(Призна­юсь, каждый раз, когда я смотрю эту картину, у меня портится на­строение, начинает покалывать в сердце, депрессия охватывает меня. Обычно после всех моих картин зрителю хочется жить. И, пожалуй, это единственная моя лента, после которой жить как-то не хочется. Поэтому из инстинкта самосохранения я стараюсь смотреть «Доро­гую Елену Сергеевну» как можно реже. Я ничуть не жалею о том, что сделал эту ленту. Для меня «Дорогая Елена Сергеевна» – это крик, это предупреждение. Фильм ставит, как мне кажется, безжа­лостный диагноз болезни нашего общества. На излечение этой бо­лезни, думается, потребуется немало десятилетий, и то при условии, что наша нынешняя социальная система превратится в нормальную, демократическую, человеческую, правовую.)
МАЙ. Фирма «Мелодия» затеяла выпуск моей пластинки. В нее должны войти песни на мои стихи, которые сочинили композиторы Андрей Петров, Сергей Никитин, Александр Блох. Песни поют Л. Гурченко, А. Фрейндлих, Н. Караченцов, В. Пономарева, О. Ба­силашвили, Татьяна и Сергей Никитины. А также на пластинке должно быть около двадцати стихотворений в авторском исполне­нии, то есть в моем. Несколько вечеров режиссер пластинки Э. Верник бился со мной, как с чтецом. Я очень старался. И еще раз понял: актер – труднейшая профессия. Наконец-то записали...
ИЮЛЬ. В библиотечке «Огонька», приложении к журналу, вышла крохотная, ценой в 15 копеек, книжечка моих стихотворений «Внутренний монолог». Событие для меня не ординарное. Скорее всего, это, как говорят в Одессе, сразу две книги – первая и послед­няя одновременно. Признаюсь, я не считаю себя профессиональным поэтом. И вообще поэтом. Но поэзию и поэтов люблю, недурно знаю. И некоторую слабость к собственному сочинительству испы­тываю. Думаю, потребность писать стихи появилась у меня оттого, что кинематограф – искусство коллективное. Несмотря на примат режиссера, на его доминирующее положение в создании фильма, каждая кинолента – это сплав дарований (или бездарностей) и сце­нариста, и актеров, и оператора, и композитора, и художника, и, ра­зумеется, постановщика. Ну, а создание стихотворения – это инди­видуальный процесс, очень личный, глубоко интимный... Причем, честно говоря, процесс совершенно неуправляемый. Иногда стихи возникают часто, чуть ли не каждый день, а иной раз не появляются по нескольку месяцев. Причем это не зависит от занятости или за­грузки. Факт сей лишний раз говорит о моей непрофессиональности в поэтическом смысле...
Как постепенна смена возраста,
и как расплывчаты приметы.
В усталой и осенней взрослости
бушуют отголоски лета.
Но вот придвинулось предзимье...
И, утренним ледком прихвачено,
Вдруг сердце на момент застынет...
А в нас еще весна дурачится.
Такая вот разноголосица,
смешные в чем-то несуразности:
и детства отзвуки доносятся,
и смерть кивает неотвязная.
* * *
В трамвай, что несется в бессмертье,
попасть нереально, поверьте.
Меж гениями – толкотня,
и места там нет для меня.
В трамвае, идущем в известность,
ругаются тоже и тесно.
Нацелился, было, вскочить...
Да, черт с ним, решил пропустить.
А этот трамвай – до Ордынки...
Я впрыгну в него по старинке,
повисну опять на подножке
и в юность вернусь на немножко.
Под лязганье стрелок трамвайных
я вспомню подружек случайных,
забытых товарищей лица...
И с этим ничто не сравнится.
Я все еще, как прежде жил, живу,
а наступило время отступленья.
Чтобы всю жизнь держаться на плаву,
у каждого свои приспособленья.
Я никогда не клянчил, не просил,
карьерной не обременен заботой...
Я просто сочинял по мере сил
и делал это с сердцем и охотой.
Но невозможно без конца черпать, –
колодец не бездонным оказался.
А я привык давать, давать, давать!..
и, очевидно, вдрызг поиздержался.
Проснусь под утро... Долго не засну...
О как сдавать позиции обидно!
Но то, что потихоньку я тону,
покамест никому еще не видно.
Богатства я за годы не скопил...
Порою жил и трудно, и натужно.
В дорогу ничего я не купил...
Да в этот путь и ничего не нужно.
АВГУСТ. Работа над сценарием по роману Владимира Войновича.
СЕНТЯБРЬ. Очевидно, потому, что я был первым лауреатом, по­лучившим приз «Золотой Дюк» в 1987 году, на следующий год мне предложили стать председателем жюри Одесского кинофестиваля. Среди членов жюри были Виталий Коротич, Михаил Жванецкий, Илья Глазунов, Никита Богословский...
Из фильмов, представленных на конкурс, две ленты поставили мои ученики: Юрий Мамин, работающий на «Ленфильме» («Фон­тан»), и Вагиф Мустафаев из Баку («Мерзавец»), Кроме того, в конкурсе участвовали «Игла» Рашида Нугманова, режиссера из Казахстана, с Виктором Цоем в главной роли, ленфильмовская картина «Господин оформитель» Олега Тепцова, попавшая на Одесский кон­курс явно по недоразумению, «Воры в законе», нашумевший бестсел­лер Юрия Кары со студии им. М. Горького и «Убить дракона» Марка Захарова по пьесе Евгения Шварца.
Критерии оценки, которые я предложил членам жюри, были такие: 1) Фильм должен быть занимательным, чтобы было интерес­но смотреть; 2) Фильм должен быть произведением искусства; 3) Фильм должен содержать в себе прогрессивный, морально-нравст­венный или гражданский, заряд. Соединение всех трех компонентов в одной кинокартине и определяло победителя. По единогласному мнению всех членов жюри (причем я нарочно высказывался в обсуж­дении последним, чтобы никак не давить, не воздействовать на ре­шение жюри) приз «Золотой Дюк» был присужден ленте Юрия Ма­мина «Фонтан». Зрительское же жюри присудило фильму Юрия Кары «Воры в законе» специальный приз под названием «Три К», что означало: «Кич, Коммерция, Конъюнктура». Но наше, профес­сиональное, жюри к этому не имело никакого отношения.
P.S. Не скрою, мне было радостно, что на фестивале были пред­ставлены ленты моих учеников. Году в семьдесят восьмом я начал преподавать на Высших режиссерских курсах, вести мастерскую комедийного фильма. Сейчас мои бывшие студенты, многие, во всяком случае, вышли на большой экран, и я переживаю незнакомое мне раньше, приятное чувство «отцовства». «Праздник Нептуна» был де­бютом Юрия Мамина, а после «Фонтана», который нахватал еще и международные призы, Мамин сделал новые комедии «Бакенбарды» и «Окно в Париж». Фильм «Защитник Седов», талантливо снятый Евгением Цымбалом (это его дебют) рассказывает о мрачных собы­тиях 37-го года. Снятый по рассказу прекрасного писателя Ильи Зве­рева, фильм Цымбала собрал целый букет наград, включая европей­ского «Оскара». Потом молодой режиссер перенес на экран «По­весть непогашенной луны» Бориса Пильняка. Но фильм был закон­чен тогда, когда наше кино уже не могло прорваться на экраны, и эту ленту мало кто видел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187