(Кстати, история с письмами влюблен­ной женщины, отданными на разбор общественности, ведь не выду­мана авторами, а взята из жизни.) Фигура, сыгранная Басилашвили, не столько смешна, сколько отвратительна. И артист натурален в роли Самохвалова потому, что он искал внутреннюю правду персонажа, а не старался разоблачать его.
Работать с Олегом Валериановичем – счастье для режиссера. Его артистическая натура – совершенный, лишенный какой бы то ни было фальши инструмент. Надо дать лишь верное задание, а исполнено оно будет на высочайшем уровне мастерства, с безупреч­ным вкусом, с поразительными по наблюдениям деталями, с бога­тейшими интонациями. Басилашвили разбирается в тончайших ню­ансах поведения человека и способен передать любой из них. Пожа­луй, сравнив его дарование с одним лишь, пусть совершенным ин­струментом, я все же обеднил его. Скорее, Басилашвили – это ар­тист-оркестр! Он может поведать о таких извивах человеческой пси­хологии, залезть в такие недра людской души, демонстрируя одно­временно и смешное и чудовищное, благородное и гадкое, красивое и безобразное, что только диву даешься. У него необыкновенно мощный актерский диапазон, подкрепленный дьявольским профес­сионализмом.
В «Гараже» я не смог занять Олега Валериановича лишь потому, что он – ленинградец. Освободить его на полтора месяца от спек­таклей не удалось – на нем лежала львиная доля театрального ре­пертуара.
Роль Мерзляева – ключевая, одна из самых важных в сценарии «О бедном гусаре замолвите слово...» – писалась сразу же с прице­лом на Олега Басилашвили. Ключевой эта роль является потому, что именно действия Мерзляева, стукача по вдохновению, толкают сюжет. Именно его адская выдумка с лжерасстрелом привела к столкновению Мерзляева с положительными персонажами и вызва­ла их противодействие.
Хотелось создать характер неоднозначный. Он ведь подлинно об­разован, этот Мерзляев, обожает поэзию, знаком со многими писа­телями. Он, как бы сейчас выразились, интеллектуал. Умен, философичен, наблюдателен. Он прекрасно воспитан, элегантен, красив, превосходно носит костюм. Несомненно, знает несколько иностран­ных языков. Он – украшение общества. Богат, влиятелен, желанен во всех аристократических домах столицы. Но, как и у всякой меда­ли, у Мерзляева две стороны. Парадная – замечательна! Теперь взглянем на обратную сторону этой блестящей побрякушки. Взгля­нем и – ужаснемся чудовищному несовпадению с внешностью наше­го героя, с тем впечатлением, которое он, несомненно, производит в обществе.
Холодный и расчетливый интриган с ярко выраженными задат­ками палача, двуличен, коварен, фальшив, высокомерен, считает людей ничтожествами, а такие слова, как «честь» и «совесть», – болтовней. Подобные люди – опора николаевского времени. Про­вокация – их стихия. Здесь они как рыба в воде. И вместе с тем в Мерзляеве чувствуется убежденность, сила, твердость характера. В нем присутствует определенная значительность, порожденная верой в собственную правоту. Он дрогнет только однажды, когда осознает величие души «актеришки», когда встретит благородное сопротивление тех, кого считает солдафонами. Он будет посрамлен и уничтожен бескорыстием, отвагой, самоотверженностью этих людей. Поединок между подлостью и благородством будет выигран светлыми силами. Правда, очень страшной ценой.
В общем, Олегу Басилашвили предстояло сыграть зловещую фи­гуру, в которой даже фамилия соответствовала сути образа.
Первой реакцией Олега Валериановича после прочтения сцена­рия была обида.
– Почему ты все время предлагаешь мне роли мерзавцев? – спросил он. – Неужели во мне заложено нечто отвратительное?
Что я мог сказать? В каждом крупном актере и вообще талантли­вом деятеле искусства остается на всю жизнь что-то детское, наивное, непосредственное и – вследствие этого – прекрасное! В душе каждого артиста живет естественная голубая мечта играть возвы­шенных, чистых героев.
Я очень люблю Олега, дружу с ним, ценю его душевные качества. Он скромен, застенчив, ему совсем не свойственна настырная напо­ристость, он бессребреник, прекрасный муж и отец, добр, дисципли­нирован, лишен какого бы то ни было самомнения, приветлив, рас­положен к людям. Написал я все это и подумал: а ведь действитель­но обидно, имея такие чудесные свойства характера, играть тварь и душегуба.
Но претензия, высказанная Олегом, была, конечно, полушуткой. Ему нравилась роль, нравился сценарий. Однако он очень дотошный артист и, если что-то выписано неточно, буквально изведет авто­ров – если они, разумеется, живы. Роль Мерзляева кое в чем мы переделывали, в частности, исходя из требований Басилашвили, до­веряя его актерской интуиции. Ведь он залез в мерзляевскую шкуру более основательно, нежели мы с Гориным. И поэтому не прислу­шаться к его пожеланиям мы просто не могли.
Неудобно, конечно, хвалить, артиста, играющего в твоей собст­венной картине, но в данном случае удержаться трудно. Олег Валерианович вложил в этот характер всю свою личную ненависть поря­дочного, честного человека к сатрапам и палачам. Он разделал, ра­зоблачил, сорвал маску со своего героя, но сделал это тонко, не при­бегая к нажиму, не изображая паршивца, а пытаясь прожить его изнутри. Для артиста, вероятно, было довольно гадко копаться в нюансах подобной психологии. И вместе с этим мы как бы вторым планом все время ощущаем отношение исполнителя к своему персо­нажу.
Во время премьеры «Бедного гусара» в Доме кино я сидел рядом с Олегом и от полноты чувств высказал все, что я думаю о его актер­ской работе. И тут артист неожиданно показал свое истинное лицо.
– Раз тебе так нравится со мной работать, – сказал Олег Валерианович, – пиши расписку, что будешь занимать меня в каждой своей следующей картине.
Я тоже показал свое истинное, в смысле безответственности, лицо. Взял листок бумаги и накатал обязательство снимать Олега Валериановича в каждом своем следующем фильме. Он взял эту бу­магу и бережно спрятал ее в карман.
Через некоторое время мы с Э. Брагинским сочинили сценарий фильма «Вокзал для двоих». Предполагалось, что роль Платона, скорее всего, мы предложим Олегу Валериановичу. О долговом обязательстве я, конечно, позабыл, да и не принимал его всерьез. В это время я случайно встретил Олега в одном из бесчисленных коридоров «Мосфильма». Мы сердечно поздоровались, обрадовались друг другу, и я сказал, что затеваю новую картину и что главную роль я, может быть, предложу Олегу.
– Я не понимаю, что означает это «может быть», – нахально сказал Басилашвили. – У меня в кармане документ, что ты обязу­ешься снимать меня в каждой следующей ленте. Так что вызывай, я готов!
Вот к чему приводит необдуманный сердечный порыв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187