»
– Автор записки, очевидно, считает, что раз действие происхо­дит в среде научных работников, значит, бичуются нравы интелли­генции. Причем по тону записки ясно, что автор ее считает себя интеллигентом и обижен на создателей фильма. Улавливается и под­текст: мол, что же вы против своих-то?! Я рад, что наша картина принимается неоднозначно, что есть не только сторонники, но и противники. Если сатирический фильм нравится всем безоговороч­но, значит, сатира не попала в цель.
Во-первых, мне кажется, автор записки путает интеллигентность с образованностью. А это не адекватные понятия. Можно иметь диплом об окончании института и оставаться хамом. Можно защитить диссер­тацию и быть обывателем. Можно даже стать лауреатом и быть меща­нином. Подлинно интеллигентные люди есть и в рабочей и в крестьян­ской среде. Мне кажется, что интеллигентность сродни духовности.
А во-вторых, против каких «интеллигентов» направлен фильм? Разве персонаж, так достоверно сыгранный И. Саввиной, интелли­гентен? Это демагог, ханжа, двурушник, несмотря на докторскую степень и должность заместителя директора института. Разве есть какая-нибудь духовность в персонаже В. Невинного, изобразившего этакого «научного» долдона? А многоликий председатель правления в изображении В. Гафта? Изворотливая лиса, приспособленец, блат-мейстер – разве он представитель интеллигенции? У этих людей имеются только внешние атрибуты интеллигентности, а внутри это бездуховные мещане, одержимые жаждой карьеры, наживы и власти. Именно против этих персонажей и направлены злость и сарказм ав­торов фильма. А человек, написавший записку, невольно поставил себя в ряд именно этих людей и таким образом немножко высек себя. Ведь ясно, что симпатии съемочной группы принадлежат Елене Малаевой, которую играет Л. Ахеджакова. Она показывает подлинного интеллигента в самом высоком смысле этого слова...
Читаю еще одну записку: «Это было бы так смешно, если бы не было так грустно! Что делать с этой страшной болезнью „вещизма“? Как лечить ее?»
– У нас так называемый «вещизм» во многом определяется по­стоянным дефицитом товаров, невозможностью купить то, что хо­чешь. Ни в одной стране мира люди не прибегают к таким невероят­ным ухищрениям, как у нас, чтобы купить какой-нибудь сервант или автомобиль. Поэтому за рубежом недоступны многие радости, кото­рые испытывает наш человек, купив, к примеру, стиральную машину или обеденный сервиз. Но в принципе желание человека жить с ком­фортом – естественно. Нет ничего дурного в стремлении человека окружить себя красивыми, удобными, модными вещами. Плохо, когда это стремление оказывается самодовлеющим, когда любовь к вещам заменяет подлинные идеалы. Ужасно, когда ради приобрета­тельства, накопительства человек способен на забвение святых истин, может пойти на предательство, забыть о чести и совести. Не­которые видят в обогащении главный смысл жизни. Духовность для них – пустое слово, идеалы – болтовня, добро и совесть – пере­житки прошлого. Мне кажется, подобных людей ничто не излечит... Да и сходство между художником и доктором заключается только лишь в том, что художник может поставить диагноз болезни общест­ва, а выписывать рецепты не его дело. Но точно угадать диагноз – ведь тоже немало. Это очень и очень важно!..
Множество записок о конце фильма: «В конце фильма набрасы­ваются на совсем „нейтрального“ спящего толстяка – ведь это пока­затель того, что спорили зря и боролись зря».
«Нам не по душе конец вашей картины. Концом вы сгладили всю остроту фильма».
«Следует ли расценивать несчастливый жребий спящему как на­зидательное наказание за социальную неактивность?»
«Все на „отлично“, а вот конец фильма неправдоподобен. Не лучше ли было выбрать другую „жертву“?»
«Счастливый конец не проистекает из логики вашего фильма. Было бы честнее, если бы конец был другим.
P.S. У вас хобби – счастливый конец?»
«Не правда ли, спящий толстяк не вызывает никаких отрицатель­ных эмоций. И все, кто боролся за справедливость, по отношению к спящему – жестоки. Счастливого конца в фильме нет!»
«Я читал сценарий „Гаража“ в альманахе киносценариев. Там был другой финал. Чем вызвано изменение финала картины?»
– Как видите, о финале много различных мнений. В опублико­ванном сценарии был действительно другой финал. Фильм должен был кончиться в тот момент, когда пайщики приступают к жеребьевке. Когда мы писали сценарий, нам было безразлично, кто именно вытащит несчастливый жребий. Дело было не в этом. Кроме того, персонажи еще не были живыми, конкретными. Нам же, авторам, важно было затронуть лишь проблемы, которые волновали нас. А кто пострадает от случая, от жребия, значения для нас в то время не имело. Но когда все герои сошли с бумаги на экран, обрели плоть и кровь, когда их сыграли превосходные актеры, мы поняли, что зритель не простит нам неопределенности. Мы обязаны дать кон­кретный ответ, кто же в результате всей этой свары пострадает. Тогда мы стали думать. Любого из положительных персонажей на­казывать нам было жалко, мы их полюбили и считали, что это будет несправедливо. Наказать кого-либо из отрицательных героев каза­лось нам очень примитивным. Вот, мол, зло и наказано! Мы долго ломали обе наши головы, кого же нам избрать козлом отпущения. И выбор пал на спящего пайщика. Во-первых, он не участвовал в борьбе, он проспал. И за эту неактивность его вполне можно было наказать. Во-вторых, он толстый. Толстяков же, как правило, не жа­леют, над ними смеются. В-третьих, некоторые зрители по «Кинопа­нораме» знают, что спящий пайщик – режиссер фильма. В этом был налет самоиронии. А некоторые могли усмотреть, что вся эта фан­тасмагория приснилась режиссеру. Одним словом, в этом варианте конец получался таким, что его можно трактовать по-разному. И это, как мне думается, хорошо...
А вот записка, ударяющая по фильму с другого бока: «Ваш фильм – облегченная критика. У нас есть немало недостатков, но Ваш фильм тенденциозен, он похож на „капустник“. Временами на­поминает балаган. Неужели нельзя было всерьез ударить по болез­ням нашей жизни?»
– Что можно ответить на подобную записку? Она меня изумила. Чего-чего, а такого я не ждал. Единственное, что я могу сделать, – это поблагодарить за критику. Обещаю в своем следующем фильме подойти к работе более серьезно. Постараюсь в следующий раз «уда­рить» по нашим недостаткам так, чтобы ни от кого ничего не оста­лось. Спасибо за урок!..
Объединяю еще две однородные записки: «От юмора к злой сати­ре – это закономерность или случайность в Вашем творчестве?»
«Эльдар Александрович! До сих пор Вы делали удивительно доб­рые фильмы. Чем объяснить появление такой злой картины, как „Гараж“?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187