- Снимем здесь таберну, - болтал Искандер, - и репутация сразу к небу рэкетирует! Спросят нас - куда обращаться? А мы им - в базилику Ульпия! Все сразу - у-у! Тут же самые воротилы заправляют, олигархи местные! Кстати, сплошь вольноотпущенники! Римляне брезгуют бизнесом!
- Ничего, мы не брезгливые…
На галерее было светло, а огромный объем базилики распахивался в стороны и вниз. Судьи, важно восседающие за столиками, выглядели с высоты членистоногой мелочью.
- Что вас привело сюда? - послышался слащавый голос.
Лобанов спокойно обернулся. Перед ним стоял человек восточного типа, но в тоге.
- А ты… э-э… любезный, кем тут будешь? - задал вопрос Лобанов.
- Препозит я, - поклонился восточный тип.
- Нам нужно снять таберну, - сказал Сергей.
- Здесь? - уточнил тип.
- Именно.
- Это вам будет стоить… - Тип назвал заоблачную цену.
- Хорошо, - согласился Сергей. - Покажи где!
Обладатель слащавого голоса и вовсе растаял, как карамелька на солнце. Он провел друзей в чистенькую комнатку с высоким потолком. Бронзовая рама окна в задней стене была распахнута, открывая вид на Колонну Траяна. Обстановка была подчеркнуто деловой: стол и два стула. Полукруглые ниши в стене служили полками для папирусов.
- Нам это подходит, - кивнул Сергей. - Оформляй!
- Позвольте узнать, - поинтересовался препозит, - вы открываете меняльную контору или… по торговой части?
- У нас золотые рудники в Африке, - небрежно сказал Искандер. - Вот, хотим предложить римлянам долю!
- Это как? - навострил уши препозит.
- Очень просто! Вы вкладываете деньги в наше предприятие, мы на них расширяем рудник, а потом отдаем вам золотом!
- Потом - это когда?
Услыхав заветное слово «золото», проходивший мимо мужик, толстомордый и брыластый, резко затормозил и прислушался. Фрументарий Гней Анфидий Орест прошептал на ухо Лобанову:
- Этот, который уши торчком, публикан Марк Тремеллий Скрофа! У него на откупе серебряные рудники в Испании! Это от Скрофы поступила предоплата для нумидийцев и мавров Квиета!
- Ясно, - сказал Лобанов, не кивая, и сделал знак Искандеру: прибавь громкость!
- О, золота очень-очень много! - воодушевился Тиндарид. - Наши рабы, работающие на руднике, едят из золотых мисок! В принципе, мы можем вернуть ваш вклад хоть через десять дней! С процентами!
- И велик процент? - вмешался Скрофа.
- Вложишь миллион сестерциев, - равнодушно проговорил Лобанов, - мы тебе выдадим вексель, и декаду спустя получишь по нему все полтора.
- Не верится даже! - выдохнул препозит.
- А ты проверь, - пожал плечами Лобанов. - Сделай вклад и убедишься… Только учти, суммы меньше ста тысяч мы не принимаем! Некогда, знаешь, с мелочевкой возиться…
Тип подхватил вирус «золотой лихорадки», и Сергей решил его доконать.
- Кстати, - сказал он, - мне бы получить миллиончиков пять-десять наличкой…
Лобанов достал вексель, выписанный наси Гоаром бар-Акивой. Тип был сражен наповал…
- Мой друг Публий Корнелий Лентул Сура, - бархатным голосом проговорил Скрофа, - все сделает в лучшем виде! Его меняльная контора через две таберны от твоей…
- Отлично, - кивнул Лобанов, припоминая - «Публий Корнелий… и так далее тоже числился в „черном списке"». - Акун! Кадмар! Поможете мне…
Вексель обналичили на счет «раз». Рабы поволокли тяжелые мешочки с ауреями, а Лобанов распорядился заносить обстановку в таберну. Толпа миллионщиков у дверей синхронно выдыхала, когда рабы втащили ценнейший стол-моноподию из цитрусового дерева красивого «леопардового» окраса - волокна завивались вихорьками и спутками. Уахенеб, с тяжелой золотой пекторалью на шее, занес в таберну роскошное кресло из черного дерева, инкрустированное слоновой костью и лазуритом. Миллионщики зашептались. И застонали, когда Регебал - все пальцы в перстнях - водрузил на стол драгоценную мурринскую вазу, выточенную из агата. Такой сосуд стоил триста тысяч сестерциев - двадцать пудов серебра!
