чем больше вертухай мнет ее
в руках, тем плотнее перья сбиваются в комок. Для страховки блат-
ной свою подушку с запрятанным в нее ножом давал пронести како-
му-нибудь безобидного вида старичку: того сильно шмонать не будут.
VI. ЕДЕМ НА СЕВЕР
Перевозят зеков - на дальние расстояния - двумя способами:
или в "столыпинских" вагонах (официальное название - "вагонзак"),
или в товарных. Когда-то их называли "телячьими", а в наше время
"краснухами".
Краснухи - это теплушки, в каких еще в первую мировую войну
возили солдат. На красных досчатых стенках в те годы натрафаречено
было: "40 человек или 8 лошадей".
Наш этап так и грузили - человек по сорок в каждый вагон,
особой тесноты не было. В обоих концах теплушки - нары, поперечный
досчатый настил. На нем расположились воры; их в моей краснухе
ехало шестнадцать лбов. Я и другие фраера устроились внизу. Моих
товарищей по камере рассовали по разным вагонам, даже поговорить
было не с кем. Я лежал и слушал разговоры блатных.
Молодой вор, низкорослый и худосочный, подробно рассказывал,
как они втроем "лепили скачок", брали квартиру. Все у них шло
гладко, пока не вернулась из школы хозяйская дочь, десятилетняя
девочка. И рассказчику пришлось зарезать ее.
Этого слушатели не одобрили. Возможно, теперь критерии изме-
нились, но в те годы ценилась у блатных не сила и жестокость, а
мастерство. Не бандиты были самой уважаемой категорией, а карман-
- 142 -
ники - "щипачи". В их деле требовалась и филигранная техника, и
артистизм, и отвага. Так что молодой вор, зарезавший девочку, мно-
го потерял в глазах своих коллег; да он и сам понял, что совершил
- faux pas - не надо было убивать, а если уж так вышло, не стоило
этим "хлестаться", хвастать.
Мне было любопытно: первый раз за все время я присутствовал
на воровском "толковище" - обсуждении этических проблем преступно-
го мира. К слову сказать, это книжное "преступный мир" ворам поче-
му-то очень нравится. Даже в песню оно попало: "Я вор, я злодей,
сын преступного мира". (Юлик Дунский пел: "Я вор, я злодей, сын
профессора Фрида".)
Не прошло и часа, как я и сам встал перед нешуточной этичес-
кой проблемой. Получилось это так. Один из пассажиров нашей крас-
нухи, Женька Эйдус, сидел со мной еще в Бутырках. Там Эйдуса не
любили: была в нем какая-то мутноватость. Еврей - а благополучно
пережил плен; в камере перед всеми заискивал; разговаривая, в гла-
за не глядел. Одет он был вполне прилично, в новенькую английскую
форму. (Его англичане освободили из немецкого лагеря, но отдали
нашим - видимо, он и союзникам не понравился). И вот теперь, чтоб
отвести от себя угрозу раскуроченья, Женька настучал блатным про
меня - вернее, про мои уже упомянутые ранее "самосудские" сапоги.
Кто-то из уркачей подсел ко мне и предложил поменяться. Не
грубо сказал - отдай, мол, мужик прохаря, они тебе в коленках
жмут, а попросил по-хорошему:
- Давай махнем? Их у тебя в лагере все равно отвернут. А я
тебе на сменку дам - смотри, какие хорошие.
И он показал мне действительно хорошие, почти ненадеванные
кирзовые сапоги. Мои, конечно, были лучше, но не в этом дело. Ка-
- 143 -
кое-там "попросил по-хорошему"! Если соглашусь, ясно, что струсил,
отдал "за боюсь" - так это у воров называется. А если не отдам?..
Тут я всерьез задумался: я один, а их шестнадцать. И никто не при-
дет на выручку, это уже проверено. Конвой тоже не заступится: он и
не услышит... Изобьют до полусмерти, а то и удавят... Короче гово-
ря, я не стал заедаться, поменялся с вором сапогами - с сразу зап-
резирал себя за малодушие.
Забегая вперед, скажу, что у этой истории было забавное про-
должение. На лагпункте, куда нас привезли, администрация блатных
не жаловала. Новеньким в первый же день устроили шмон, отобрали
все, награбленное в пути, и сложили на земле перед конторой: под-
ходите, фраера, забирайте свое! Целый курган получился - из шине-
лей, пиджаков, ботинок, сапог. Были там и мои, но я, ко всеобщему
удивлению, не пошел брать их: стыдно было, что отдал без боя. Глу-
по, конечно - но решил таким способом наказать себя за трусость,
остался в кирзовых, полученных на сменку. И вдруг подлетает ко мне
незнакомый блатарь, кричит:
- На, падло, подавись своими колесами! - Кидает мне под ноги
офицерские хромовые сапожки и требует назад свои кирзовые. Хромо-
вые были не мои, а кирзовые не его, но жулье народ сообразитель-
ный: когда надзиратели стали водить по зоне слишком хорошо одетых
и обутых блатных - в поисках бывших владельцев барахла, - этот во-
ришка решил "опознать" меня, чтоб выйти из дела с наименьшими по-
терями. На мне ведь были очень приличные сапоги, наверняка лучше
тех, что он дал кому-то на сменку. Я не стал отказываться, поме-
нялся с ним "колесами" и стал обладателем чужих "хромовячих проха-
рей".
