Вероятно, королева надеялась, что если Мелюзина набросится на меня, то я убью ее в гневе или защищая себя. Если так, то Мод недооценила меня. Несмотря на мое восхищение королевой, я знал, что она не очень-то щепетильна в вопросах, касающихся благополучия Стефана. Но я не буду делать ее грязную работу.
Но потом, когда я понял суть проблемы, я нашел ее решение. Поскольку Мелюзина ненавидит меня, потому что винит в потере Улля, то, наверное, мы сможем жить в мире, если пообещать сделать все от меня зависящее, чтобы вернуть ей земли. Но почему это должен сделать я? Я не мог допустить, чтобы вопреки моей цели охладить ее ненависть к королю и это чувство сделалось главным в ее жизни.
Пока все эти мысли роились у меня в голове, мой взгляд остановился на лице Мелюзины. Краска, появившаяся на ее щеках, когда я сказал, что мы – муж и жена и должны научиться жить вместе, напомнила мне, что у нее может быть еще одна причина ненавидеть меня. Она, леди по происхождению, вполне может оскорбиться тем, что ее «ставили выйти замуж за безземельного сына путаны. И уж, конечно, может подумать, что я хочу использовать эту женитьбу, чтобы добыть себе земли.
Я попытался мягко изложить ей свое предложение, отметив, что без меня у нее нет никаких шансов вернуть себе земли. Я заметил также, что только я как любимец короля, могу помочь ей в этом. Надеюсь, она поняла, что и Стефан, и я одинаково заинтересованы в достижении ее цели и не должны быть предметами ненависти. При этом я напомнил, что если мне удастся вернуть ей ее земли, то я не позволю ей использовать их для изменнической деятельности. Впрочем, это меня не особенно волновало: женщины не интересуются политикой, пока она вплотную не коснется их интересов.
Если бы Мелюзина согласилась на мои предложения сразу, то это вызвало бы у меня серьезные сомнения насчет того, поняла ли и приняла ли она всерьез то, что я сказал. Но она несколько долгих для меня минут серьезно обдумывала мои слова, остановив свой взгляд на моем лице, будто хотела прочитать мои мысли. И только потом медленно протянула мне руку и объявила:
– Перемирие.
Я понял, что она действительно согласилась на перемирие и, пожав ей руку, заверил:
– Мы оба выиграем от этого. Потом я, подумав, добавил:
– Но я должен напомнить тебе, что достижение нашей цели займет много времени. Я надеюсь, ты не думаешь, что я верну тебе земли через день?
– Я не дура, – сказала она, сверкнув глазами.
Я рассмеялся, напомнив ей, что она как раз и намеревалась продолжать притворяться дурочкой.
– Ты чуть не поставила себя в трудное положение, притворяясь слабоумной.
Я знал, что сыплю соль на рану, но не жалел об этом: может быть, она будет более осторожна в будущем. Понимая, что ее дальнейшее притворство создаст неудобства как для нее, так и для меня, я добавил:
– Как ты думаешь выбраться из этой ямы? Я всегда рад помочь тебе, но я не хочу, чтобы все смеялись надо мной, потому что я женился якобы на полоумной.
– Большинство будет завидовать тебе, а не смеяться, – сказала она, криво ухмыльнувшись.
Ее голос был слишком низким для женщины. В нем не было тех мелодичных ноток, которые делали очаровательным все, что говорила Одрис.
Я подумал, что отчасти она права. Действительно, большинство мужчин предпочитает глуповатых женщин, даже король, хотя он и ценит так высоко свою жену. Мне же всегда нравились умные женщины, с которыми можно поговорить и которые могут даже в отдельных случаях что-то посоветовать. Я ценил их потому, что Одрис была такой, а я пока никого не любил, кроме нее. И теперь, когда Хью женился на ней, я снова остался без друга, чье сердце принадлежало бы только мне.
Я был рад за Хью и Одрис, но иногда меня терзали внезапные приступы тоски, и, опустив руку Мелюзины, которую я рассеянно держал в своей с того момента, как мы помирились, я почувствовал, что очень хочу, чтобы она протянула ее в знак любви и дружбы, а не как узкий мост через реку ненависти. Но я не отчаивался. У нас общие интересы, на их основе когда-нибудь расцветет и доверие и любовь. А в настоящем мне повезло, что я хорошо знаю женщин. Мне удалось поладить с ней, если я верно понял эту презрительную складку губ.
– Я не из тех, кому нравятся глуповатые женщины, – сказал я. – Я хочу, чтобы у меня была такая жена, с которой мне было бы интересно поговорить, как король разговаривает с королевой.
