– Я повернулся к монаху: – Тебе известен Хью Лайкорн?
– Разумеется, но я ничего не знаю о нем. – улыбнулся монах.
– Должно быть, у него все хорошо. Сэр Хью был одним из командиров под началом сэра Вальтера Эспека а я говорил с сэром Вальтером и уверен: если бы что-нибудь случилось с сэром Хью, сэр Вальтер послал бы известия моему господину архиепископу.
Я вздохнул с облегчением и пылко поблагодарил посланника. Каждый раз, когда я вспоминал, как печалилась Одрис, расставаясь с Хью, даже в тех случаях, когда знала, что с ним все в порядке. Меня охватывала тревога и страх за нее: что будет с ней, если она узнает о его смерти? Как потом оказалось, монах ошибался, и мое облегчение было преждевременным, но, поскольку Хью поправился, я был благодарен монаху за его ошибку. Монах встал, почтительно поклонился королю и вышел из-за стола. Я собрался приготовить комнату, но успел сделать лишь несколько шагов, как Валеран поднял руку и, остановив меня, сказал королю:
– Милорд, сегодня, видимо, такой день, когда все дела должны идти хорошо. Я только что подумал, где бы нам найти человека, с которым можно отправить послание Омалю, – и вот он. Ведь ты с севера, Бруно, не так ли?
Стефан не дал мне ответить. Смеясь над тем, что показалось мне большой самонадеянностью со стороны Валерана, он сказал:
– Ты не вправе распоряжаться моим фаворитом. Я могу отправить послание с этим монахом или найти кого-нибудь еще, чтобы передать мои благодарности тем, кто защищает королевство.
– Прошу прощения, милорд, – ответил Валеран – Я не собирался похитить у вас Бруно, но ведь вы знаете, что монах в первую очередь верен архиепископу. Он сначала поедет к своему господину, а уж потом к Омалю. Таким образом, предложение графского титула пройдет через влияние Терстана, вместо того чтобы явиться напрямую от доброты вашего сердца. – Он пожал плечами и добавил: – Вы знаете, что я рад победе над шотландцами, но я не хотел бы, чтобы она была передана нам принцем церкви.
– Не думаю, что следует беспокоиться так из-за архиепископа Терстана, – ответил Стефан. – Это весьма благочестивый человек, который не стремится переступать границы своей обители.
– Только потому, что он слишком стар и слишком болен, – сердито заметил Валеран. – Он не был таким смирным во времена короля Генриха. Но мы отклонились от вопроса о том, кто же должен ехать на север с вашими благодарностями и наградами. Ясно, что не монах, здесь я с вами согласен.
Многолетние упражнения позволили моему лицу остаться непроницаемым, но я не знал, смеяться мне или плакать над тем, как Валеран свое возражение о невозможности передачи наград через монаха приписал Стефану. Потом я осознал важность того; о чем они говорили, и с трудом верил своим ушам. Стефан никогда не отличался пылкой религиозностью, которую я, должен признаться, считал добродетелью, однако было слишком странно услышать его реплику о священнике, не переступающем границы своей святой обители. Священники всегда занимали высокие светские посты, отчасти потому, что умели читать, писать и говорить по-латыни, что давало им возможность общаться во всем мире, а отчасти благодаря их знанию Закона Божьего и закона людей. Почти все высокие посты в Англии – канцлера, казначея, верховного судьи – занимали священники. Неужели Стефан намеревается изменить это и назначить… кого? Я почувствовал какое-то опустошение. Кто может заменить лорда Солсбери и его племянников, не вызвав большого раскола в правительстве?
Пока я размышлял о месте церкви в делах королевства, Валеран, не переставая, рассуждал, и я невольно прислушался.
– Милорд, – говорил он, ухмыляясь, как будто шутил. – Вы знаете, что случится, если мы пошлем чужого человека в эту часть страны? Он потеряет уйму времени, пытаясь найти Омаля. Ведь он будет держаться больших дорог, вместо того чтобы ехать лесными тропами.
Потом он стал более серьезным и здравомыслящим и добавил:
– Я никогда не приезжаю в Уорк вовремя, если со мной нет уроженцев Нортумберленда.
Король нахмурился, отбросив идею использовать монаха, и размышлял кого он может послать. Раз или два он посмотрел на меня, пока Валеран продолжал свои рассуждения. Валеран считал меня идеальным посланником. Он отметил, что я – рыцарь-телохранитель, а потому могу считаться личным гонцом и, кроме того, я лучше понимаю, что сказать, так как знаю многих людей, которым повезу благодарности короля. Я не произнес ни слова. Я полагаю, Валеран пытался избавиться от меня: в этом случае ему было бы легче узнать, если кто-нибудь воспротивится продвижению его семьи. Но я не чувствовал себя ответственным за защиту интересов каждого, кто будет пытаться настраивать короля против предложений Валерана. Более того, я понял, что получить отпуск будет не так-то просто, поэтому приветствовал вмешательство Валерана.
