Вернулась из магазина его жена и, увидев меня, сразу поняла, зачем я пожаловал. Она не сказала ни одного приветливого слова. Она молча жарила яичницу – нужно было накормить непрошеного гостя, – но всем своим видом выказывала явно неодобрительное ко мне отношение. Хозяйка не вмешивалась в наш разговор. Она лишь изредка бросала на мужа презрительные взгляды – они были доста­точно красноречивы.
То, что меня накормили яичницей, оказалось, конечно, ошибкой со стороны хозяйки дома. Я подкрепился и решил про себя, что не уйду, пока не вырву согласия. Отступать мне было некуда. Наконец под моим напором Смоктуновский сдался и, тяжело вздохнув, про­говорил:
– Ну, ладно, хорошо, вот где-то в конце августа я кончу эту кар­тину. Мне нужно несколько дней, чтобы прийти в себя, и я приеду.
Я сказал:
– Спасибо! Я очень рад. Но после твоей телеграммы с отказом мне никто не поверит, что ты согласен. Телеграмма – это документ, и я должен противопоставить ей другой документ. Я должен показать дирекции студии бумагу. Поэтому пиши расписку с обещанием, что сыграешь Деточкина.
Это был беспрецедентный случай – режиссер взял с актера рас­писку, что он будет сниматься! До сих пор в архиве в папке фильма «Берегись автомобиля» вместе с приказами, сметами и календарны­ми планами лежит расписка, в которой сказано: «Я, Иннокентий Смоктуновский, обязуюсь не позже 20 августа приехать в Москву и приступить к съемкам в роли Деточкина в фильме „Берегись автомо­биля“. Так я нашел героя своей будущей картины.
Здесь тоже можно поразмышлять на морально-этическую тему: имел ли я право оказывать такое давление на нездорового человека. Может, стоило пожалеть Смоктуновского и отступиться. А вместо него сыграл бы кто-нибудь другой, похуже. Где тут правда, не знаю, но вести себя иначе я уже не мог...
А в 1973 году я снимал трюковую комедию «Невероятные при­ключения итальянцев в России», совместное детище «Мосфильма» и итальянской фирмы «Дино Де Лаурентис». Работа с иностранцами неимоверно тяжела. Кроме всех тех проблем, которых хватает по горло в отечественном кинопроизводстве, здесь добавляется уйма новых. Необходимо найти с партнерами общий язык по огромному количеству вопросов. Баталии начались со сценария. При наличии очень разных идеологий, менталитетов, присущих итальянцам и рус­ским, а также несхожих эстетических вкусов работа над литератур­ной основой картины напоминала известную басню Крылова о лебе­де, раке и щуке...
Вскоре после войны на наших экранах появились очарователь­ные итальянские персонажи: трогательные аферисты, наивные поли­цейские, плутоватые адвокаты, крикливые жены, пронырливые дети, симпатичные вагоновожатые, отчаявшиеся похитители велоси­педов, озорные бедняки, тугодумные крестьяне, ловкие браконьеры и бескорыстные учителя. Шумные, бранчливые, экспансивные, многословные итальянки и итальянцы боролись за кусок хлеба, за место под солнцем, за любовь. Они шли по дорогам надежды, при­влекая к себе сердца зрителей. Для меня неореализм стал откровени­ем, открытием нового содержания в искусстве. Мне бесконечно нра­вились фильмы итальянских мастеров – они светились любовью к людям.
Не скрою, мне и Эмилю Брагинскому хотелось поработать с ита­льянцами, кое-чему поучиться, набраться кое-какого опыта. И хотя нас никто об этом не просил, мы в семидесятом году сочинили заяв­ку на сценарий комедийного фильма для совместной советско-ита­льянской постановки. Заявка называлась «Спагетти по-русски».
На киностудии сюжет понравился, и его направили в Кинокоми­тет для рассмотрения. Но в Кинокомитете нам сказали, что итальян­цы показаны нехорошо, в их характерах много отрицательных черт. Необходимо переписать заявку так, чтобы итальянцы стали положи­тельными.
И тут мы, признаюсь, дрогнули. Мы всю жизнь выслушивали перестраховочные замечания редакторов, что нужно советских геро­ев делать более образцовыми. Но лакировать итальянцев? Это пере­полнило чаши нашего терпения. Тем паче мы вовсе не считали, что герои «Спагетти по-русски» – мерзавцы. Наоборот, это были очень симпатичные, обаятельные и бедные мошенники.
Но ничего не поделаешь, заявка не понравилась. Затея была по­хоронена, и мы о ней забыли.
Надо сказать еще об одном обстоятельстве, предшествовавшем будущему фильму. После постановки Сергеем Бондарчуком «Ватер­лоо» фирма «Дино Де Лаурентис» осталась должна «Мосфильму» кругленькую сумму с большим количеством нулей. Поскольку хозяе­ва фирмы родились в Неаполе, они не торопились отдавать эти день­ги. «Дело в том, – говорили наши партнеры-неаполитанцы, – что банк уже закрыл счет фильма „Ватерлоо“. Для того чтобы вернуть долг, нам нужно затеять новую совместную постановку с „Мосфиль­мом“. И фирма предложила сделать комедию, несложную в постано­вочном смысле. „Мосфильм“ был полон желания сотрудничества (да и деньги надо „выручать“), поэтому предложение фирмы приняли.
Заявку «Спагетти по-русски» извлекли на свет божий. За это время в Комитете сменилось руководство (вместо А.В. Романова пришел Ф.Т. Ермаш, как и все министры кино, – из ЦК КПСС), и к нашему замыслу отнеслись благожелательно. Нам предложили при­ступить к созданию комедии совместно с фирмой «Дино Де Лаурен­тис».
Из Италии приехали два автора – Франко Кастеллано и Джузеппе Пиполо. Это были два красавца баскетбольного, двухметрового роста, похожие скорее на киногероев, чем на сценаристов. Симпатичные, приветливые, обаятельные. С советской стороны над сцена­рием работали маленький Эмиль Брагинский и толстяк Эльдар Ряза­нов. Внешние данные были явно в пользу итальянцев. Перед нами встала задача компенсировать это неравенство.
Итальянские коллеги еще в Риме прочитали либретто и, как твор­ческие личности, конечно, с ним не согласились. Вернее, они приня­ли наш сюжет за основу, но перелопатили его так, что родная мама, то есть мы, его не узнала. Соавторы привезли из Рима в Москву свой вариант.
И вот, имея перед собой две разные заявки, две пары сценарис­тов, которые никогда не были знакомы друг с другом ни лично, ни по фильмам, взялись за дело.
Нам – Брагинскому и мне – хотелось сочинить такой сценарий, который продолжал бы традицию фильмов «Полицейские и воры» или «Берегись автомобиля». Мы мечтали, чтобы роль Джузеппе, многодетного плута, исполнил Альберто Сорди, а роль милиционе­ра Васильева – Иннокентий Смоктуновский. Мы намеревались рас­сказать о двух героях, которые находятся на противоположных сторонах жизни: один – авантюрист, другой – страж закона, один – итальянец, другой – русский, рассказать, как после целого ряда приключений они постепенно становятся друзьями.
Однако нашим соавторам такая установка казалась устаревшей и сентиментальной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187