Так это и продолжалось. Когда я подносил ее руки к какой-нибудь детали моей одежды, Мелюзина снимала ее без лишних движений. Так она раздела меня до пояса, и, казалось, она не вполне понимает, что делает. Но это не обижало меня. Было очевидно, что Мелюзина целиком погружена в ощущения своего собственного тела. Я сразу понял, что это все ново для нее, что ее вздохи и прерывистое дыхание действительно выражали то, что она чувствовала. Это доставляло мне наслаждение. В общении с путаной трудно сказать, где подлинное наслаждение, а где только работа. Эти мысли привели меня в такой восторг, что я едва не кончил без всякой помощи со стороны Мелюзины.
Я сдержался и глубоко вздохнул, но потом подумал, что глупо мучить себя, сдерживаясь. Еще не скоро я смогу овладеть Мелюзиной. Пусть она поможет мне касанием. Я буду уже удовлетворен, пока она будет готова. Я положил ее руки, себе на бедра. Я знал, что ей придется встать на колени, чтобы обнажить мои ноги (я уже выскользнул из туфель), и держал ее за подбородок, чтобы поднять ее голову, как только она разденет меня. Ее лицо было лишь в нескольких дюймах от моих интимных мест, и Мелюзина застыла в удивлении или, возможно, в страхе, потому что с такого расстояния мужские гениталии кажутся огромными.
– А это мой маленький человечек, Мелюзина, – мягко сказал я, поглаживая ее волосы. – Ты не должна его бояться: он любит тебя и желает тебе только удовольствия. Ну же, давай познакомимся.
Мелюзина коротко рассмеялась. Она расслабилась, но не поднимала глаз, завороженная тем, что увидела.
– Как мы познакомимся? – спросила она.
– Ну, он не очень умный, – признался я. – В этой красной головке нет мозгов. Он любит, когда его ласкают, но если это, конечно, приятно исполнительнице.
Я убрал руку с головы Мелюзины, чтобы она не чувствовала больше понуждения стоять на коленях. Мелюзина провела пальцем, отдернула руку, засмеялась и снова погладила меня. Я погладил ее по щеке. Моя рука проскользнула под ее волосы и пощекотала ее ухо. Она погладила меня двумя пальцами, потом ногтями. Этого оказалось достаточно, и я исторг из себя спазм наслаждения. Мелюзина отскочила назад.
– Нет, нет! – воскликнула она.
Это не было слишком сильное ощущение. Оно не было связано с тем трепетом наслаждения, который заставляет мужчину стонать и от которого перехватывает дыхание. Я сумел схватить Мелюзину, пока она не отбежала, и, притянув ее к себе, прошептал:
– Молчи, ты ведь ничего не потеряла.
– Но ты потерял молочко, которое делает детей! – вскричала Мелюзина, немного отодвигаясь от меня. – Я думала, что ты знаешь. Я хочу ребенка.
Я едва сдержал смех. Теперь я понял, какое извинение придумала себе Мелюзина, чтобы изменить свое отношение к нашим занятиям любовью. Не то, чтобы я подумал, что это ложь (я видел, как Мелюзина качала на руках Эрика, как обнимала и целовала его), но, похоже, она думает, что еще раз или два, и у нее появится ребенок. Но я не собирался шокировать ее правдой и потому только сказал:
– Ну, у меня хватает этого добра.
Мелюзина прищурилась и отодвинулась. Краска снова проступила сквозь ее смуглую кожу, но сильнее, чем в первый раз.
– Да, конечно, – смущенно пробормотала Мелюзина – Я не это имела в виду… Я только хотела сказать… Я больше никогда не буду ухмыляться как идиотка.
Видимо, она хотела сказать, что не хочет ждать. Это возбудило во мне несколько остывшее желание. Я не дал Мелюзине закончить фразу и, крепко обняв ее, поцеловал в губы.
– Мы очень скоро займемся ребенком, – прошептал я ей. – Глупышка, я сделал это для того, чтобы показать тебе, как приятно создавать ребенка.
Я не думаю, что Мелюзина поверила мне. И возможно, потому, что во мне все еще не поднялось желание. Но она не оттолкнула меня, и я стал одной рукой ласкать ее бедра, а другой крепко прижал ее к груди. Одежда Мелюзины расстегнулась, обнажив ее полные груди с коричневыми сосками. Вскрикнув, Мелюзина подняла руку, чтобы закрыть их, но прежде чем она успела это сделать, я уже их целовал и ласкал.
Мелюзина снова вскрикнула. Ее поднятая рука на какой-то момент замерла на моем плече, а потом опустилась и Мелюзина крепко прижала меня к своему телу. А в следующий момент она уже прижимала мою голову к своей груди. Движение ее руки задержалось, пальцы Мелюзины запутались в моих волосах. Она вся дрожала, у нее подкашивались ноги, и я боялся, что она сейчас упадет. Осторожно подвел Мелюзину к постели и, поддерживая одной рукой, положил на спину. Я хотел ее, а она была так возбуждена, что вряд ли заметит боль, когда я овладею ею.
Я оторвал губы от ее груди только для того, чтобы не переставая ласкать ее руками, поцеловать в губы. Мелюзина стонала и дрожала от страсти, и я наконец лег на нее. Мелюзина быстро поняла ритм любви, и очень скоро уже стонала в пароксизмах наслаждения.
Наутро мы лежали в постели. Я проснулся в свое обычное время и с радостью почувствовал преимущества отпуска. Мне было очень любопытно узнать, что будет делать и говорить Мелюзина. Несколько позже я догадался, что она тоже проснулась, но, посмотрев на нее (я едва повернул голову, так, чтобы она не заметила, что наблюдаю за ней), увидел, что ее глаза закрыты. Мелюзина притворялась спящей. Но почему? От стыда? Ведь вчера Мелюзина только вначале сопротивлялась моим притязаниям, а после была вполне удовлетворена.
Меня это забавляло. Я знал, что она не предполагала сразу утром посмотреть мне в глаза: обычно я уходил на службу перед ее пробуждением. Еще какое-то время я продолжал спокойно лежать, надеясь, что Мелюзина вот-вот прекратит свое притворство. Но потом я подумал, что глупо дразнить ее. Стыд Мелюзины может перерасти в горечь, которая заставит снова сопротивляться, и уже не только моему, но и своему желанию. А если быть честным до конца, то я никогда не получал такого наслаждения, как вчера ночью. Даже первые бурные вспышки моего желания не могли сравниться с тем, что дала мне Мелюзина. Я был зол, когда Мелюзина дразнила меня. Я хотел заставить ее желать меня. Возможно, это и удалось, но мне показалось, что я попал в такую же ловушку, как и она. Я могу умереть от страсти, если Мелюзина так разозлится на меня, что не будет подпускать к себе.
– Могу я пожелать тебе доброго утра, Мелюзина? – спросил я, открыто повернувшись к ней. – Видит Бог, я не желаю тебе ничего кроме добра, – и на сегодняшнее утро, и на всю жизнь.
Ее большие глаза мгновенно открылись, она посмотрела на меня сначала серьезно, а потом с лукавой улыбкой.
– Ты можешь желать мне только добра, но я пока не могу правильно оценить то, что ты сделал со мной вчера. С одной стороны, я уверена, что не каждая женщина получает такое удовольствие от любви…
– Я надеюсь, что нет, – ответил я, притворяясь раздраженным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154