толстой и жесткой, что ее не смогли бы одолеть зубы большинства хищников, но она не устояла перед острыми, как бритва, хелицерами паука и спустя двадцать минут на траву легла освежеванная туша. Найл срезал два больших ломтя с задней ноги, после чего капитан с наслаждением приступил к еде, мощными клыками отрывая куски плоти, каждого из которых хватило бы на несколько человек. Найл благоразумно отвернулся и старался не обращать внимания на клацанье хелицер паука.
Поев, капитан отыскал между кустами удобную впадину и заснул, подвернув под себя ноги. Найл поглядывал на небо, помня о шпионах Мага, но, не считая стайки птиц вдалеке, темно-синее небо было чистым. К этому моменту он уже был так изнурен, что с удовольствием лег бы и заснул - усталость притупила чувство голода - но продолжал бодрствовать, зевая во весь рот, пока не испек мясо на тлеющих углях. Затем он стряхнул золу, почистил пучком травы обуглившееся мясо и съел один из кусков с лепешкой. Пока он ел, снова появился ворон и уселся под ветвями чахлого деревца. Найл протянул ему кусочек бисквита, а затем - ломтик баранины с ножа; птица съела их, потряхивая клювом. Мясо было пережаренным, но нежным. Поев, Найл аккуратно завернул остатки мяса в листья и уложил в сумку. Затем улегся в спальный мешок, почему-то успокоенный присутствием птицы.
Найл был не в восторге от идеи спать на открытом воздухе, он намеревался обследовать пещеры, расположенные ниже, но в наступающей тьме спускаться к ним было опасно. Поэтому густая жесткая трава послужила мягкой подстилкой, и спустя несколько минут он уснул.
Ко времени его пробуждения небо с рассветом посерело, а звуки разрываемого и пережевываемого мяса дали понять, что капитан уже вкушал завтрак. Правила хорошего тона не позволяли Найлу рассмотреть, что там делает паук. Вместо этого Найл продолжил лежать с закрытыми глазами и размышлять над загадкой, как местные овцы стали такими агрессивными. Жизненная сила Великой Богини объясняла, почему они выросли вдвое больше против домашних овец, но не их воинственность. Тот факт, что черные овцы сдвинулись в барьер, отделивший белых, указывало на то, что они были посмелее. Но это не могло объяснить, как в них развилась драчливость.
Затем Найл, казалось, нашел ответ. Эти создания перешли в наступление, когда Найл указал на одно из них и произнес: «Вот эта». Возможно овцы обладали способностью читать мысли? Кроме того, вполне вероятно, что их обычные хищники атаковали, как правило, с помощью силы воли, повлияв на возникновение у овец этой тактики нападения? Найл вспомнил убийцу, которого он встретил в больнице, его грандиозную силу воли, и почувствовал, что, возможно, близок к разгадке.
Жующие звуки прекратились, так что, Найл сел и расстегнул спальный мешок, покрытый росой. Тем временем, солнце поднялось, и капитан сидел в дюжине ярдов от человека, переваривая пищу. Найл подошел, сел в нескольких ярдах от него и, отчистив золу с рук росистой травой, немного подкрепился козьим сыром. На сей раз, ворон к нему не присоединился; возможно, он парил над равниной, преследуя собственный завтрак.
Найл встал, чтобы выяснить их местонахождение. К северу предгорья резко переходили в горы с увенчанными снегом вершинами. Между ними не было видимых проходов, а это значило, что лучше всего было продолжать путь на восток, пока они не дойдут до равнины, а затем свернуть к северу, до продолжения долины, приведшей их сюда.
Но вначале Найл хотел осмотреть пещерные жилища внизу, чтобы узнать все, что можно, об обитателях скал.
Найл подошел к краю утеса и осмотрел идущие вниз ступени. Они были очень крутыми - настолько крутыми, что было бы глупо пытаться спуститься спиной к ним. Один неверный шаг мог сверзить его на четверть мили вниз, в долину. Однако эти ступени, как и те, что вели на пик с той стороны долины, были снабжены вырезанными в них отверстиями для рук.
Ради безопасности Найл решил оставить сумку; он положил ее в кусты, на случай, если птицы заинтересуются ее содержимым. А поскольку под лучами утреннего солнца было тепло, он решился оставить и плащ, но переложил фонарик в карман туники. Затем он перевалился через край утеса и приступил к длительному спуску. Паук, которого высота совершенно не страшила, дал человеку спуститься на десять футов и последовал за ним.
Пока Найл продвигался лицом к скале, сконцентрировавшись на выемках для рук, опасность ему не грозила. Ступени оказались не такими уж отвесными, какими представлялись сверху, и вскоре он карабкался вниз с приличной скоростью. Даже при этом ему понадобилось двадцать минут, чтобы достичь широкого уступа, который образовывал террасу перед скальными жилищами. Под ногами все еще был обрыв около сотни футов высотой.
На расстоянии пяти сотен ярдов поперек долины возвышалась Великая стена. Ее верхний край находился на одном уровне со скальными обиталищами, но башни были на пятьдесят футов выше. Оттуда она выглядела действительно грозным и неприступным препятствием. У основания стены находился ров около двенадцати футов глубиной, который, возможно, затоплялся, создавая водную преграду. Найл поразился тому, что пауки, должно быть, испытывали глубочайший страх перед врагом, не пожалев столько времени и усилий на этот грандиозный проект.
Переведя дыхание, он обратил внимание на жилища в скале. Ближайший вход вел в пещеру, которая, возможно, использовалась как хранилище. Фонарик Найла высветил помещение пятидесяти футов в глубину.
Следующий проем, в котором все еще сохранился трухлявый деревянный дверной косяк, вел в помещение с семифутовым потолком. Когда они вошли, из окна вылетели птицы. Эта комната имела около восьми квадратных футов площади и другой дверной проем в дальней стене, ведущий в помещение поменьше, возможно, спальню. Кроме того, имелась комнатушка еще меньше, выглядевшая как детская спальня. Когда Найл оценил, каких усилий потребовало вырезание этого маленького помещения в цельной скале, он почувствовал благоговейный трепет - на это должны были уйти годы.
Но зачем они так утруждались? Была ли некогда эта земля настолько дикой и опасной, что жить на уровне долины было рискованно?
Они прошли к концу террасы, заглядывая в каждую комнату. Только в одной обнаружились остатки скамьи, дырки для гвоздей которой были заполнены рыхлой ржавчиной. Другие помещения были пусты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126