Многие из рыцарей и оруженосцев-телохранителей Стефана служили по очереди, поскольку у них были дома и семьи, а иногда и поместья, требовавшие их внимания. Так как я знал, что сэр Оливер предпочитает мое отсутствие в Джернейве, я редко просил отпуск. Стефан привык видеть меня всегда рядом с собой, воспринимая это как должное. И хотя я любил его, но не особенно полагался на продолжение выплаты моего жалованья, особенно, если возникнет серьезный беспорядок в казначействе в связи с увольнениями тех, кто долго управлял им. Я должен был представить Мелюзину Одрис, чтобы у нее было убежище на случай того, если опустеет мой кошелек, или, того хуже, вспыхнет восстание.
Я внимательно следил за дискуссией и знал, что Стефан по доброте своей спросит мое мнение, а потому был готов, когда он сказал:
– Ну что ж, Бруно, а ты что думаешь?
– Мне будет жалко покидать вас, если я вам нужен, милорд, – ответил я, – но я согласен с лордом Валераном: я буду подходящим посланником. Я знаю дорогу через Йоркшир и Нортумберленд и не преувеличивая могу сказать, что знаю Вильяма д'Омаля, Вальтера Эспека и других. Я со многими знаком и, думаю, смогу передать каждому ваши чувства таким образом, чтобы они остались довольны вашими благодарностями и поздравлениями. К тому же у меня есть и личная причина: я очень хочу представить мою жену леди Одрис Джернейвской. В таком случае этой поездкой можно убить двух зайцев, и мне не нужно будет снова просить у вас отпуск.
Стефан сначала удивился моему ответу. Я полагал, он ожидал, что я пожелаю остаться с ним, как делал раньше. Но когда я упомянул о Джернейве, он кивнул. Я уверен, что он не сомневался в верности сэра Оливера с тех пор, как Джернейв не сдался королю Дэвиду и стал объектом внимания Омаля. Возможно, Стефан думал, что я смогу управлять для него этим поместьем, если умрет сэр Оливер. Сейчас, конечно, это уже не имело никакого значения, потому что Одрис вышла замуж за Хью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
– Разумеется, но я ничего не знаю о нем. – улыбнулся монах.
– Должно быть, у него все хорошо. Сэр Хью был одним из командиров под началом сэра Вальтера Эспека а я говорил с сэром Вальтером и уверен: если бы что-нибудь случилось с сэром Хью, сэр Вальтер послал бы известия моему господину архиепископу.
Я вздохнул с облегчением и пылко поблагодарил посланника. Каждый раз, когда я вспоминал, как печалилась Одрис, расставаясь с Хью, даже в тех случаях, когда знала, что с ним все в порядке. Меня охватывала тревога и страх за нее: что будет с ней, если она узнает о его смерти? Как потом оказалось, монах ошибался, и мое облегчение было преждевременным, но, поскольку Хью поправился, я был благодарен монаху за его ошибку. Монах встал, почтительно поклонился королю и вышел из-за стола. Я собрался приготовить комнату, но успел сделать лишь несколько шагов, как Валеран поднял руку и, остановив меня, сказал королю:
– Милорд, сегодня, видимо, такой день, когда все дела должны идти хорошо. Я только что подумал, где бы нам найти человека, с которым можно отправить послание Омалю, – и вот он. Ведь ты с севера, Бруно, не так ли?
Стефан не дал мне ответить. Смеясь над тем, что показалось мне большой самонадеянностью со стороны Валерана, он сказал:
– Ты не вправе распоряжаться моим фаворитом. Я могу отправить послание с этим монахом или найти кого-нибудь еще, чтобы передать мои благодарности тем, кто защищает королевство.
– Прошу прощения, милорд, – ответил Валеран – Я не собирался похитить у вас Бруно, но ведь вы знаете, что монах в первую очередь верен архиепископу. Он сначала поедет к своему господину, а уж потом к Омалю. Таким образом, предложение графского титула пройдет через влияние Терстана, вместо того чтобы явиться напрямую от доброты вашего сердца. – Он пожал плечами и добавил: – Вы знаете, что я рад победе над шотландцами, но я не хотел бы, чтобы она была передана нам принцем церкви.
– Не думаю, что следует беспокоиться так из-за архиепископа Терстана, – ответил Стефан. – Это весьма благочестивый человек, который не стремится переступать границы своей обители.
