Когда они поднимались по лестнице, Луи не сводил с Элен взгляда, а потом сказал:
— Она настоящая женщина.
Ру восхитился тому, как изящно ткань ночной рубашки обняла изгиб ее бедра, когда она поднималась по ступенькам, и сказал:
— Я всегда так думал.
— Так что произошло на самом деле? — спросил его друг.
Ру посмотрел на Луи.
— Что ты имеешь в виду?
— Я знаю, как выглядит рана, нанесенная кинжалом. Я могу даже сказать, что тебя ударили сбоку и сзади. Если бы такой удар нанес действительно бандит, ты бы здесь не сидел. — Он сел напротив Ру. — И бандиты не нападают на вооруженных людей, у которых с собой нет ничего ценного.
— Я ездил к Эстербруку.
Луи кивнул.
— Ты застал Дункана с Сильвией.
— Ты знал?
Воин снова кивнул.
— Конечно, я все знал. Я же не слепой и не идиот.
— Мне сейчас кажется, что я был слепым идиотом.
— Большинство мужчин дуреют, когда начинают думать вот этим. — Он ткнул пальцем в пах Ру. — Дункан больше года спал с этой потаскухой.
— И ты ничего мне не сказал! Почему?
Луи вздохнул.
— Когда-то именно из-за женщины мне пришлось с позором покинуть родезийский двор. Меня сделала дураком жена одного нотабля. Я ранил его на поединке. К тому времени, когда я добрался до Крондора и был схвачен, он умер, и меня должны были повесить за убийство. Вот тогда-то мы с тобой и оказались в одной камере. — Он кивнул своим воспоминаниям. — Я знаю, каково быть влюбленным, ослепленным красотой, знаю, как легко лишает разума нежное прикосновение и теплый аромат. Я знаю, что леди, которая искалечила мне жизнь, была расчетливой сукой, что после того, как я покинул ее постель, я был ей нужен не больше, чем слуга, который начистил башмаки, но даже теперь мысль о ее теле при свечах пробуждает во мне желание. — Он закрыл глаза. — Я не могу утверждать, что, явись она сейчас, и позови меня снова разделить ее ложе, мне хватило бы мудрости сказать «нет». Некоторые люди никогда не учатся, а другие успевают поумнеть прежде, чем станет слишком поздно. К каким из них можно отнести тебя?
— Я больше не хочу быть таким идиотом, — ответил Ру.
— И тем не менее ты пялишься на Элен Джекоби и думаешь, как чудно было бы найти покой в ее объятиях, склонив голову на ее пышную грудь.
Ру пристально взглянул в глаза Луи.
— Что ты мелешь?
Луи пожал плечами.
— Я говорю, что любой здоровый мужчина при взгляде на нее испытывает такие желания, ведь Элен красивая женщина, от которой веет теплотой и лаской. Лично я думаю обо всех таких женщинах, хоть и держу свои мысли при себе. Но еще я говорю о том, что Руперт Эйвери ищет чего-то, чего ему не хватает для счастья.
— Чего же?
— Я не знаю, мой друг, — сказал Луи, поднимаясь с места. — Но этого ты не найдешь в объятиях женщины, будь то твоя жена или Сильвия Эстербрук. — Он дотронулся до головы Ру. — Это надо найти здесь, — Потом он коснулся его груди. — И здесь.
Ру вздохнул.
— Возможно, ты прав.
— Я знаю, что я прав, — сказал Луи. — Кроме того, Элен по-своему опасна не меньше Сильвии.
— Почему? — спросил Ру. — Сильвия предавала меня, она хотела с помощью Дункана убить Карли и выйти замуж за меня, чтобы затем убить меня и завладеть моим состоянием. — Он бросил на Луи недобрый взгляд. — Не думаешь же ты, что Элен такая.
— Нет, — со вздохом сказал Луи, — она опасна иначе. Она действительно тебя любит. — Повернувшись к двери, он сказал:
— Когда эта война закончится, тебе лучше будет отослать ее. Можешь продолжать о ней заботиться, но дай ей уйти, Ру. А теперь я должен пойти к фургонам. Ты отдохни.
Ру сидел один и чувствовал себя совершенно разбитым. Сил его едва хватило на то, чтобы подняться, перейти на диван в нескольких шагах от кресла и лечь ничком, чтобы не задевать плечо. Элен в него влюблена? Это просто невозможно. Он ей нравится, да. Она благодарна ему за заботу о ней и ее детях, да. Но чтобы она его любила? Этого не может быть.
Потом Ру захлестнула волна гнева, боли и одиночества. Он никогда не чувствовал себя таким глупым, никчемным и ненужным. Два человека, о которых он думал, что они его любят, хотели его убить и были теперь мертвы.
Луи сказал ему, что женщина, которой он восхищался, влюблена в него, и он должен ее отослать. Он лежал, испытывая жалость к самому себе и гнев на судьбу. Непрошеные слезы навернулись на глаза, но вскоре он заснул, а уже через несколько мгновений его разбудил Луи, сказав, что пришло время уезжать.