Она перестала смотреть на руку, которую я держал, а потом опустил, и внимательно посмотрела мне в лицо. Она выглядела очень задумчивой и наконец медленно произнесла:
– Я притворялась угрюмой и пугливой для того, чтобы контролировать каждое свое слово. Но теперь, когда худшее обрушилось на меня, я могу притвориться, будто это не так страшно, как я предполагала, и теперь мой страх может постепенно пройти.
Я был недоволен ее ответом. Она может притвориться, что то, что на нее обрушилось, не так страшно, как она предполагала. Значит, я не смог успокоить ее. Но потом я вспомнил: ведь она считает, что имеет причины ненавидеть меня, а у меня их нет, за исключением ее нежелания выходить за меня замуж. И я сказал ей довольно резко:
– Я надеюсь, твое притворство будет включать в себя вежливое отношение ко мне на людях?
– Да, – ответила она. – Конечно. Если у тебя есть хоть какая-то возможность вернуть мне мои земли, то я должна примириться со своей судьбой.
– Потом она нахмурилась и добавила: – Нам нужно осторожно показать, что мы довольны друг другом. Но не следует вызывать подозрения королевы, что ты страстно увлечен мною. Лучше, если она подумает, что это я ищу твоего внимания.
Я вынужден был согласиться, что это – разумное предложение. Она очень даже умна, гораздо умнее, чем я подумал, когда понял, что она вполне здорова. И это было для меня как золотой дождь. У Мелюзины не только быстрый ум, но она также может поставить свою цель выше глупых соображений о гордости. Ведь ей будет нелегко, когда все станут думать, что она гоняется за сыном путаны. Но ради своей цели Мелюзина не обращает внимания на мелкие досады, хотя знает, что фрейлины королевы будут ранить ее самолюбие. Однако умная женщина часто думает, что она одна такая. Надо учитывать, что королева тоже неглупа.
– Так будет лучше, – сказал я, – но помни, что твои попытки притвориться дурочкой не подействовали на королеву и она может догадаться обо всем, если ты не будешь осторожной.
Она внимательно посмотрела на меня и вдруг рассмеялась. Ее короткий, странный смешок, кажется, испугал ее не меньше, чем меня. Мелюзина пожала плечами.
– Я буду осторожна, – заверила она.
Мелюзина легла и закрылась одеялом, словно дрожала от страха. Я хотел погладить ее, утешая, как если бы сам был врагом королевы, но вспомнил, что Мелюзина может принять этот жест как угрозу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
Но потом, когда я понял суть проблемы, я нашел ее решение. Поскольку Мелюзина ненавидит меня, потому что винит в потере Улля, то, наверное, мы сможем жить в мире, если пообещать сделать все от меня зависящее, чтобы вернуть ей земли. Но почему это должен сделать я? Я не мог допустить, чтобы вопреки моей цели охладить ее ненависть к королю и это чувство сделалось главным в ее жизни.
Пока все эти мысли роились у меня в голове, мой взгляд остановился на лице Мелюзины. Краска, появившаяся на ее щеках, когда я сказал, что мы – муж и жена и должны научиться жить вместе, напомнила мне, что у нее может быть еще одна причина ненавидеть меня. Она, леди по происхождению, вполне может оскорбиться тем, что ее «ставили выйти замуж за безземельного сына путаны. И уж, конечно, может подумать, что я хочу использовать эту женитьбу, чтобы добыть себе земли.
Я попытался мягко изложить ей свое предложение, отметив, что без меня у нее нет никаких шансов вернуть себе земли. Я заметил также, что только я как любимец короля, могу помочь ей в этом. Надеюсь, она поняла, что и Стефан, и я одинаково заинтересованы в достижении ее цели и не должны быть предметами ненависти. При этом я напомнил, что если мне удастся вернуть ей ее земли, то я не позволю ей использовать их для изменнической деятельности. Впрочем, это меня не особенно волновало: женщины не интересуются политикой, пока она вплотную не коснется их интересов.
Если бы Мелюзина согласилась на мои предложения сразу, то это вызвало бы у меня серьезные сомнения насчет того, поняла ли и приняла ли она всерьез то, что я сказал. Но она несколько долгих для меня минут серьезно обдумывала мои слова, остановив свой взгляд на моем лице, будто хотела прочитать мои мысли. И только потом медленно протянула мне руку и объявила:
– Перемирие.
Я понял, что она действительно согласилась на перемирие и, пожав ей руку, заверил:
– Мы оба выиграем от этого. Потом я, подумав, добавил:
– Но я должен напомнить тебе, что достижение нашей цели займет много времени. Я надеюсь, ты не думаешь, что я верну тебе земли через день?
