Если б храбрый и отчаянный дядюшка Джоанны спасся от случайной стрелы, направленной в его не защищенное шлемом лицо при осаде какого-то мятежного замка, то столько англичан не погибло бы потом в междуусобной резне.
Но, впрочем, о чем жалеть, раз Господь так распорядился! Младший братец Ричарда, король Джон, хоть и был мерзавцем, обреченным жариться в аду, все же он сделал мать Джоанны королевой, а ее саму принцессой.
– Вот они – твои предки! – сказала Изабелла и удивилась тому, как многократное эхо торжественно подтвердило ее слова. – Всегда помни, что ты королевская дочь.
– Может быть, папа захотел бы лежать здесь, рядом со своим папочкой?
Королева рассмеялась.
– Как тебе взбрела в голову подобная мысль? Твой отец воевал всю жизнь насмерть со своим отцом, потом еще с братом. Если б он мог, то выкинул бы отсюда прах Генриха Второго и развеял бы его по ветру!
– А где похоронен мой отец?
– В могильнике собора в Уорчестере. Он завещал похоронить себя там, будто святой Уолстем, опекающий собор, сможет очистить его от грехов. Зря он надеется… Ему уготовано пекло…
– Каким он был, мой папа? – спросила наивная девочка.
«Черт побери! Опять эти разговоры об отце! Сколько можно терзаться унизительными воспоминаниями и скрывать от детей, что их отец – мерзкий садист, достойный казни через повешение, как любой объявленный вне закона воришка, побирушка и разбойник. Хоть он и правил, по недоразумению, дюжину лет английским королевством».
– А кто был тот святой, который может замолить грехи моего папы? – настаивала Джоанна.
«До чего же любопытны дети!» – с досадой подумала Изабелла.
– Он был епископом саксов, владевших Англией до норманнов, и саксы верили в его святость. Твой отец думал, что мощи святого, давно истлевшего в могиле, оградят его от когтей дьявола, когда тот придет за ним после кончины.
Джоанна поежилась от испуга, и Изабелла рассмеялась. Она обняла дочь.
– Твой отец был плохим человеком. Да будет тебе известно, все бароны восстали против него. Но все пойдет по-другому с той поры, как твой брат стал править королевством. Все будут сыты и богаты. А ты, моя девочка, познаешь счастье. Ты станешь супругой самого лучшего человека на всем белом свете.
Джоанна успокоилась и все же была рада, когда мать увела ее из-под сводов храма. Ей казалось, что там обитают привидения.
Чем ближе они подъезжали к родным местам Изабеллы, тем мать становилась все разговорчивее и чаще вспоминала радости своего детства. Джоанна подумала, что их дорога лежит прямиком в рай. Если ее мама была так счастлива здесь, почему бы и ей, Джоанне, не быть такой же счастливой?
Серые стены замка предстали перед ее усталым взором. Целая толпа слуг и служанок высыпала навстречу. Все эти мужчины и женщины гордились, что их давняя любимица побывала королевой Англии и все-таки вспомнила про них и вернулась к родному порогу.
В громадном холле, потолок которого уходил во тьму, их ждал старый – очень старый – седовласый мужчина.
«Неужели это и есть мой жених?» – с трепетом подумала маленькая Джоанна.
Он явно не готовится к свадьбе, а скорее к тому, чтобы его обернули в погребальный саван.
Старик стиснул руку Изабеллы своей иссохшей рукой и низко поклонился.
Его старческие глаза вдруг засветились, по щекам потекли слезы.
– Изабелла… – бормотал он. – Изабелла… Ты по-прежнему прекрасна! Даже стала еще красивее… – говорил старик. – Как много лет прошло!
– Позволь представить тебе мою дочь.
– О! Это твое дитя!
Глаза старика быстро окинули девчушку бесстрастным, но не упускающим ни одной мелочи взглядом. Джоанна была в страхе. Мать говорила, что жених Джоанны – это бог красоты, а этот старик был похож на другого бога – Громовержца. Но старик вдруг с печалью изрек:
– Я догадался, что вы ничего не знаете. Мой сын уже год как воюет в Святой земле за Гроб Господень.
Джоанна вздохнула с облегчением. Значит, ее муж не этот старик, а его сын!
Зато Изабелла едва не упала в обморок. Ее лицо залила мертвенная бледность. Как бы ни была юна и неопытна Джоанна, но и она поняла, что ее мать постигло жестокое разочарование.
В тот вечер уста Изабеллы были на замке. Этих проведенных в молчании часов Джоанна не забудет никогда. Девочка вдруг ощутила себя взрослой рядом с поникшей, впавшей в глухое отчаяние матерью.