- Я вижу, - проговорил Скрофа, - дела у вас действительно идут неплохо!
- Не жалуемся, - усмехнулся Лобанов и обернулся к Оресту: - Ты векселя подготовил?
Фрументарий услужливо поклонился.
- На какую сумму?
- На сто двадцать миллионов сестерциев, доминус.
- Ну и хватит пока… - успокоенно кивнул Лобанов. - Больше нам в этом году не потребуется…
- А город, доминус? - подсказал Орест, хорошо выучивший роль.
- Заложим в следующем году!
Публиканы, аргентарии и прочие акулы бизнеса переглянулись.
- Я бы, пожалуй, вложил в ваши рудники миллионов… пять, - протянул Лентул Сура.
- На сколько? - спокойно спросил Лобанов. - На месяц, на два?
- М-м-м… А на полмесяца если?
- Ровно через пятнадцать дней получишь свои деньги обратно плюс три миллиона сверху.
- Тогда я вложу десять! - зажегся в глазах Лентула Суры бледный огонь алчности.
- Получишь пятнадцать.
Миллионщики зашевелились.
- Я вкладываю десять! - быстро сказал Скрофа.
Еще один из «черного списка», иссохший от скупости Эльвий Лонгин Кассий, пробился вперед.
- Выпишите вексель на пятнадцать! - нервно выпалил он.
Лобанов хладнокровно распорядился:
- Орест, обслужи!
- Да, доминус! - сложился пополам фрументарий.
Расталкивая публиканов, к Лобанову пробился Эдик в тоге, увешанный золотыми побрякушками, как ходячая витрина ювелира.
- Благодетель! - возопил Чанба, ломая руки. - Прошу! Хоть один векселек! Я собрал почти девяносто тысяч!
- Послушай, Ардус, - нахмурился Лобанов, - я же предупреждал уже - меньше ста тысяч не принимаю! Почему я должен тебе потакать? Чтобы потом босяки набежали?
- Один векселечек! - простонал Эдик, исполнявший роль Лени Голубкова.
- Тебе же выплатили уже десять миллионов, - сказал Сергей с оттенком неприязни.
- Да! - признал Эдик. - Я виллу купил в Иллирии! Но не везет мне! Виноградник посох, поле сгорело, зерно проросло… Один векселечек!
- Ты меня утомил…
- А если мы с Элием сложимся? - родилась у Эдика идея. - И принесем тысяч двести? Тогда дадите?
- Тогда дам.
- Завтра же! - горячо заверил Эдик «благодетеля». - Прибегу, примчусь, прилечу на крыльях!
И убежал, умчался, улетел.
К вечеру первого дня «великой комбинации» Лобанов заложил в подножие финансовой пирамиды пятьдесят два миллиона сестерциев. Заговорщикам-консулярам не перепало и ломаного асса…
Стало темнеть, и рабы-лампадарии запалили огромные бронзовые светильники, спущенные на цепях с потолка. Дрожащий свет озарил колоннады, сгустил полутьму в углах, и уже не с вокзалом ассоциировалась базилика Ульпия, а с церковью.
Галерея почти опустела. Лобанов стоял, прислонясь к перилам, поджидал сторожей-фрументариев и бездумно пялился вниз, на разукрашенный мозаикой пол.
- Сергий… - зажурчал нежный голосок, и усталый Роксолан воспрял:
- Авидия!
Девушка подходила к нему, кутаясь в палий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92