Кончился вечерний сеанс. Продираясь сквозь толпу, которая окружила меня с восторгами и поздравлениями, наша компания уселась по машинам и отправилась на вокзал. У вагона мы еще выпили шампанского, разбив пустую бутылку о буфер вагона. Прощаясь, киевляне говорили о свежем ветре, который я привез из Москвы, благодарили меня, приглашали приезжать снова. Некоторые из них связывали мое выступление с какими-то идеологическими переменами и новыми веяниями в столице, которые не дошли еще до их республики. Им трудно было предположить, что это лишь моя самодеятельность и неосторожность, неумение держать язык за зубами.
Не знаю, сколько было доносов... Порой мне казалось, их написали куда больше двадцати. В какое бы заведение, учреждение, министерство в Москве я ни приходил, сразу понимал, что и сюда настучали.
– Что вы такое натворили в Киеве? – спрашивали меня и в Госкино, и в ЦК КПСС, и на телевидении, и на «Мосфильме», и в издательствах, и в Союзе кинематографистов. Причем по блеску глаз спрашивающих, по их многозначительным улыбкам я понимал, – они осведомлены о происшедшем из первых рук, если только руки доносителей можно считать первыми.
Мне позвонили из Киева. Там после моего отъезда учинили полный разгром. Собралось бюро Киевского горкома партии разбирать это неслыханное дело.
Юрию Ильенко, который был председателем вечера, за то, что он не оборвал меня, не заткнул мне рот кляпом, не заклеймил в заключительном слове, объявили на бюро строгий выговор с предупреждением. Досталось крепко и директору Дома кино, и третьему секретарю райкома партии, в чьем ведении находился Дом кино, и Ирине Некрасовской.
В Москву полетели официальные и неофициальные бумаги, стенограммы, протоколы, письма, где красочно описывался мой однодневный визит в столицу Украины. Говорят (за точность, впрочем, не поручусь), сам Щербицкий звонил Ермашу, гневаясь на мое возмутительное поведение. К сожалению, я ничем не мог помочь людям, которые безвинно пострадали из-за меня. Мое заступничество только увеличило бы меру их наказания. Я мысленно поблагодарил судьбу за то, что уехал из Киева в тот же день, сразу же, пока еще не спохватилась некая компетентная организация, а то мог бы застрять там на неопределенное время. (Параджанов ни за что отсидел в украинских лагерях четыре года.)
Отголоски киевской истории я ощущал на себе несколько лет. И все-таки Москва – не Киев, и со мной – главным виновником заварухи – расправились куда легче, чем на Украине. По сравнению с тем, как могли бы – просто пустяки! Дважды Ермаш повышал зарплату группе режиссеров, но исключал из этой компании меня. Несколько лет не пускали меня за границу. Были еще многочисленные мелкие формы проявления немилости... В общем, ерунда.
Но если вдуматься, я же ничего крамольного в Киеве не сказал. Об этом же я делился со зрителями в российских аудиториях. Все, о чем я рассказывал, было правдой. Хотя это-то как раз и было ни к чему. Но, думаю, главным, что вызвало особенное бешенство украинских «коммунистов», – был сам «Гараж». Ибо если мое выступление можно квалифицировать как частное, то фильм – дело рук коллектива студии, государственного учреждения. В принятом же фильме как бы соучаствуют и руководящие инстанции, например, Госкино СССР, ЦК КПСС. И как только в Москве решились принять явно антисоветскую картину и посмели выпустить ее на экран? Украинские чиновники были «правовернее самого папы»...
И Украина дала отпор «Гаражу»!
После того как картина вышла на экраны, я получил колоссальное количество писем, замечательных, одобряющих, восторженных. Только 3 (!) письма, к моему изумлению, поносили картину. Признаюсь, я ждал более разноречивых оценок, большего неприятия. Около пятисот писем я получил из разных областей Украины.
Л. Н. Пухтинский из г.Киева, 10 апреля 1980 г.
«...очень удивляет и огорчает то, что на экранах Украины не идет Ваш последний фильм – „Гараж“... Несколько месяцев тому назад фильм этот широко рекламировался кинопрокатом, а потом рекламировать его прекратили, и по городу пронесся слух, что он вообще у нас демонстрироваться не будет...»
М. Д. Рахлина из Харькова, 13 апреля 1980 г.
«...дважды продавали билеты на „Гараж“ и кормили всех какой-то чушью вместо... В Москве и Ленинграде идет „Гараж“. Почему не показывают его у нас?..»
Н. В. Тоцкая, Г. Рубежнов из Ворошиловградской области, 21 апреля 1980 г.
«...мы не можем добиться демонстрации Вашего фильма ни для клубного просмотра, ни тем более для массового. Руководство областного проката никаких разъяснений не дает, кроме: „Нет. Нельзя. Временно снят“. Отсутствие разъяснений вызывает массу версий, слухов и домыслов».
Л. А. Давыдов из Ялты, 30 апреля 1980 г., киномеханик, «...поступил этот фильм в наш кинопрокат в 1979 г., и с тех пор он лежит там без применения... Мне фильм „Гараж“ не дали и сказали, что „он снят с экрана“, тогда я спросил: „кто его снял?“ Директор кинопроката объяснил, что пришло распоряжение с министерства. Тогда я попросил его показать это распоряжение, но он мне отказал...»
А. Вусатый, г.Черкассы, 4 февраля уже 1981 г. «Кинокомедия бьет в цель! И так, видно, бьет, что работники Областного управления кинофикации не выпустили ее на экраны... Я несколько раз обращался в письменной форме в управление кинофикации, даже в Госкино УССР, но это ничего не дало... Высылаю Вам ответ на одно из моих писем...» Тут же было приложено письмо А. Вусатому на бланке «Управления кинофикации Черкасского областного Совета народных депутатов» и за подписью начальника управления С.Ф.Костенко начертано следующее: «...выпуск „Гаража“ на экраны запрещен до особого указания Госкино УССР...»
И. А. Гольдис, 30 мая 1981 г., Киев (с момента выхода картины прошло уже полтора года).
«...Я уже не говорю о потерях государства оттого, что „Гараж“ не посмотрело два миллиона киевлян...»
И так далее, в том же духе. В одном послании очень трогательно и наивно требовали, чтобы я снял с работы секретаря Харьковского обкома за то, что там запретили «Гараж».
Я привел лишь сотую долю подобных писем. Кстати, уж попутно замечу, что не только украинцам не позволили увидеть мою картину. Вот письмо из Астрахани от М. Иноземцевой:
«...зав.отделом газеты „Волга“ Н. Куликова направила мое письмо в управление кинофикации. После чего я получила ответ: „...фильм „Гараж“ не был выпущен на экраны кинотеатров ввиду отсутствия его (!) в конторе кинопроката. Начальник управления кинофикации И. Казимирова, от 8 сентября 80 г.“
Видимых причин запрета фильма в Астрахани я не ведаю, а вот почему «Гараж» не демонстрировали в г. Иваново, узнал. Сначала было письмо группы студентов текстильного института:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187