Хьюго отправился туда, откуда, казалось, нет возврата. Никто не знал, где он, даже его отец лишь сбивчиво говорил что-то о Палестине, о Святой земле, об обете крестоносца.
Джоанна вспоминала, что подобные истории рассказывал и о ее дядюшке Ричарде, короле-рыцаре в сияющих на солнце доспехах, с кроваво-красным крестом, начертанным на груди, означавшим, что он посвятил себя великому делу освобождения Гроба Господня. Язычники в страхе убегали от его разящего меча, но по какой-то причине он так и не завоевал Иерусалим, о чем слагатели легенд предпочитали умалчивать.
Они упоминали только неверного сарацина по имени Саладин, с которым Ричард неоднократно сражался, но кто из них победил, о том юной Джоанне не рассказали. И все же Ричард стал героем, отмеченным Святым Крестом.
Естественно, что мужчина, который в будущем возьмет ее в жены, не менее доблестен, чем знаменитый Ричард Львиное Сердце. Поэтому Джоанна была довольна и совсем не беспокоилась. Конечно, он стар. Но и мама ее тоже стара. Все окружающие ее умные и заботливые люди стары. Значит, ей должно отдаться им на милость, чтобы они баловали ее, пеклись о ней, красивой маленькой девочке. И мамочка останется с ней, пока жених ее не вернется из крестового похода.
Изабелла и добрый седовласый старик долго совещались в присутствии малолетней девочки и пришли к такому решению – Джоанна останется в замке, чтобы освоиться получше со своим будущим домом, а мать тем временем поживет некоторое время в своих наследственных владениях в Ангулеме.
Ангулем был совсем рядом, так что Изабелла, соскучившись по дочке, без труда могла бы ее навестить. Джоанна уже привыкла к невниманию родителей, к тому, что ее опекают чужие люди, и не очень горько переживала расставание с матерью. И тоска по родной Англии ей была чужда.
Жизнь, наоборот, стала интересной для девочки. Каждый день к ней приходили учителя, почтительно кланялись, а потом давали ей уроки. Они учили ее языку, на котором говорит ее будущий супруг, грамоте, счету на костяшках, одетых в серебряную проволоку, искусству обращаться с ниткой и иглой, что считалось наиболее важным для знатной леди. А еще она быстро научилась грациозно двигаться в танце, играть на лютне нехитрые мелодии, приседать в реверансе, немножко петь и играть в шахматы, чтобы супруг не скучал, общаясь с нею наедине.
Джоанна всем сердцем отдалась этим занятиям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Но, впрочем, о чем жалеть, раз Господь так распорядился! Младший братец Ричарда, король Джон, хоть и был мерзавцем, обреченным жариться в аду, все же он сделал мать Джоанны королевой, а ее саму принцессой.
– Вот они – твои предки! – сказала Изабелла и удивилась тому, как многократное эхо торжественно подтвердило ее слова. – Всегда помни, что ты королевская дочь.
– Может быть, папа захотел бы лежать здесь, рядом со своим папочкой?
Королева рассмеялась.
– Как тебе взбрела в голову подобная мысль? Твой отец воевал всю жизнь насмерть со своим отцом, потом еще с братом. Если б он мог, то выкинул бы отсюда прах Генриха Второго и развеял бы его по ветру!
– А где похоронен мой отец?
– В могильнике собора в Уорчестере. Он завещал похоронить себя там, будто святой Уолстем, опекающий собор, сможет очистить его от грехов. Зря он надеется… Ему уготовано пекло…
– Каким он был, мой папа? – спросила наивная девочка.
«Черт побери! Опять эти разговоры об отце! Сколько можно терзаться унизительными воспоминаниями и скрывать от детей, что их отец – мерзкий садист, достойный казни через повешение, как любой объявленный вне закона воришка, побирушка и разбойник. Хоть он и правил, по недоразумению, дюжину лет английским королевством».
– А кто был тот святой, который может замолить грехи моего папы? – настаивала Джоанна.
«До чего же любопытны дети!» – с досадой подумала Изабелла.
– Он был епископом саксов, владевших Англией до норманнов, и саксы верили в его святость. Твой отец думал, что мощи святого, давно истлевшего в могиле, оградят его от когтей дьявола, когда тот придет за ним после кончины.
Джоанна поежилась от испуга, и Изабелла рассмеялась. Она обняла дочь.
– Твой отец был плохим человеком. Да будет тебе известно, все бароны восстали против него. Но все пойдет по-другому с той поры, как твой брат стал править королевством. Все будут сыты и богаты. А ты, моя девочка, познаешь счастье. Ты станешь супругой самого лучшего человека на всем белом свете.