Ру поднялся на нетвердые ноги и позволил Луи отвести себя под руку туда, где стояли фургоны. Ру протер глаза и обнаружил, что Карли, Элен и детишки уже сидят в карете.
— Я дал тебе поспать до последней минуты, — сказал Луи, подталкивая Ру к карете.
Ру поглядел на запад и увидел восход.
— Мы должны были выехать час назад, — сказал он.
Луи пожал плечами.
— У нас было много дел и мало времени. Лишний час нас не спасет, — сказал он, указав в сторону города.
При сером свете восходящего солнца Ру увидел вдали столбы дыма. Горели дома. На северо-западе тоже были видны пожары.
— Они близко, — сказал он.
— Да, — сказал Луи. — Пора отправляться.
Ру вошел в карету и потеснил Карли на сиденье. С другой стороны от нее сидел Гельмут, а Элен сидела между своими детьми. Абигайль сидела на полу между ногами Карли и напевала кукле песенку. Ру положил голову на плечо своей супруги и закрыл глаза.
Дорога была вся в ухабах, и вряд ли ему удалось бы заснуть, но он решил просто посидеть некоторое время с закрытыми глазами. Уже проваливаясь в сон, Ру вдруг подумал о том, преуспел ли Джекоб Эстербрук на переговорах с захватчиками.
***
Джекоб Эстербрук спокойно сидел за столом. Он знал, что все решит первая минута встречи с завоевателями. Если он обнаружит свой страх или какой бы то ни было намек на неуверенность или враждебность, ему конец. Но если он будет спокоен и просто попросит переговорить с кем-нибудь из командиров, которые могли бы передать его предложения Изумрудной Королеве, его не тронут.
Он испытал на удивление сильную скорбь, обнаружив, что его дочь убита. Он никогда особенно не любил ее, но она умела быть ему полезной, как и ее мать.
Джекоб терялся в догадках, почему некоторые люди так беспокоятся о своих детях, но так и не понял.
Топот копыт под окном заставил Джекоба сосредоточиться. Он продумал, что будет говорить. В коридоре послышались шаги, и двери с шумом распахнулись.
В кабинет вошли два странно одетых воина, один с мечом и щитом, второй с луком. Волосы у них были обильно смазаны жиром, а подбородки украшали длинные полукруглые бороды. На щеках у них были шрамы, как показалось Джекобу — ритуальные, а не заработанные в бою.
Джекоб поднял обе руки вверх, показывая, что он безоружен, а в левом кулаке у него была зажата верительная грамота. Он полагал, что обитатели далекого континента говорят на диалекте кешийского языка, который некогда был в ходу у пиратов Горького Моря, похожем на языки Квега и Джайбона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
— Она настоящая женщина.
Ру восхитился тому, как изящно ткань ночной рубашки обняла изгиб ее бедра, когда она поднималась по ступенькам, и сказал:
— Я всегда так думал.
— Так что произошло на самом деле? — спросил его друг.
Ру посмотрел на Луи.
— Что ты имеешь в виду?
— Я знаю, как выглядит рана, нанесенная кинжалом. Я могу даже сказать, что тебя ударили сбоку и сзади. Если бы такой удар нанес действительно бандит, ты бы здесь не сидел. — Он сел напротив Ру. — И бандиты не нападают на вооруженных людей, у которых с собой нет ничего ценного.
— Я ездил к Эстербруку.
Луи кивнул.
— Ты застал Дункана с Сильвией.
— Ты знал?
Воин снова кивнул.
— Конечно, я все знал. Я же не слепой и не идиот.
— Мне сейчас кажется, что я был слепым идиотом.
— Большинство мужчин дуреют, когда начинают думать вот этим. — Он ткнул пальцем в пах Ру. — Дункан больше года спал с этой потаскухой.
— И ты ничего мне не сказал! Почему?
Луи вздохнул.
— Когда-то именно из-за женщины мне пришлось с позором покинуть родезийский двор. Меня сделала дураком жена одного нотабля. Я ранил его на поединке. К тому времени, когда я добрался до Крондора и был схвачен, он умер, и меня должны были повесить за убийство. Вот тогда-то мы с тобой и оказались в одной камере. — Он кивнул своим воспоминаниям. — Я знаю, каково быть влюбленным, ослепленным красотой, знаю, как легко лишает разума нежное прикосновение и теплый аромат. Я знаю, что леди, которая искалечила мне жизнь, была расчетливой сукой, что после того, как я покинул ее постель, я был ей нужен не больше, чем слуга, который начистил башмаки, но даже теперь мысль о ее теле при свечах пробуждает во мне желание. — Он закрыл глаза. — Я не могу утверждать, что, явись она сейчас, и позови меня снова разделить ее ложе, мне хватило бы мудрости сказать «нет». Некоторые люди никогда не учатся, а другие успевают поумнеть прежде, чем станет слишком поздно. К каким из них можно отнести тебя?
— Я больше не хочу быть таким идиотом, — ответил Ру.
— И тем не менее ты пялишься на Элен Джекоби и думаешь, как чудно было бы найти покой в ее объятиях, склонив голову на ее пышную грудь.
Ру пристально взглянул в глаза Луи.