Не знаю почему, но в этом случае совесть моя промолчала. За
- 144 -
что бог покарал меня уже через неделю: в офицерских сапожках я
сходил на работу и вернулся в зону в одних голенищах - подошвы
остались в болоте. Пришлось обуваться в лагерные "суррогатки", они
же говнодавики - башмаки, сшитые из расслоенных автомобильных пок-
рышек. А хромовые голенища мне удалось сменять у лагерного сапож-
ника на полторы буханки хлеба... Надо сказать, что сапожникам жи-
лось в лагерях хорошо: всегда в тепле, всегда сыты. В детстве отец
не раз грозил мне: "Отдам в сапожники!" (Я плохо учился). Но ведь
не отдал - а жаль. Между прочим, заложивший меня ворам Женька Эй-
дус был по профессии сапожником и на лагпункте прекрасно устроился.
Но до лагпункта, надо было еще доехать, а пока что вернусь в
краснуху. Я не помню, сколько времени мы добирались из Москвы до
станции Кодино - это там, в Архангельской области, располагалось
Обозерское отделение Каргопольлага НКВД СССР. Думаю, что не больше
двух суток. Не помню и особых тягот: нас вовремя кормили, питьевой
воды хватало, приспособились мы и пользоваться вместо параши пока-
тым деревянным желобком, выведенным наружу. Ехать было скучно - и
парнишка, знавший меня по Красной Пресне, попросил рассказать
что-нибудь. Воры на верхних нарах заинтересовались, стали уважи-
тельно упрашивать: тисни роман, керя!
Как и в камере, я стал пересказывать трогательные голли-
вудские мелодрамы. Вот когда пригодилось вгиковское образование!
Трофейные фильмы еще нигде не шли, а нам их показывали.
Особенным успехом у сокамерников пользовалось "Седьмое небо"
с Джемсом Стюартом - о любви мусорщика и проститутки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
в руках, тем плотнее перья сбиваются в комок. Для страховки блат-
ной свою подушку с запрятанным в нее ножом давал пронести како-
му-нибудь безобидного вида старичку: того сильно шмонать не будут.
VI. ЕДЕМ НА СЕВЕР
Перевозят зеков - на дальние расстояния - двумя способами:
или в "столыпинских" вагонах (официальное название - "вагонзак"),
или в товарных. Когда-то их называли "телячьими", а в наше время
"краснухами".
Краснухи - это теплушки, в каких еще в первую мировую войну
возили солдат. На красных досчатых стенках в те годы натрафаречено
было: "40 человек или 8 лошадей".
Наш этап так и грузили - человек по сорок в каждый вагон,
особой тесноты не было. В обоих концах теплушки - нары, поперечный
досчатый настил. На нем расположились воры; их в моей краснухе
ехало шестнадцать лбов. Я и другие фраера устроились внизу. Моих
товарищей по камере рассовали по разным вагонам, даже поговорить
было не с кем. Я лежал и слушал разговоры блатных.
Молодой вор, низкорослый и худосочный, подробно рассказывал,
как они втроем "лепили скачок", брали квартиру. Все у них шло
гладко, пока не вернулась из школы хозяйская дочь, десятилетняя
девочка. И рассказчику пришлось зарезать ее.
Этого слушатели не одобрили. Возможно, теперь критерии изме-
нились, но в те годы ценилась у блатных не сила и жестокость, а
мастерство. Не бандиты были самой уважаемой категорией, а карман-
- 142 -
ники - "щипачи". В их деле требовалась и филигранная техника, и
артистизм, и отвага. Так что молодой вор, зарезавший девочку, мно-
го потерял в глазах своих коллег; да он и сам понял, что совершил
- faux pas - не надо было убивать, а если уж так вышло, не стоило
этим "хлестаться", хвастать.
Мне было любопытно: первый раз за все время я присутствовал
на воровском "толковище" - обсуждении этических проблем преступно-
го мира. К слову сказать, это книжное "преступный мир" ворам поче-
му-то очень нравится. Даже в песню оно попало: "Я вор, я злодей,
сын преступного мира". (Юлик Дунский пел: "Я вор, я злодей, сын
профессора Фрида".)
