Я промолчал. Мне хотелось возразить, но это было бы не совсем честно с моей стороны. Я хотел сказать, что никогда не относился к людям как к марионет­кам. Я всего лишь наблюдал за Роджером, а до того следил в джунглях за Гретхен. И не дергал ни за какие веревочки. Честность погубила нас обоих – и ее, и меня. Однако, цитируя строки Готорна, Дэвид имел в виду вовсе не меня – он говорил о себе, о том, какая пропасть отделяет его от людей. Он еще только начи­нал превращаться в Итена Брэнда.
– Позволь мне продолжить чуть далее, – все так же тихо произнес Дэвид и, не дожидаясь ответа, на­чал: – «Так Итен Брэнд сделался исчадием ада. Слу­чилось это с ним, когда развитие нравственных его на­чал перестало поспевать за развитием умственным…»
Он оборвал себя на полуслове. Я в ответ не произнес ни слова.
– В этом и состоит наше проклятие, – снова за­говорил он. – Наше моральное совершенствование прекратилось, а наш интеллект прогрессирует семи­мильными шагами.
Я по-прежнему молчал. Да и что я мог ответить? Я не хуже его знал, что такое отчаяние. Меня мог из­бавить от этого чувства красивый манекен в витри­не магазина или нарядная подсветка какого-нибудь архитектурного сооружения. Я мог забыть о нем при виде гигантского собора Святого Патрика. Но вскоре отчаяние охватывало меня вновь.
Бессмысленность, бесцельность…
Эти слова готовы были сорваться с моих губ, одна­ко вместо них я произнес совсем другое:
– Я должен думать о Доре.
Дора…
– Да, ты прав, – откликнулся Дэвид. – И благо­даря тебе у меня теперь тоже есть о ком заботиться. У меня есть Дора – не так ли?
ГЛАВА 6
Что, как и когда сказать Доре? Вот в чем состоял главный вопрос. Мы отправились в Новый Орлеан следующим же вечером.
В доме на Рю-Рояль Луи не было, что, впрочем, меня отнюдь не удивило. Луи все сильнее и сильнее охватывала тяга к путешествиям, и однажды Дэвид видел его даже в компании Армана в Париже. В доме царили чистота и уют. Красивые яркие обои, лучшие в мире ковры, великолепная мебель в так любимом мною стиле эпохи Людовика Пятнадцатою – сло­вом, не дом, а мечта, ставшая реальностью.
Дэвид, естественно, тоже хорошо знал этот дом, хотя и не видел его уже более года. В одной из шикар­ных, словно сошедших с картины спален, утопающей в шелках цвета шафрана и украшенной турецкими столиками и ширмами, по-прежнему стоял гроб, в ко­тором он спал во время своего самого первого и очень краткого визита в новом для него качестве бессмерт­ного.
Конечно же, гроб был тщательно замаскирован. Дэвид, как и большинство новообращенных вампи­ров, если они не вечные странники по натуре, настоял на том, чтобы гроб был настоящим, однако позже его искусно спрятали в тяжелый бронзовый сундук – Луи где-то отыскал этот огромный, как рояль, массив­ный прямоугольный ящик с секретом. А секрет за­ключался в том, что вы ни за что не отыскали бы на нем отверстие для ключа, но достаточно было легчай­шего прикосновения в нужном месте, чтобы крышка мгновенно откинулась.
Когда-то мы жили в этом особняке втроем: Луи, Клодия и я. В ходе его ремонта и реставрации я вы­полнил данное себе когда-то обещание: устроил здесь собственное место для отдыха. Но не в той комнате, что прежде служила мне спальней, – теперь там сто­яли только кровать с пологом на четырех столбиках и туалетный столик, – а в мансарде под самой крышей. Надежное убежище из металла и мрамора.
В общем, в Новом Орлеане у нас было вполне ком­фортабельное жилище, и я был даже рад, что Луи там не оказалось. Мне не хотелось рассказывать ему о том, что я видел, и услышать в ответ, что он не верит ни единому моему слову. В его чисто убранных комнатах ничего не изменилось. Разве что прибавилось несколь­ко новых книг, и появилась очень интересная, сразу привлекшая к себе мое внимание картина Матисса.
Как только мы устроились с дороги и проверили все системы безопасности – должен сказать, что бес­смертные терпеть не могут, когда обстоятельства за­ставляют их делать то, что вынуждены делать смерт­ные, поэтому мы просто быстро, но внимательно осмотрели все вокруг, – было решено, что я один от­правлюсь в окраинные районы и постараюсь увидеть Лору.
В последнее время я не ощущал присутствия ни своего преследователя, ни таинственного мужчины. Однако мы с Дэвидом считали, что любой из них мо­жет вскоре появиться вновь.
Тем не менее я рискнул расстаться с Дэвидом и дать ему возможность побродить по городу в свое удовольствие.
Прежде чем покинуть Французский квартал, я счел необходимым навестить Моджо, мою собаку. Тем, кто не читал «Историю Похитителя Тел», я должен дать хотя бы самые краткие и необходимые поясне­ния. Моджо – это гигантская немецкая овчарка, чьи любовь и преданность не могут не вызывать в моей душе ответное чувство. Я очень скучаю в разлуке с ним. Моджо живет в принадлежащем мне доме, и о нем заботится очень милая, добрая смертная женщи­на. В принципе он ничем не отличается от обыкно­венного пса, кроме разве что своих невероятных раз­меров и необыкновенно красивой, густой шерсти.
Я провел с Моджо около часа или двух. Мы играли на заднем дворе, бегали, катались по земле, и я расска­зал ему обо всем, что произошло, одновременно раз­мышляя, стоит или не стоит брать его с собой на про­гулку по городу. Его крупная, длинная, как у волка, морда с черной маской, как всегда, выражала неистре­бимую доброжелательность и снисходительное тер­пение. Господи! Ну почему ты не создал собаками всех нас?!
Откровенно говоря, общение с Моджо вселило в меня чувство уверенности и безопасности. Если дья­волу вдруг вздумается прийти вновь, а рядом со мной будет Моджо… Нет, это полный абсурд! Неужели я всерьез полагаю, что обыкновенная живая собака спо­собна спасти меня от ада? Хотя… Смертные иногда ве­рят и в более странные, поистине невероятные вещи.
Уже перед самым расставанием с Дэвидом я спро­сил:
– Как ты думаешь, что же все-таки происходит? Я имею в виду своего преследователя и того мужчину.
– Они существуют лишь в твоем воображении, – не задумываясь ответил Дэвид. – Таким образом ты безжалостно наказываешь сам себя, и это единствен­ный приемлемый для тебя способ развлечения.
Наверное, мне следовало почувствовать себя оскорбленным и обидеться. Но я этого не сделал.
Дора… Дора была вполне реальной.
Наконец я решил, что пора расстаться с Моджо. Я должен следить за Дорой. Следовало поторопиться. Поцеловав Моджо на прощание, я ушел. Позже мы еще побудем с ним вместе – погуляем по нашему любимому пустырю под Ривер-бридж, среди высокой травы и гор мусора Мы будем бегать и играть с ним ровно столько, сколько позволит время. А пока про­гулка может подождать.
Мысли мои вновь вернулись к Доре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135