— Да там нечего и рассказывать, государь, — ответил Стремглав. — Дорога и вправду была нелегка. Протуберанс мой сломал ногу, пришлось его прирезать и съесть. Редкие тамошние жители знать не знают ничего ни о наших великих завоеваниях, не слышали и самого имени бонжурцев. Рыться в старых могилах — тоже не самое почтенное и приятное занятие. Но объясните мне, зачем нам понадобилась эта древняя мертвая кость?
— Как вы скучны и прозаичны, друг мой! — воскликнул король. — Или вам лень прибавить что-нибудь от себя? Каковы, например, женщины в тех краях?
Стремглав, скрючившись и сморщившись, показал на себе, каковы там женщины, и короля аж передернуло.
— Капитан Ларусс, — торжественно сказал коннетабль де Коленваль, — вашими трудами будет поставлена точка в нашей многотрудной осаде.
— Это каким же образом? — удивился Стремглав.
— Пока вы отсутствовали и подвизались, — продолжал коннетабль, — мы соорудили для взлома ворот гигантскую таратуту — соблюдая при этом строжайшую осторожность и неслыханную секретность.
Таратутой именовался таран, украшенный обычно на конце стальной бараньей головой.
— Это следовало сделать давным-давно, — дерзко заметил Стремглав.
— Да, но у нас не было черепа Акилы Пробивного, — сказал король.
— А чем нам этот череп поможет?
— Ха! — сказал Пистон Девятый. — Мы укрепим его на торце таратуты вместо стальной бараньей головы. Акила Пробивной при жизни сокрушал собственным лбом не то что ворота, а даже гранитные скалы.
— Странно, — сказал Стремглав. — А я так всю дорогу боялся, как бы у меня эта черепушка не искрошилась от ветхости… Кроме того, вы не поверите, но этот череп говорящий.
— Вы еще многого не знаете, любезный капитан, — сказал мессир Гофре. — В том числе и о чудесных свойствах этого черепа. Мудрено ли, что он говорит, — это не главное его достоинство. Кстати, что он говорит?
— Ругается, должно быть, на своем мертвом языке. А вот наш противник в Чизбурге, похоже, обходится без всякой магии, — сказал Стремглав.
— Он просто безумец, этот Примордиаль, — сказал мессир Плиссе. — Он воображает, что наука, этот изящный, но бесполезный каприз мудрецов, способна противостоять древней магии.
— Однако же слышал я, что благодаря мэтру Примордиалю жизнь обитателей Чизбурга стала легкой и беспечальной, — возразил Стремглав.
— Это верно, — подтвердил коннетабль де Коленваль. — Благодаря тому, что мы пропускаем в город возы поселян, нам известно все, что там происходит. До мелочей. Мы знаем, что у осажденных есть неиссякаемый источник воды. Более того, вода по трубам поступает в каждое жилище и даже подогревается при этом, благодаря чему там бывает тепло даже зимой!
— А всякий житель обеспечен пищей и водой в равной мере со всеми, — добавил мессир Гофре.
— Тогда они, понятное дело, будут сопротивляться до последнего — кому охота расстаться с подобным житьем, — уныло сказал Стремглав.
— Отнюдь! — воскликнул король. — Наши люди в Чизбурге сообщают, что весь хворост, ввозимый крестьянами, идет на костры для колдунов и магов. Чуть не каждый день в городе кого-нибудь да жгут. А тем, кто в колдовстве не уличен, рубят головы, звоня при этом в тревожный колокол. Мон блин, даже я более милосерден и снисходителен к нашим мародерам.
— Отчего же столь жесток мэтр Примордиаль? — спросил Стремглав. — Насколько мне известно, нынешние ученые провозгласили своим девизом безудержное человеколюбие!
— Так-то оно так, — сказал Пистон Девятый, — но мудрый Примордиаль занят исключительно своими изысканиями в области военного искусства и благополучием своих подданных. Порядком же и казнями ведает комендант города, а вы, капитан, его знаете…
— Откуда же могу я знать приспешников врага? — возмутился Стремглав.
— Все мы его знаем, — вздохнул король. — Это мерзавец Кренотен. Вот что еще держит меня у стен этой проклятой твердыни! А главное — стоит нам отступить от стен, как Чизбург соберет вокруг себя всех недобитых князьков и герцогов и бранные труды наши пойдут прахом!
— Слишком большой кусок земли мы отхватили, — проворчал коннетабль де Коленваль. — Как бы не подавиться!
— У нас в Посконии, — заметил Стремглав, — такое положение описано в народной прибаутке:
«Мужики, я медведя поймал!» — «Так веди его сюда!» — «Да он не идет!» — «Тогда сам возвращайся!» — «Да он не пускает!» — Увы, это так, — согласился король. — Не раз посылал я парламентеров к мэтру Примордиалю с предложением объявить Чизбург открытым городом и безболезненно перейти на нашу сторону. Но ни один из них так и не добрался до ученого мужа, и возвращались они ни с чем. А последнего нашего посла негодяй Кренотен… Да вы же помните, что сделал он с беднягой лучником!
Стремглав поежился.
— Где же такое забудешь, — сказал он. — Но ведь после этого полагается разорить город до основания!
— Я запретил трогать мэтра Примордиаля, — сказал король. — Все эти ученые не от мира сего, и он, похоже, всецело пребывает под влиянием мерзавца-лекаря.
— А я бы повесил обоих на одной веревке! — рубанул коннетабль.
— Для начала хотя бы ворвитесь в город, — холодно заметил король.
— Мой отряд к вашим услугам, — поклонился Стремглав. — Надеюсь, я заслужил честь первым ступить на мостовые Чизбурга.
— Несомненно! — воскликнул король. — И очень скоро! Как только мы получим знак от нашего человека…
Тут Пистон Девятый осекся и глянул на капитана с некоторым смущением. Его виконт дю Шнобелле подозрительно побледнел.
Стремглав почуял недоброе.
— Скрывать от вас было бы глупо и недостойно, — сказал король. — Не возражайте, коннетабль, секретничать уже ни к чему. Капитан Ларусс, наш разведчик в Чизбурге — дама вашего сердца, отважная Алатиэль!
Тут запала такая отчаянная тишина, что нарушить ее никто не осмелился.
Коннетабль отворотился, вытащил небольшой ножичек и начал с поразительным тщанием очищать ногти.
Мессиры Плиссе и Гофре в безмолвии показывали друг другу пальцы, делая вид, что общаются на языке глухонемых.
Пистон Девятый, как и положено королю, глаз не опустил, но смотрел на своего верного рыцаря, как нашкодивший школяр на зверя-учителя.
— Продолжайте, ваше величество, — тихо сказал наконец Стремглав.
— Девчонка вызвалась сама, — вымолвил король через силу. — Она хочет отомстить за свою семью. Она честолюбива не менее вас, капитан! Она хочет быть достойной вас! Она действительно вас любит, а я пообещал ей, в нарушение всех правил, рыцарское звание, ведь присвоил же мой прапрадед таковое баронессе де Забилье. А уж если женщина чего-то сильно захочет… — он махнул рукой.
— Девушка очень умна, — пришел ему на помощь мессир Плиссе. — Она побывала в Чизбурге уже дважды и предложила нам такой превосходный план, что не согласиться с ним было бы неразумно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78