После демонстрации «Иронии судьбы», по сути, состоялось новое рождение Мягкова. Его узнали как артиста комедийного, ли­рического и музыкального. После нашей картины Мягков стал неве­роятно популярен и любим. Лавина писем с выражениями восхище­ния и восторга обрушилась на Андрея Васильевича, но, надо ска­зать, не изменила ни его характера, ни поведения. Он весьма хладно­кровно воспринял свалившееся на него всенародное восхищение. Блажь и самомнение не ударили ему в голову, носа он не задрал. А это говорит об уме человека.
Следующая наша встреча – «Служебный роман».
Приглашая на роль Новосельцева Андрея Мягкова, я рассчиты­вал на широкий творческий диапазон актера, на его умение перево­площаться. Занимая Мягкова в новой картине, я шел на определен­ный риск. Одни и те же авторы, тот же постановщик и тот же самый исполнитель. А роли, я бы сказал, выросли из одного корня. Ведь оба героя – и Лукашин, и Новосельцев – в общем-то натуры схо­жие. Оба скромны, застенчивы, в обоих любовь совершает чудесные «перевертыши». Суть характеров близка, но одинаковых людей в природе не существует. Как сказал Евтушенко:
Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы – как истории планет.
У каждой все особое, свое,
И нет планет, похожих на нее...
Характер – это сложная взаимосвязь множества элементов, обу­словленных генами, внешностью, воспитанием, социальным положе­нием, способом мышления, отношением к миру и разными другими факторами. Эти-то элементы и должны были стать у Мягкова в новой роли совершенно иными, не повторяющими уже найденное в прошлой ленте.
Новосельцев – человек незаметный, не пробившийся наверх, за­стрявший в должности старшего статистика, несмотря на многолет­нюю безупречную службу. Он этакий современный Акакий Акакие­вич. У «посредственного, безынициативного работника», каким его считает Калугина, и дома дела сложились не лучшим образом. Жена ушла (от такого любая уйдет), оставив ему двух сыновей – он им и мать, и нянька, и кухарка, и прачка. Именно таких именуют неудач­никами.
Гример О. Струнцова помогла актеру найти выразительную (в смысле «невыразительности») внешность этого незадачливого героя. Новосельцева не заметишь в толпе сослуживцев, не остановишь на нем внимания – так он поначалу ординарен и сер.
И тут надо отдать должное Мягкову. Он себя не пожалел. Замурзанный, неряшливо одетый, опустившийся клерк с мерзкими усика­ми – таким он выглядит на старте нашей любовной истории. Мне кажется, Андрею удалось создать совсем иной человеческий персо­наж, отличающийся от Лукашина из «Иронии судьбы». В «Служеб­ном романе» артист более беспощаден к своему герою. Если в Лукашине все-таки присутствует некая романтизация образа – тут и гу­манная профессия, и привлекательная внешность, и песни, исполняе­мые в кадре, – то в Новосельцеве нет никакого украшательства. Внешность героя, скорее, неприятная, профессия неинтересная, песни звучат за кадром, первоначальный поступок персонажа не­чистоплотен – вызвать сочувствие, симпатию и любовь к этому за­тюканному жизнью, детьми и работой человеку непросто. Но актер очень точно расставил акценты, не «промазал» ни одного доброго, человечного нюанса в роли. Мягков в роли Новосельцева старается передать внутреннее благородство своего героя, его врожденную по­рядочность, беззащитность – и от этого притягательность. При этом актер показывает героя не статично, не заданно раз и навсегда, а в движении, изменении характера. Амплитуда в роли Новосельце­ва больше, чем в герое «Иронии судьбы». Здесь показано подлинное преображение персонажа.
Вообще, в «Служебном романе», на мой взгляд, меньше режис­серских и актерских огрехов, чем в «Иронии судьбы». И тем не менее подавляющая часть публики считает «Иронию судьбы» более удач­ным произведением, так же как и роль Лукашина. Поскольку оба эти фильма являются моими «детьми», я думаю, меня нельзя заподо­зрить в предвзятости. Больший успех «Иронии судьбы» заключается, с моей точки зрения, в том, что в подобной стилистике этот фильм был снят первым. «Служебный роман», именно потому, что он шел следом, сделан более тщательно – были учтены ошибки и предыду­щий опыт. Но так как «Служебный роман» был вторым, режиссер­ские приемы, неожиданные в предыдущей ленте, уже оказались пуб­лике знакомыми. Однако в бурном зрительском приеме обеих лент во многом «повинен» Мягков.
Как говорится, «Бог троицу любит». Наша третья встреча с Мяг­ковым произошла в работе над «Гаражом». Здесь мы уже совсем не приукрашивали героя. Во-первых, мы лишили его голоса. Роль, по сути, немая. Лишь в конце мягковский Хвостов просипит несколько фраз. А лишив артиста голоса, я отнял у Мягкова одно из его самых сильных средств выразительности. Я сразу как бы поставил артиста в условия менее выгодные, чем у других исполнителей. Кроме того, мы совсем не боролись за «красоту» и обнародовали раннюю лысину Мягкова, нанеся этим, как я догадываюсь, жуткую травму многим поклонницам Андрея Васильевича. Фильм был по стилистике жест­ким, сатирическим. И артист отлично понимал, что любое украша­тельство, в том числе и собственное, здесь неуместно. Мягков, как мне думается, гармонично вписался в очень сильный актерский ан­самбль. Конечно, чего греха таить, в том, что роль жертвы, персона­жа, несправедливо обиженного правлением кооператива, была пору­чена завоевавшему зрительское признание Андрею Мягкову, присут­ствовал некий элемент режиссерской спекуляции. Мне было необхо­димо сразу же вызвать у зрителя симпатию, сочувствие, жалость к этому обездоленному человеку. Я рассчитывал, что предыдущие роли бросят некий отсвет и на новую работу артиста. Тем более что Хвостов сам ничего не мог о себе сказать. Я очень доволен, как Анд­рей Васильевич сыграл эту, пожалуй, самую невыгодную в фильме роль. И только благодаря мягковской натуральности, серьезности, обаянию безголосый Хвостов занимает достойное место в рядах бор­цов за справедливость, возглавляя вместе с героиней Ахеджаковой поход во имя честности и порядочности.
Мягкову, как человеку жадному до созидания, мало только ак­терского труда. Перейдя после «Иронии судьбы» к Ефремову во МХАТ, заняв там сразу же ведущее положение, он начал еще и преподавать в той самой Школе-студии, которую некогда окончил. И, надо сказать, ему есть чему научить новых мхатовских наследников.
А «хобби» у Мягкова тоже творческое и очень нестандартное. Несколько лет назад он вдруг купил холсты, масляные краски и не­ожиданно для всех занялся портретной живописью. Я видел его по­ртреты. Они совсем не вяжутся с нашим представлением о Мягкове. Его живописная манера резка, моделям своим художник отнюдь не льстит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187