Но, как бы то ни было, мы Ему прощаем и любим Его в нашем всепро­щении, хотя и знаем, что Он вправе беспокоиться о нас не более чем о гальке на побережье там, внизу».
Я лишился дара речи. Я сидел неподвижно, предо­ставив тем душам собраться вокруг меня по доброй воле. Потом заговорила очень юная душа – то была душа ребенка:
«Сначала казалось ужасным, что Бог привел нас в мир, чтобы быть убитыми, как это случилось с на­ми – понимаешь, мы трое погибли на войне, – но мы простили Ему, потому что понимаем, что если уж Он смог создать нечто такое прекрасное, как жизнь и смерть, то знает зачем».
«Видишь ли, – призналась мне другая душа, – так уж выходит. Мы бы снова вынесли все страдания, если пришлось бы. И постарались бы лучше относиться друг к другу, с большей любовью. Жизнь того стоит».
«Да, – подхватила еще одна душа. – Вся земная жизнь ушла у меня на то, чтобы простить Господу за тот мир, но я сделала это перед смертью и пришла по­селиться здесь с остальными. И знаешь, постарайся хорошенько и увидишь, что мы создали некое подо­бие сада. Это нелегко. Мы работаем лишь при помо­щи сознания, воли, памяти и воображения и создаем обитель, где можем вспоминать только хорошее из жизни. И мы прощаем Ему и любим Его за то, что дал нам так много».
«Да, – молвила следующая душа, – за то, что дал нам хоть что-то. Мы благодарны и исполнены любо­вью к Нему. Ибо верно, что здесь, во мраке, царит ве­ликое небытие, а внизу мы встречались со многими, коими завладели небытие и страдание, и им не знако­ма была радость, в которой мы пребывали раньше и пребываем теперь».
«Это нелегко, – добавила еще одна душа. – Это было великое борение. Но прекрасно было любить, и пить, и танцевать, и петь, радостно было пьяному бе­гать под дождем; вне всего этого простирается хаос, небытие, и я рада, что глаза мои открылись на лежа­щий внизу мир и что я вижу его отсюда и могу вспо­минать».
Я долго размышлял, не отвечая ни одному, и они продолжали беседовать со мной, словно их притяги­вал ко мне исходящий от меня свет, если он вообще был зримым. В сущности, чем дольше я отвечал на их вопросы, тем открытее они становились, тем больше смысла вкладывали в собственные ответы, тем весо­мей и убедительней становились их высказывания.
Скоро я понял, что эти люди – выходцы из раз­ных народов и заняты были во всевозможных сферах деятельности. И хотя многих из них тесно связывало родство, это относилось не ко всем. По сути дела, мно­гие из них полностью потеряли из виду своих умер­ших родственников из других областей преисподней.
Другие никогда даже не видели их. И в то же время некоторых приветствовали в момент смерти их сги­нувшие близкие! То были люди мира, все надежды ко­торого собрались здесь, в этом месте, где отныне на­чинал сиять свет.
«В ваших жизнях на земле была ли одна связую­щая нить?» – спросил я наконец.
Они не могли ответить мне Они и вправду не зна­ли ответа Они не расспрашивали друг друга о своей жизни и, быстро задавая им вопросы наугад, я понял, что не было той связующей нити! Некоторые из этих людей при жизни были очень богатыми, другие бед­ными, одни невыразимо страдали, другие совсем не страдали, познав преуспевание и пребывая в лени, что заставило их полюбить мироздание еще до смерти. Но я почувствовал, что при желании я могу начать подсчитывать эти ответы и каким-то образом их оцени­вать. Другими словами, все эти души научились раз­ными путями прощать Бога. Но очень возможно, что один путь лучше подходил для этого, нежели другой, являясь более действенным Возможно. Я не был уве­рен. И не мог в тот момент этого знать.
Я обхватил эти души руками. И притянул их к себе.
«Я хочу, чтобы вы отправились со мной в путеше­ствие, – сказал я им, обращаясь теперь к каждому в отдельности и полностью сознавая то, где мы находи­лись. – Я хочу, чтобы вы явились на небеса и предста­ли перед Господом. В этот раз все может произойти быстро и вы, возможно, узрите Его не более чем на мгновение, а может статься, Он вовсе не позволит вам узреть Себя. Вы можете снова оказаться здесь, так ни­чего и не узнав и ничего не испытав. Правда заключа­ется в том, что я не в состоянии предугадать это. Ни­кто не знает Господа».
«Понимаем», – отвечали они.
«Но я приглашаю вас явиться к Богу и рассказать Ему то, что поведали мне. А теперь отвечу на ваш во­прос относительно себя: я, Его архангел Мемнох, из тех ангелов, о которых вы слышали при жизни! Пой­дете со мной?»
Иные были изумлены и заколебались. Но большин­ство ответили в один голос разными словами, суть ко­торых заключалась в следующем: «Мы пойдем. Один взгляд на Бога, даже возможность этого, стоит много­го. Пусть это не так, но я не помню, как сладко пахнет олива и как приминается трава на лугу, когда пада­ешь на нее. Я никогда не пробовал вина, а я никогда не ложился с возлюбленной. Мы пойдем».
Некоторые отказались. Прошло несколько мгно­вений, прежде чем все мы это поняли, но некоторые совершенно устранились. Теперь они видели меня тем, кем я был, ангелом, и поняли, что именно от них утаи­валось, и в то мгновение потеряли покой и способ­ность прощать. Они уставились на меня в ужасе, или гневе, или обуреваемые и тем, и другим. Другие души безуспешно старались поверить мне, но у них ничего не получилось. Нет, они не желают видеть Бога, кото­рый покинул мир, Им же и сотворенный, позволив его обитателям воздвигать рукотворных богов и вту­не просить их о помощи и защите! Нет, нет, нет!
«Пойдемте, – сказал я остальным. – Попробуем попасть на небеса. Приложим к этому все усилия! Сколько нас? Тысячу раз по десять? Миллион? Какое это имеет значение! Господь сказал, десять, но имел в виду как минимум десять. Идемте!»
ГЛАВА 16
Через мгновение у меня будет ответ, подумал я. Он либо примет нас, либо вышвырнет вниз, на землю, как уже сделал со мной однажды. Он может даже рассе­ять большинство из нас, ибо наверняка в состоянии составить свое суждение по поводу моего успеха или неудачи еще до того, как я достигну небесных врат. Что сказал Он в своей бесконечной мудрости, посы­лая меня сюда? Он сказал: «Возвращайся, как только сможешь».
Я притянул к себе эти души так же крепко, как и тебя, когда уносил на небо, и из преисподней мы взмыли вверх, попав в мощный поток небесного све­та, изливающийся на стены и на врата. И опять вра­та, которые я не видел со времен своего падения, были распахнуты настежь, и мы – один архангел и несколько миллионов человеческих душ – снова ока­зались стоящими в самой середине небес перед изум­ленными, смеющимися, указывающими на нас анге­лами, окружившими нас огромным кольцом и кри­ками привлекающими всеобщее внимание. Наконец небеса затихли.
Что ж, подумал я, пока все хорошо. Мы вошли. А человеческие души… Человеческие души увидели ангелов и преисполнились радостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135