Тогда впервые в своей жизни Набоков увидел, как плачет мужчина,
офицер, сотрудник КГБ.
Его отвели, потому что посчитали психологически не готовым к
возможным боевым нагрузкам.
Все десятеро атаковали кабинет Бояринова с раннего утра, просили,
умоляли, доказывали, но начальник кафедры был непреклонен. За некоторых
пытались просить преподаватели, восприняв неприступность Григория
Ивановича как излишнюю строгость или даже упрямство.
Пройдут считанные месяцы, и жизнь преподаст жестокий урок, подтвердив
правоту Бояринова.
Случилось так, что первый состав "Зенита" закончил командировку в
сентябре. Началась постепенная замена. Однако людей не хватало и решили
пренебречь выводами бояриновской комиссии. Рассудили так: мол, чего
просевать, отбирать - все офицеры КГБ, не один раз проверены в деле. И на
второй заход в состав группы были включены сотрудники, отведенные
"мандаткой". Они и оказались в самом пекле - на штурме дворца Амина. Двое
из них погибли, гретий тяжело ранен и умер по дороге в Союз. Четвертый
попал в Афганистан позже и тоже получил тяжелое ранение.
Совпадение? Вряд ли. Говорят, полковник Бояринов хорошо разбирался в
людях. Стоило ли посылать тех офицеров в пламя войны? Нет, конечно.
Наверно, нашлось бы для них дело и дома. Но все это станет известно позже,
когда уже и Григория Ивановича не будет в живых.
А в июле 1979 года "Зенит-1" убыл в Афганистан. Возглавил группу
кандидат военных наук, доцент, полковник Григорий Иванович Бояринов.
Возвратился он оттуда в сентябре. Тогда же у них с Набоковым состоялся
обстоятельный разговор и Анатолий Алексеевич сказал, что готов поехать на
смену начальнику кафедры. И даже пожаловался, мол, преподаватели и
помоложе уже съездили, а он все никак.
Бояринов усмехнется и по-отечески положит ему ладонь на плечо:
- Не спеши, Толя. Чует моя душа - Афганистана нам надолго хватит.
Горько это звучит, но боюсь, что надолго. И грустно добавит:
- Поверь мне, старику...
Сотни советских и зарубежных журналистов и исследователей пытались
найти ответ на вопрос, который действительно волнует мир до сих пор - как
Бабрак Кармаль из Чехословакии попал в Кабул? У кого только ни пытались
выведать этот секрет - у советских дипломатов, генералов, партийных и
правительственных деятелей... Наверное, многие из них и рады бы
рассказать, да нечего. И для них стремительное перемещение афганского
лидера из страны в страну оставалось и остается тайной.
Ну а сам Бабрак? Неужто за эти годы, особенно когда он был смещен со
всех партийных и государственных постов и жил в Советском Союзе, не
нашлось человека, который бы попытался выведать сокровенное?
Пытались. И неоднократно. Задавали вопрос напрямую, что называется, в
лоб, самому Бабраку Кармалю. Вот один из диалогов:
БАБРАК: Какой бы дорогой я ни вернулся домой, это была воля моей
партии...
Корр.: И все же, как это оказалось исполненным технически - ваше
возвращение?
БАБРАК: Конечно, я не мог проехать через Пакистан или Иран. Оставался
один путь: через Москву и Ташкент. Как летел и на чем - это уже детали, в
которые я не хотел бы вдаваться.
Бывший афганский лидер сказал правду - его путь действительно лежал
через Москву и Ташкент. Что же касается деталей, то рассказать о них
читателям хотелось бы как можно подробнее.
...Декабрь семьдесят девятого выдался в Москве слякотным и мокрым.
Восемь бойцов группы "А" во главе с Валентином Ивановичем Шергиным,
поднятые утром по тревоге, на автобусе подъезжали к зданию Первого
главного управления (ПГУ) КГБ. "Пазик", шлепая шинами, словно галошами,
подкатил к центральному выходу.
- Ого! Смотри-ка, ребята, как встречают! - удивился Изотов. Ребята
прильнули к окнам: на стоянке их ждали три черных "Волги". Тут же из
машины вышли двое в штатском и направились к автобусу. Шергин спрыгнул с
подножки, доложил о прибытии.
- Занимайте места, - поступила команда, и "альфовцы" расселись по
машинам.
"Волги" резво взяли с места. Мелькали знакомые москорские улицы.
Хозяева, которые сидели за старшего в каждой машине, молчали, как-то по
особому заинтересованно разглядывая пробегающие за окном картины.
Помалкивали и гости: в таких случаях расспрашивать не принято.
Машины устремились по дороге из Москвы. Поворот, другой - и уже вдоль
бетонки серый голый лес, бесснежный, угрюмый. Повертелись еще с полчаса и
уткнулись в ворота. За небольшим забором уютная дачка, чисто выметенные
дорожки, кучки пожухлых листьев под деревьями, оставшиеся как память о
прошедшей осени.
Их проводили в дом. В одной из комнат за столом сидел толстый
мужчина, шумно прихлебывал чай из блюдечка. Познакомились. Фамилия и имя
мужчины не говорили ровным счетом ничего: Борис Чичерин. Чувствовалось,
что этот толстяк добрый и радушный человек. Он тут же пригласил всех к
столу, угостил чаем, бутербродами. От улыбки Чичерина стало как-то
спокойнее, ушло напряжение, в котором с самого утра находились бойцы
группы "А". Ведь никто и словом не обмолвился, зачем их подняли по
тревоге, вызвали в Первое главное управление, отвезли в подмосковный лес.
Оставалось только теряться в догадках.
Ждать пришлось недолго. Появился представитель руководства Первого
главка, поздоровался и в нескольких словах объяснил задачу: охранять
людей, которые будут им представлены. Охранять днем и ночью, беречь пуще
собственной головы.
И добавил после паузы: "Это большие люди, о которых пока не знает и
не должен знать мир".
Мир и вправду еще не знал опальных, бежавших от гнева Амина,
Ватанджара, Анахиту, Нура. Редко кто слышал за пределами Афганистана и о
Бабраке Кармале, хотя он был соратником Тараки, одним из создателей НДПА,
секретарем ЦК, а с 1976 года послом в Чехословакии.
Впервые увидели их и бойцы группы "А". Трое мужчин и женщина вошли в
комнату, остановились. На полшага впереди оказался человек с темным,
словно загоревшим до черноты лицом, с большим горбатым носом, с черными,
как маслины, глазами. Был он широк в кости, плотен телом. Одет в
европейский, отменно сшитый костюм.
Борис Чичерин представил гостя: - Бабрак Кармаль!
Непривычное словосочетание. Изотов повторил про себя имя и фамилию
афганца: как бы не забыть, не дай Бог.
- А это Нур Ахмад Нур, - назвал Чичерин следующего, стоявшего за
спиной Бабрака высокого, почти лысого, но еще молодого мужчину. - Он
учился у нас, знает русский язык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76