– Только потому, что он слишком стар и слишком болен, – сердито заметил Валеран. – Он не был таким смирным во времена короля Генриха. Но мы отклонились от вопроса о том, кто же должен ехать на север с вашими благодарностями и наградами. Ясно, что не монах, здесь я с вами согласен.
Многолетние упражнения позволили моему лицу остаться непроницаемым, но я не знал, смеяться мне или плакать над тем, как Валеран свое возражение о невозможности передачи наград через монаха приписал Стефану. Потом я осознал важность того; о чем они говорили, и с трудом верил своим ушам. Стефан никогда не отличался пылкой религиозностью, которую я, должен признаться, считал добродетелью, однако было слишком странно услышать его реплику о священнике, не переступающем границы своей святой обители. Священники всегда занимали высокие светские посты, отчасти потому, что умели читать, писать и говорить по-латыни, что давало им возможность общаться во всем мире, а отчасти благодаря их знанию Закона Божьего и закона людей. Почти все высокие посты в Англии – канцлера, казначея, верховного судьи – занимали священники. Неужели Стефан намеревается изменить это и назначить… кого? Я почувствовал какое-то опустошение. Кто может заменить лорда Солсбери и его племянников, не вызвав большого раскола в правительстве?
Пока я размышлял о месте церкви в делах королевства, Валеран, не переставая, рассуждал, и я невольно прислушался.
– Милорд, – говорил он, ухмыляясь, как будто шутил. – Вы знаете, что случится, если мы пошлем чужого человека в эту часть страны? Он потеряет уйму времени, пытаясь найти Омаля. Ведь он будет держаться больших дорог, вместо того чтобы ехать лесными тропами.
Потом он стал более серьезным и здравомыслящим и добавил:
– Я никогда не приезжаю в Уорк вовремя, если со мной нет уроженцев Нортумберленда.
Король нахмурился, отбросив идею использовать монаха, и размышлял кого он может послать. Раз или два он посмотрел на меня, пока Валеран продолжал свои рассуждения. Валеран считал меня идеальным посланником. Он отметил, что я – рыцарь-телохранитель, а потому могу считаться личным гонцом и, кроме того, я лучше понимаю, что сказать, так как знаю многих людей, которым повезу благодарности короля. Я не произнес ни слова. Я полагаю, Валеран пытался избавиться от меня: в этом случае ему было бы легче узнать, если кто-нибудь воспротивится продвижению его семьи. Но я не чувствовал себя ответственным за защиту интересов каждого, кто будет пытаться настраивать короля против предложений Валерана. Более того, я понял, что получить отпуск будет не так-то просто, поэтому приветствовал вмешательство Валерана.
Многие из рыцарей и оруженосцев-телохранителей Стефана служили по очереди, поскольку у них были дома и семьи, а иногда и поместья, требовавшие их внимания. Так как я знал, что сэр Оливер предпочитает мое отсутствие в Джернейве, я редко просил отпуск. Стефан привык видеть меня всегда рядом с собой, воспринимая это как должное. И хотя я любил его, но не особенно полагался на продолжение выплаты моего жалованья, особенно, если возникнет серьезный беспорядок в казначействе в связи с увольнениями тех, кто долго управлял им. Я должен был представить Мелюзину Одрис, чтобы у нее было убежище на случай того, если опустеет мой кошелек, или, того хуже, вспыхнет восстание.
Я внимательно следил за дискуссией и знал, что Стефан по доброте своей спросит мое мнение, а потому был готов, когда он сказал:
– Ну что ж, Бруно, а ты что думаешь?
– Мне будет жалко покидать вас, если я вам нужен, милорд, – ответил я, – но я согласен с лордом Валераном: я буду подходящим посланником. Я знаю дорогу через Йоркшир и Нортумберленд и не преувеличивая могу сказать, что знаю Вильяма д'Омаля, Вальтера Эспека и других. Я со многими знаком и, думаю, смогу передать каждому ваши чувства таким образом, чтобы они остались довольны вашими благодарностями и поздравлениями. К тому же у меня есть и личная причина: я очень хочу представить мою жену леди Одрис Джернейвской. В таком случае этой поездкой можно убить двух зайцев, и мне не нужно будет снова просить у вас отпуск.
Стефан сначала удивился моему ответу. Я полагал, он ожидал, что я пожелаю остаться с ним, как делал раньше. Но когда я упомянул о Джернейве, он кивнул. Я уверен, что он не сомневался в верности сэра Оливера с тех пор, как Джернейв не сдался королю Дэвиду и стал объектом внимания Омаля. Возможно, Стефан думал, что я смогу управлять для него этим поместьем, если умрет сэр Оливер. Сейчас, конечно, это уже не имело никакого значения, потому что Одрис вышла замуж за Хью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154