Джо уставилась на него тревожным неподвижным взглядом.
– Мои обязанности? О каких обязанностях ты хочешь напомнить мне, мой господин? – сказала она презрительным тоном.
Сэм улыбнулся.
– Всему свое время, но сначала я хочу задать тебе вопрос. Подожди. Мне нужно кое-что принести. Жди здесь, пока я не вернусь.
Матильда посмотрела вслед уходящему Уильяму. Он захлопнул тяжелую дубовую дверь спальни, и она слышала, как стучали его шпоры о камни, пока он удалялся. Она вздрогнула. Узкие окна спальни уходили на север, и закрывающие их створки не спасали от холода. Матильда приблизилась к огромному камину, кутаясь в меховую накидку. У нее начинало ломить кости, как всегда бывало зимой, и она чувствовала, как ее душа кричала в поисках спасения в весеннем солнце. Должно быть, она начинает стареть. За чем пошел Уильям? Она устало наклонилась и, взяв из корзины сухую, покрытую мхом яблоневую ветвь, бросила ее в огонь. Это сразу же наполнило комнату ароматом, и она закрыла глаза, пытаясь представить, что ей тепло.
Уильям вернулся почти сразу. Он распахнул дверь и встал напротив нее. Его лицо было непроницаемым, а в глазах затаилась новая злость. Она вздохнула и заставила себя улыбнуться.
– Что вы желаете спросить у меня, Уильям? Давайте быстренько об этом поговорим, затем мы сможем спуститься в большой зал, где намного теплее.
Что он прятал за спиной? Она с удивлением посмотрела на него. Испытывая как обычно странную смесь насмешки, страха, терпимости и даже, возможно, небольшой привязанности. Но его так сложно было любить, этого человека, за которым она была замужем уже столько лет.
Уильям медленно протянул руку, которую держал за спиной. В ней было резное распятие из слоновой кости. Она отстранилась, задержав дыханье, узнав в нем распятие из ниши в башне, где оно хранилось в раке для ювелирных изделий. По преданию, оно было вырезано из кости давно умершего кельтского святого.
– Возьми его.
– Зачем? – она еще сильнее обернула мантию вокруг себя.
– Возьми его в руку.
Неохотно она протянула руку и взяла распятие. Оно было неестественно холодным.
– Теперь, – выдохнул он, – теперь я хочу, чтобы ты дала клятву.
Она побледнела.
– Какую клятву?
– Одну из самых священных клятв. Я хочу, чтобы ты поклялась на этом распятии, которое ты держишь в руке, что Уильям, твой старший ребенок, является моим сыном.
Она посмотрела на него.
– Конечно, он твой сын.
– Ты можешь поклясться?
Она посмотрела на причудливо изрезанную слоновую кость в ее руке, украшенный крест, измученную искаженную фигуру мужчины в предсмертной агонии. Медленно она поднесла распятие к губам и поцеловала его.
– Я клянусь, – прошептала она.
Уильям глубоко вздохнул.
– Итак, – сказал он, – ты сказала правду. Он не является незаконнорожденным сыном де Клэра.
Она вскинула глаза, и он увидел, как краска прилила к ее бледной коже. Это длилось какое-то время, а затем все прошло, и она стала такой же белой, как распятие, которое она до этого поднесла к губам.
– Ты поклялась!
– Уильям – твой сын, я клянусь перед Господом и Святой девой Марией.
– А другие, как насчет других? – Он приблизился к ней на шаг и схватил за запястье. Он поднес распятие к ее глазам.
– Поклянись, поклянись и за других!
– Джайлз и Реджинальд – твои. Разве ты этого не видишь по их облику и поведению? Они оба сыновья своего отца.
– А девочки? – его голос замер.
– Маргарет – твоя. И Изабелла тоже, – она неожиданно опустила глаза, не выдержав его взгляда.
– Но не Тильда? – его голос был едва слышен, – моя маленькая Матильда – ребенок де Клэра? – он сжал ее пальцы вокруг распятья, пока резьба не впилась в ладони. – Это так? – вскрикнул он внезапно.
Отчаянно она попыталась оттолкнуть его.
– Да! – закричала она. – Да, она была ребенком Ричарда, да простит меня Господь.
Уильям расхохотался. Это был зловещий смех.
– Итак, великий союз с Рисом – всего лишь фикция.
– Ты не должен говорить ему, – Матильда бросилась вперед и поймала его руку. – Ради Бога, Уильям, ты не должен говорить ему! – Она всхлипнула. Уронив его руку, она закружилась по полу в поисках распятия. Она схватила его и бросила ему. – Обещай мне, что не скажешь ему! Он убьет ее!
Уильям улыбнулся.
– Да, на самом деле, плод твоего распутства с де Клэром.
Она дрожала. Меховая накидка, распахнувшись, упала.
– Пожалуйста, обещай мне, что ты не скажешь лорду Рису, Уильям! Обещай!
– В данный момент было бы сумасшествием ему это говорить, – сказал задумчиво Уильям, – и я буду хранить молчание ради нашего общего блага. Пока это останется секретом между мной и моей женой, – он хладнокровно улыбнулся. – Что касается будущего, мы посмотрим.
Он потянулся, чтобы взять распятие из ее руки. Поцеловав, он с благоговеньем положил его на стол, затем он повернулся снова к ней и скинул мех с ее плеч.
– Мы так редко бываем одни, моя дорогая. Я думаю, пора показать и мне хотя бы часть той страсти, которую ты с такой готовностью даришь другим.
Он осторожно снял ее голубое платье и отправил его вслед за накидкой. Затем повернул ее равнодушное тело и принялся развязывать ее корсет. Она сильно дрожала.
– Пожалуйста, Уильям, не сейчас, так холодно.
– Мы согреем друг друга очень скоро. – Он повернулся и крикнул через плечо: – Эмрис! Эмрис… Ты помнишь Эмриса, нашего слепого музыканта?
Она не оглянулась. Прижимая платье к груди, она услышала, как позади нее открылась и затем снова затворилась дверь. Спустя длившееся какое-то время молчание, в комнате полились первые едва слышные звуки флейты, поднимаясь в темную окутанную дымом высь. Она вздрогнула, когда холодные руки Уильяма вырвали платье из ее стиснутых рук и бросили его на пол.
– Итак, – прошептал он, – вот ты стоишь, обнаженная телом и душой, – он глубоко и прерывисто вздохнул, – распусти волосы.
По какой-то причине она не могла не повиноваться ему. Неуверенно она дотронулась руками до вуали и вытащила шпильки, которые держали ее. Она высвободила косы, все еще длинные и насыщенного золотисто-каштанового цвета, лишь с несколькими серебряными волосками, и начала их медленно распускать, чувствуя потоки воздуха, которые шли от двери по направлению к камину, вызывая мелкую дрожь. Она так и не взглянула на музыканта.
Уильям наблюдал в молчании, как она распускала волосы. Они упали ей на плечи, покрыли ее бледную грудь, струясь живой бронзой в отблеске огня.
Он еще раз вздохнул и взялся за брошь, которая удерживала его накидку.
– У тебя до сих пор тело девушки, несмотря на всех детей, которых ты выносила, – законнорожденные или незаконно, они не оставили на тебе печать.
Он положил руку на ее живот.
Она резко отстранилась, ее глаза загорелись безмолвной и внезапной ненавистью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208