Отойдя, полковник спросил у начальника шахты:
- Это кто ж такой?
- Профессор... Из Киева.
- А как работает?... Хорошо?.. Ну, ладно.
"А мог бы бритвой по глазам..." Нет, это несправедливо. Халеев,
я уже говорил, был не худшим из них. Это мне подтвердил старый
московский журналист Александр Лабезников - он в качестве зека
наблюдал за Халеевым много лет. Разумеется, полковник был такой же
хапуга как все: бесплатная мебель, бесплатные ковры, бесплатные
костюмы, пошитые лагерными портными. Дом, построенный за счет
комбината. В сталинские времена такие Халеевы были удельными
князьями. Ни горкомы, ни горсоветы не смели им перечить. Но наш
интинский Халеев своей властью не слишком злоупотреблял. А когда
времена изменились, сразу отдал свой дом под детский сад.
Этот детский сад Владимир Басов-старший снял в фильме "Случай на
шахте восемь". Там это - дом не слишком положительного начальника
комбината "Северуголь". И Халеев, встретив в Москве Лазебникова,
жаловался:
- Вот ты обо мне написал объективно. А они в каком виде меня
выставили?!.
Честно говорю: мы не его имели в виду. Просто - "типичный характер в
типичных обстоятельствах".
Кочур, выйдя на свободу, выписал к себе жену, симпатичнейшую
Ирину Михайловну. В их квартире нас заинтересовал буфет со
стеклянными дверцами: посуды в нем не было, на всех полках стояли
книги.
Такой буфет мы поместили в комнату Володе Батанину, герою только
что упомянутого "Случая на шахте восемь", нашего первого фильма.
Вообще-то прототипом героя был Шварц с его наивной борьбой за
справедливость, с его непрактичностью и добротой: это он пустил к
себе жить многодетного шахтера, а сам, в ожидании, когда тому
дадут квартиру, переехал к приятелю...
Тут самое время извиниться за то, что я слишком часто упоминаю
фильмы, поставленные по сценариям Дунского и Фрида. Но писать
каждый сценарий нам помогали воспоминания о лагере. Хотя о самом
лагере мы никогда не писали - считали, что приврать можно,
рассказывая о чем угодно, но об этом ни врать, ни говорить
полуправду не хотелось. А когда стало можно рассказать про лагеря
без утайки, мы с Миттой и Коротковым написали "Затерянного в
Сибири" - уже после смерти Юлия. Я убежден, что только лагерный
опыт сделал нас с ним - если сделал - писателями.хх) Лагерное
прошлое - сундучок, из которого, порывшись, мы вытаскивали
характеры, ситуации, куски диалога.
Да и снимались два наших фильма в пост-лагерной Инте. Со
съемками первого связан забавный эпизод.
Мы приехали вместе со съемочной группой, остановились в
гостинице. Но не успели раскрыть чемоданы, как в номер зашел
невзрачный мужичонка и робко сказал:
- Тут ошибочка вышла, вас велено поселить в люкс. Разрешите, я
поднесу чемоданчики.
Я хотел было ответить, что и сами не хилые, донесем - но мой
соавтор, всегда такой вежливый и деликатный, показал знаком: не
спорь!
Мужичок взял чемоданы и вышел, а Юлик объяснил:
- Это же Слинин, начальник лагпункта. Ты что, не узнал?
Я действительно не узнал: без голубой фуражки и погон Слинин
выглядел совсем по-другому. И был теперь директором гостиницы.
- Пускай несет, - сказал Юлик. Мы об этом внукам будем
рассказывать!
Вот я и рассказываю...
После отъезда Миши Левина Юлик стал теребить меня: надо писать! Не
ерундовые стишки, а что-нибудь серьезное. Сценарии, например.
Я согласился без большого энтузиазма. В зоне я так представлял
себе будущее: уеду на вечное поселение в Красноярский край, женюсь
на местной бабенке с коровой (я очень люблю парное молоко), ходить
буду в шляпе и костюме с галстуком, но в сапогах - там, наверно,
грязюка. Устроюсь бухгалтером - какое уж там писательство! Но вот
Красноярский край отпал, бабенка с коровой тоже... Может быть,
попробовать?
Мы начали придумывать сценарий про бабника, который на спор
завел роман с очень достойной женщиной, влюбился сам без памяти -
а тут она узнала о пари и выгнала его... Шло со скрипом, и мы
бросили эту затею. Очень во-время: оказывается, такой сценарий
давно написан и поставлен. Это "Большие маневры" с Жераром
Филиппом.
Взялись за работу попроще, за экранизацию лесковского "Левши". Писали
по вечерам, придя со службы - это вошло потом в привычку. Так и в
Москве потом писали - на ночь глядя, когда все домашние
угомонятся.
С шахты Жора Быстров приносил нам записки от Смелякова.
"Дорогие люди, - писал Ярослав Васильевич, - пока еще не решаюсь
послать вам две главки, написанные без вашего руководящего и
вселяющего бодрость взгляда..." (Мы понимали, что шутит - но все
равно гордились.) "Ах, как мне нужен ваш совет! На расстоянии это
гораздо труднее".
Прошла неделя, и Жора принес нам эти две главки -листки, исписанные
мелким, ни на чей не похожим почерком. Обнаглев, мы стали делать
на полях критические замечания и отправлять обратно, автору. Он не
обижался. Писал: "Очень, очень недостает вас обоих. Причем с
течением времени грусть по вас не затихает, а увеличивается".
Узнав от Жорки, что и с "Левшой" у нас не ладится, Смеляков
забеспокоился: "Заклинаю вас всем работать,работать и еще раз
работать. Вы должны выдать несколько сценариев и пьес - в этом
смысл вашего существования. А сомнения всегда есть. Я уже пишу 20
лет и каждый раз сомневаюсь в себе. говорил с людьми постарше: у
них то же..."
Зима шла к концу. Весны в Инте практически не бывает - в мае часто
лежит еще снег. А потом вдруг наступает лето. Вот когда мы оценили
поговорку: живем как в Париже, только дома пониже и асфальт
пожиже. В интинском "асфальте" ноги вязли. Но главная беда пришла
с паводком. Нас предупреждали: домик стоит в низине, когда стает
снег, реки Инта и Угольная разольются - смотрите, как бы не
затопило! Затопить не затопило, но воды в комнату и кухню натекло
по щиколотку.
Саламандровну мы сажали на стул, стул ставили на кровать и, уходя на
работу, строго наказывали: не слезать! В обеденный перерыв кто-
нибудь из троих - Жора, Юлик или я - обязательно прибегал
проверить, не утонула ли.
В ту весну вода держалась недолго и ушла, унося с собой мусор и
нечистоты. Дело в том, что уборной у нас не было - по большой
нужде бегали на край овражка. А роль ассенизатора выполняли вешние
воды.
Построить уборную нам все-таки пришлось: к Смелякову на свидание
собиралась приехать Дуся. Заранее известно было, что остановится
она у нас. Вот ради нее мы и затеяли строительство. Строили
впопыхах, даже доски не обрезали - так из стандартных
шестиметровых и соорудили будочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120