— Что ты мелешь?
Луи пожал плечами.
— Я говорю, что любой здоровый мужчина при взгляде на нее испытывает такие желания, ведь Элен красивая женщина, от которой веет теплотой и лаской. Лично я думаю обо всех таких женщинах, хоть и держу свои мысли при себе. Но еще я говорю о том, что Руперт Эйвери ищет чего-то, чего ему не хватает для счастья.
— Чего же?
— Я не знаю, мой друг, — сказал Луи, поднимаясь с места. — Но этого ты не найдешь в объятиях женщины, будь то твоя жена или Сильвия Эстербрук. — Он дотронулся до головы Ру. — Это надо найти здесь, — Потом он коснулся его груди. — И здесь.
Ру вздохнул.
— Возможно, ты прав.
— Я знаю, что я прав, — сказал Луи. — Кроме того, Элен по-своему опасна не меньше Сильвии.
— Почему? — спросил Ру. — Сильвия предавала меня, она хотела с помощью Дункана убить Карли и выйти замуж за меня, чтобы затем убить меня и завладеть моим состоянием. — Он бросил на Луи недобрый взгляд. — Не думаешь же ты, что Элен такая.
— Нет, — со вздохом сказал Луи, — она опасна иначе. Она действительно тебя любит. — Повернувшись к двери, он сказал:
— Когда эта война закончится, тебе лучше будет отослать ее. Можешь продолжать о ней заботиться, но дай ей уйти, Ру. А теперь я должен пойти к фургонам. Ты отдохни.
Ру сидел один и чувствовал себя совершенно разбитым. Сил его едва хватило на то, чтобы подняться, перейти на диван в нескольких шагах от кресла и лечь ничком, чтобы не задевать плечо. Элен в него влюблена? Это просто невозможно. Он ей нравится, да. Она благодарна ему за заботу о ней и ее детях, да. Но чтобы она его любила? Этого не может быть.
Потом Ру захлестнула волна гнева, боли и одиночества. Он никогда не чувствовал себя таким глупым, никчемным и ненужным. Два человека, о которых он думал, что они его любят, хотели его убить и были теперь мертвы.
Луи сказал ему, что женщина, которой он восхищался, влюблена в него, и он должен ее отослать. Он лежал, испытывая жалость к самому себе и гнев на судьбу. Непрошеные слезы навернулись на глаза, но вскоре он заснул, а уже через несколько мгновений его разбудил Луи, сказав, что пришло время уезжать.
Ру поднялся на нетвердые ноги и позволил Луи отвести себя под руку туда, где стояли фургоны. Ру протер глаза и обнаружил, что Карли, Элен и детишки уже сидят в карете.
— Я дал тебе поспать до последней минуты, — сказал Луи, подталкивая Ру к карете.
Ру поглядел на запад и увидел восход.
— Мы должны были выехать час назад, — сказал он.
Луи пожал плечами.
— У нас было много дел и мало времени. Лишний час нас не спасет, — сказал он, указав в сторону города.
При сером свете восходящего солнца Ру увидел вдали столбы дыма. Горели дома. На северо-западе тоже были видны пожары.
— Они близко, — сказал он.
— Да, — сказал Луи. — Пора отправляться.
Ру вошел в карету и потеснил Карли на сиденье. С другой стороны от нее сидел Гельмут, а Элен сидела между своими детьми. Абигайль сидела на полу между ногами Карли и напевала кукле песенку. Ру положил голову на плечо своей супруги и закрыл глаза.
Дорога была вся в ухабах, и вряд ли ему удалось бы заснуть, но он решил просто посидеть некоторое время с закрытыми глазами. Уже проваливаясь в сон, Ру вдруг подумал о том, преуспел ли Джекоб Эстербрук на переговорах с захватчиками.
***
Джекоб Эстербрук спокойно сидел за столом. Он знал, что все решит первая минута встречи с завоевателями. Если он обнаружит свой страх или какой бы то ни было намек на неуверенность или враждебность, ему конец. Но если он будет спокоен и просто попросит переговорить с кем-нибудь из командиров, которые могли бы передать его предложения Изумрудной Королеве, его не тронут.
Он испытал на удивление сильную скорбь, обнаружив, что его дочь убита. Он никогда особенно не любил ее, но она умела быть ему полезной, как и ее мать.
Джекоб терялся в догадках, почему некоторые люди так беспокоятся о своих детях, но так и не понял.
Топот копыт под окном заставил Джекоба сосредоточиться. Он продумал, что будет говорить. В коридоре послышались шаги, и двери с шумом распахнулись.
В кабинет вошли два странно одетых воина, один с мечом и щитом, второй с луком. Волосы у них были обильно смазаны жиром, а подбородки украшали длинные полукруглые бороды. На щеках у них были шрамы, как показалось Джекобу — ритуальные, а не заработанные в бою.
Джекоб поднял обе руки вверх, показывая, что он безоружен, а в левом кулаке у него была зажата верительная грамота. Он полагал, что обитатели далекого континента говорят на диалекте кешийского языка, который некогда был в ходу у пиратов Горького Моря, похожем на языки Квега и Джайбона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159