– Я не дура, – сказала она, сверкнув глазами.
Я рассмеялся, напомнив ей, что она как раз и намеревалась продолжать притворяться дурочкой.
– Ты чуть не поставила себя в трудное положение, притворяясь слабоумной.
Я знал, что сыплю соль на рану, но не жалел об этом: может быть, она будет более осторожна в будущем. Понимая, что ее дальнейшее притворство создаст неудобства как для нее, так и для меня, я добавил:
– Как ты думаешь выбраться из этой ямы? Я всегда рад помочь тебе, но я не хочу, чтобы все смеялись надо мной, потому что я женился якобы на полоумной.
– Большинство будет завидовать тебе, а не смеяться, – сказала она, криво ухмыльнувшись.
Ее голос был слишком низким для женщины. В нем не было тех мелодичных ноток, которые делали очаровательным все, что говорила Одрис.
Я подумал, что отчасти она права. Действительно, большинство мужчин предпочитает глуповатых женщин, даже король, хотя он и ценит так высоко свою жену. Мне же всегда нравились умные женщины, с которыми можно поговорить и которые могут даже в отдельных случаях что-то посоветовать. Я ценил их потому, что Одрис была такой, а я пока никого не любил, кроме нее. И теперь, когда Хью женился на ней, я снова остался без друга, чье сердце принадлежало бы только мне.
Я был рад за Хью и Одрис, но иногда меня терзали внезапные приступы тоски, и, опустив руку Мелюзины, которую я рассеянно держал в своей с того момента, как мы помирились, я почувствовал, что очень хочу, чтобы она протянула ее в знак любви и дружбы, а не как узкий мост через реку ненависти. Но я не отчаивался. У нас общие интересы, на их основе когда-нибудь расцветет и доверие и любовь. А в настоящем мне повезло, что я хорошо знаю женщин. Мне удалось поладить с ней, если я верно понял эту презрительную складку губ.
– Я не из тех, кому нравятся глуповатые женщины, – сказал я. – Я хочу, чтобы у меня была такая жена, с которой мне было бы интересно поговорить, как король разговаривает с королевой.
Она перестала смотреть на руку, которую я держал, а потом опустил, и внимательно посмотрела мне в лицо. Она выглядела очень задумчивой и наконец медленно произнесла:
– Я притворялась угрюмой и пугливой для того, чтобы контролировать каждое свое слово. Но теперь, когда худшее обрушилось на меня, я могу притвориться, будто это не так страшно, как я предполагала, и теперь мой страх может постепенно пройти.
Я был недоволен ее ответом. Она может притвориться, что то, что на нее обрушилось, не так страшно, как она предполагала. Значит, я не смог успокоить ее. Но потом я вспомнил: ведь она считает, что имеет причины ненавидеть меня, а у меня их нет, за исключением ее нежелания выходить за меня замуж. И я сказал ей довольно резко:
– Я надеюсь, твое притворство будет включать в себя вежливое отношение ко мне на людях?
– Да, – ответила она. – Конечно. Если у тебя есть хоть какая-то возможность вернуть мне мои земли, то я должна примириться со своей судьбой.
– Потом она нахмурилась и добавила: – Нам нужно осторожно показать, что мы довольны друг другом. Но не следует вызывать подозрения королевы, что ты страстно увлечен мною. Лучше, если она подумает, что это я ищу твоего внимания.
Я вынужден был согласиться, что это – разумное предложение. Она очень даже умна, гораздо умнее, чем я подумал, когда понял, что она вполне здорова. И это было для меня как золотой дождь. У Мелюзины не только быстрый ум, но она также может поставить свою цель выше глупых соображений о гордости. Ведь ей будет нелегко, когда все станут думать, что она гоняется за сыном путаны. Но ради своей цели Мелюзина не обращает внимания на мелкие досады, хотя знает, что фрейлины королевы будут ранить ее самолюбие. Однако умная женщина часто думает, что она одна такая. Надо учитывать, что королева тоже неглупа.
– Так будет лучше, – сказал я, – но помни, что твои попытки притвориться дурочкой не подействовали на королеву и она может догадаться обо всем, если ты не будешь осторожной.
Она внимательно посмотрела на меня и вдруг рассмеялась. Ее короткий, странный смешок, кажется, испугал ее не меньше, чем меня. Мелюзина пожала плечами.
– Я буду осторожна, – заверила она.
Мелюзина легла и закрылась одеялом, словно дрожала от страха. Я хотел погладить ее, утешая, как если бы сам был врагом королевы, но вспомнил, что Мелюзина может принять этот жест как угрозу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154