Сергий Лобанов дождался, пока Авидия Нигрина выйдет, и принялся хрипло ругаться, самыми черными словами поминая и Рим, и Антиохию, и дырки в пространстве-времени…
3
В первых числах сентября римское войско покинуло Антиохию. Легионеры шли налегке, груз достался не этим двуногим мулам, а лошадям - длинная-предлинная череда подвод, запряженных конными четверками и шестерками, тащилась по степи, напоминая Лобанову караван переселенцев в прериях Дикого Запада. Самое ценное из награбленного - золото, каракуль, рабов - везли в середке каравана. По обеим сторонам повозок-каррух бодро шагали римские солдаты, на флангах рыскали конные дозоры ауксилариев.
Земли, по которым двигался караван, прилегали к Дахским горам. В будущем, когда сюда нахлынут орды кочевников, когда бесчисленные стада их выжрут траву, вытопчут хрупкую почву, места эти назовут Каракумами. А пока кони и люди двигались по красивой местности, которую парфяне называли Апаварктикеной.
Травянистые склоны гор отливали бурым, иногда в прогибах луговин курчавились фисташковые и арчевые редколесья, а по днищам долин вились ленты «лесосадов» - густейшей поросли гранатника, миндаля, колючих груш, дикого винограда.
Гай Авидий Нигрин ехал впереди, на белом коне, держа направление на далекую родину Роксолана. Сенатор и консуляр, завладев немалыми богатствами, стал осторожен и в бой не рвался. Города Апаварктику и Рагав караван обошел по большой дуге, а каждую ночь каррухи загонялись за частокол лагеря-каструма. Да и сами легионеры поистратили воинский пыл. Только и разговоров было у вечерних костров - кто чего стяжал, да куда денет награбленное.
Легионеры хвастались золотыми браслетами, сдернутыми с женщин, убитых или просто изнасилованных, золотыми статерами, выбитыми из купцов и торгашей, увесистыми кусками золотых статуй - кистями, гнутыми руками, половинками плющеных, дутых голов, - доставшихся при дележке. «Куплю землицы, - мечтал Назика, парень с огромным носом, как у Фрунзика Мкртчяна, - югеров десять! Отслужу как надо и вернусь! Пахать буду, сеять… Не! Лучше я парочку рабов сторгую, пущай они пашут! В магистраты двину, к ветеранам у нас уважение имеют…»
«А я домик куплю, - рисовал светлое будущее Лонг, длинный как жердь, - в Субуре где-нибудь или на Эсквилине, где подешевле… Или таберну! А чего? Торговлишку поведу, харчевенку налажу, женюсь… Или нет, зачем мне жена, да? Куплю себе рабыню покрасивше!»
На десятый день караван выбрался к берегу широкой реки, плавно несущей свои мутные светло-желтые воды к бескрайнему Каспию.
- Окс! - радостно воскликнул Тиндарид.
- Ранха! - вторил ему Гефестай.
- Ты что-нибудь понял? - обернулся Эдик к Лобанову.
- Так эти варвары Амударью прозывают, - объяснил Сергей.
- Ты и меня в варвары записал? - насупился Чанба. - Какая еще Амударья? Амударья в Аральское море впадает!
- Будет впадать! - весомо поправил друга Сергей. - Лет этак через тыщу. А пока, ты уж извини, вся в Каспий сливается!
Каррухи выехали на берег, заросший высоким тростником, и потянулись к западу, скрипя колесами по прибрежной гальке. Вскорости заросли опали, завиднелись мерно качавшиеся мачты кораблей, потом явились взгляду и сами суда. Это были либурны, невеликие посудины с одинаково острыми носом и кормой, движимые парусом на единственной мачте и веслами в два ряда.
«Порт-Окс» был защищен - с берега его огораживал частокол с двумя башенками на валу и ров, полный воды.
По всему каравану затрубили букцины. Горнист на башенке сыграл салют. Со скрипом распахнулись ворота, толкаемые мореходами, и каррухи прогрохотали по горбатому мостику, прячась под защиту стены. «Финиш!» - подумал Лобанов. Переход окончен, осталась переправа. Через море, к нефтяным берегам Апшерона. А там опять - труба зовет, марш-марш вперед! По долинам и по взгорьям Кавказа, к берегу шумнокипящего Понта Эвксинского, во град Питиунт. Все дальше от края Ойкумены, все ближе к Вечному Городу, к Столице Мира, к Великому Риму. Ох и долог путь…
В порту стояли три дня. Сначала ждали, когда подойдут четыре большие триремы, посланные вверх по течению Окса. Римляне искали водный путь в Индию, но ушли не дальше сотни миль - до порогов.
На третий день всю реку запрудили черные парфянские камары, одномачтовые, но с двумя парусами на каждой, - купцы подрядились перебросить войско агрессора за наличку. Удлиненные корпуса камар расширялись к корме, а носы были украшены головами баранов, резанными из дерева.
- Ничего личного, - криво усмехнулся Лобанов, - только бизнес!
Он стоял на палубе триремы «Майя», у самого борта, опираясь на оградку-релинг из стоек и крестовин.
- Как говорил мой дед Могамчери, - сказал Эдик, - «Если на том свете водятся деньжата, то душонки лавочников организуют экскурсии по кругам ада для туристов из рая!»
- Всегда мечтал поплавать под парусами! - прищурился Гефестай.
- Моряки говорят: «ходить по морю», а не плавать! - поправил друга Искандер и задрал голову: - А хороша лоханочка!
Лобанов тоже поднял взгляд. Трирема его впечатлила - это был настоящий корабль, почти сорокаметровой длины, и в ширину метров десяти. Крутой форштевень загибался как у броненосца «Аврора» - вниз и заканчивался тяжелым тараном-рострумом, выше торчал противотаран-проемболон. У триремы было три мачты - передняя и задняя несли по косому латинскому парусу, а на средней вздувалось по три прямых. Но пока что ветрила были сняты, скатаны и сунуты в чехлы - выбираться к морю следовало на веслах. Они торчали с каждого борта триремы, в три ряда. Самые верхние весла были и самыми длинными - и самыми тяжелыми. Зато ими гребли с палубы, не задыхаясь в застойном воздухе нижнего, гребного яруса, с его вечными потемками.
- На весла, живо! - прикрикнул на четверку Сангибан, кормщик триремы, по-русски - старпом, по-римски - губернатор. Это был пузатый, добродушный дядька из аланов. - Ты и ты! - Губернатор указал на Искандера и Сергея. - Гребете шестым, на пару! А вы, - обратился он к Чан-бе и Гефестаю, - садитесь за седьмое! По местам!
Лобанов спустился под навес-табулат и сел за весло, больше похожее на телеграфный столб, а лопасть была такая… Застели ее скатертью, и готов столик на четверых!
Ясно, что руками такое веслище не обхватишь, и к нему приделывали специальные скобы - за них-то гребцы его и тягали.
- Держи! - сказал, подходя, Искандер и протянул Сергею плоскую подушку, набитую конским волосом.
- Да зачем мне этот поджопник?
- Когда отобьешь задницу, - отрезал Искандер, - тогда поймешь! Никаких шансов!
Сергей покорно вздохнул и подложил подушку под седалище.
- Ты смотри, какой баланс! - восхитился Эдик, одним пальцем водя громадное весло. И тут же получил тумака от Гармахиса - прорея, «начальника носа», черного от загара египтянина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92