Не прошло и часа, как я и сам встал перед нешуточной этичес-
кой проблемой. Получилось это так. Один из пассажиров нашей крас-
нухи, Женька Эйдус, сидел со мной еще в Бутырках. Там Эйдуса не
любили: была в нем какая-то мутноватость. Еврей - а благополучно
пережил плен; в камере перед всеми заискивал; разговаривая, в гла-
за не глядел. Одет он был вполне прилично, в новенькую английскую
форму. (Его англичане освободили из немецкого лагеря, но отдали
нашим - видимо, он и союзникам не понравился). И вот теперь, чтоб
отвести от себя угрозу раскуроченья, Женька настучал блатным про
меня - вернее, про мои уже упомянутые ранее "самосудские" сапоги.
Кто-то из уркачей подсел ко мне и предложил поменяться. Не
грубо сказал - отдай, мол, мужик прохаря, они тебе в коленках
жмут, а попросил по-хорошему:
- Давай махнем? Их у тебя в лагере все равно отвернут. А я
тебе на сменку дам - смотри, какие хорошие.
И он показал мне действительно хорошие, почти ненадеванные
кирзовые сапоги. Мои, конечно, были лучше, но не в этом дело. Ка-
- 143 -
кое-там "попросил по-хорошему"! Если соглашусь, ясно, что струсил,
отдал "за боюсь" - так это у воров называется. А если не отдам?..
Тут я всерьез задумался: я один, а их шестнадцать. И никто не при-
дет на выручку, это уже проверено. Конвой тоже не заступится: он и
не услышит... Изобьют до полусмерти, а то и удавят... Короче гово-
ря, я не стал заедаться, поменялся с вором сапогами - с сразу зап-
резирал себя за малодушие.
Забегая вперед, скажу, что у этой истории было забавное про-
должение. На лагпункте, куда нас привезли, администрация блатных
не жаловала. Новеньким в первый же день устроили шмон, отобрали
все, награбленное в пути, и сложили на земле перед конторой: под-
ходите, фраера, забирайте свое! Целый курган получился - из шине-
лей, пиджаков, ботинок, сапог. Были там и мои, но я, ко всеобщему
удивлению, не пошел брать их: стыдно было, что отдал без боя. Глу-
по, конечно - но решил таким способом наказать себя за трусость,
остался в кирзовых, полученных на сменку. И вдруг подлетает ко мне
незнакомый блатарь, кричит:
- На, падло, подавись своими колесами! - Кидает мне под ноги
офицерские хромовые сапожки и требует назад свои кирзовые. Хромо-
вые были не мои, а кирзовые не его, но жулье народ сообразитель-
ный: когда надзиратели стали водить по зоне слишком хорошо одетых
и обутых блатных - в поисках бывших владельцев барахла, - этот во-
ришка решил "опознать" меня, чтоб выйти из дела с наименьшими по-
терями. На мне ведь были очень приличные сапоги, наверняка лучше
тех, что он дал кому-то на сменку. Я не стал отказываться, поме-
нялся с ним "колесами" и стал обладателем чужих "хромовячих проха-
рей".
Не знаю почему, но в этом случае совесть моя промолчала. За
- 144 -
что бог покарал меня уже через неделю: в офицерских сапожках я
сходил на работу и вернулся в зону в одних голенищах - подошвы
остались в болоте. Пришлось обуваться в лагерные "суррогатки", они
же говнодавики - башмаки, сшитые из расслоенных автомобильных пок-
рышек. А хромовые голенища мне удалось сменять у лагерного сапож-
ника на полторы буханки хлеба... Надо сказать, что сапожникам жи-
лось в лагерях хорошо: всегда в тепле, всегда сыты. В детстве отец
не раз грозил мне: "Отдам в сапожники!" (Я плохо учился). Но ведь
не отдал - а жаль. Между прочим, заложивший меня ворам Женька Эй-
дус был по профессии сапожником и на лагпункте прекрасно устроился.
Но до лагпункта, надо было еще доехать, а пока что вернусь в
краснуху. Я не помню, сколько времени мы добирались из Москвы до
станции Кодино - это там, в Архангельской области, располагалось
Обозерское отделение Каргопольлага НКВД СССР. Думаю, что не больше
двух суток. Не помню и особых тягот: нас вовремя кормили, питьевой
воды хватало, приспособились мы и пользоваться вместо параши пока-
тым деревянным желобком, выведенным наружу. Ехать было скучно - и
парнишка, знавший меня по Красной Пресне, попросил рассказать
что-нибудь. Воры на верхних нарах заинтересовались, стали уважи-
тельно упрашивать: тисни роман, керя!
Как и в камере, я стал пересказывать трогательные голли-
вудские мелодрамы. Вот когда пригодилось вгиковское образование!
Трофейные фильмы еще нигде не шли, а нам их показывали.
Особенным успехом у сокамерников пользовалось "Седьмое небо"
с Джемсом Стюартом - о любви мусорщика и проститутки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120