Джоанна успокоилась и все же была рада, когда мать увела ее из-под сводов храма. Ей казалось, что там обитают привидения.
Чем ближе они подъезжали к родным местам Изабеллы, тем мать становилась все разговорчивее и чаще вспоминала радости своего детства. Джоанна подумала, что их дорога лежит прямиком в рай. Если ее мама была так счастлива здесь, почему бы и ей, Джоанне, не быть такой же счастливой?
Серые стены замка предстали перед ее усталым взором. Целая толпа слуг и служанок высыпала навстречу. Все эти мужчины и женщины гордились, что их давняя любимица побывала королевой Англии и все-таки вспомнила про них и вернулась к родному порогу.
В громадном холле, потолок которого уходил во тьму, их ждал старый – очень старый – седовласый мужчина.
«Неужели это и есть мой жених?» – с трепетом подумала маленькая Джоанна.
Он явно не готовится к свадьбе, а скорее к тому, чтобы его обернули в погребальный саван.
Старик стиснул руку Изабеллы своей иссохшей рукой и низко поклонился.
Его старческие глаза вдруг засветились, по щекам потекли слезы.
– Изабелла… – бормотал он. – Изабелла… Ты по-прежнему прекрасна! Даже стала еще красивее… – говорил старик. – Как много лет прошло!
– Позволь представить тебе мою дочь.
– О! Это твое дитя!
Глаза старика быстро окинули девчушку бесстрастным, но не упускающим ни одной мелочи взглядом. Джоанна была в страхе. Мать говорила, что жених Джоанны – это бог красоты, а этот старик был похож на другого бога – Громовержца. Но старик вдруг с печалью изрек:
– Я догадался, что вы ничего не знаете. Мой сын уже год как воюет в Святой земле за Гроб Господень.
Джоанна вздохнула с облегчением. Значит, ее муж не этот старик, а его сын!
Зато Изабелла едва не упала в обморок. Ее лицо залила мертвенная бледность. Как бы ни была юна и неопытна Джоанна, но и она поняла, что ее мать постигло жестокое разочарование.
В тот вечер уста Изабеллы были на замке. Этих проведенных в молчании часов Джоанна не забудет никогда. Девочка вдруг ощутила себя взрослой рядом с поникшей, впавшей в глухое отчаяние матерью.
Хьюго отправился туда, откуда, казалось, нет возврата. Никто не знал, где он, даже его отец лишь сбивчиво говорил что-то о Палестине, о Святой земле, об обете крестоносца.
Джоанна вспоминала, что подобные истории рассказывал и о ее дядюшке Ричарде, короле-рыцаре в сияющих на солнце доспехах, с кроваво-красным крестом, начертанным на груди, означавшим, что он посвятил себя великому делу освобождения Гроба Господня. Язычники в страхе убегали от его разящего меча, но по какой-то причине он так и не завоевал Иерусалим, о чем слагатели легенд предпочитали умалчивать.
Они упоминали только неверного сарацина по имени Саладин, с которым Ричард неоднократно сражался, но кто из них победил, о том юной Джоанне не рассказали. И все же Ричард стал героем, отмеченным Святым Крестом.
Естественно, что мужчина, который в будущем возьмет ее в жены, не менее доблестен, чем знаменитый Ричард Львиное Сердце. Поэтому Джоанна была довольна и совсем не беспокоилась. Конечно, он стар. Но и мама ее тоже стара. Все окружающие ее умные и заботливые люди стары. Значит, ей должно отдаться им на милость, чтобы они баловали ее, пеклись о ней, красивой маленькой девочке. И мамочка останется с ней, пока жених ее не вернется из крестового похода.
Изабелла и добрый седовласый старик долго совещались в присутствии малолетней девочки и пришли к такому решению – Джоанна останется в замке, чтобы освоиться получше со своим будущим домом, а мать тем временем поживет некоторое время в своих наследственных владениях в Ангулеме.
Ангулем был совсем рядом, так что Изабелла, соскучившись по дочке, без труда могла бы ее навестить. Джоанна уже привыкла к невниманию родителей, к тому, что ее опекают чужие люди, и не очень горько переживала расставание с матерью. И тоска по родной Англии ей была чужда.
Жизнь, наоборот, стала интересной для девочки. Каждый день к ней приходили учителя, почтительно кланялись, а потом давали ей уроки. Они учили ее языку, на котором говорит ее будущий супруг, грамоте, счету на костяшках, одетых в серебряную проволоку, искусству обращаться с ниткой и иглой, что считалось наиболее важным для знатной леди. А еще она быстро научилась грациозно двигаться в танце, играть на лютне нехитрые мелодии, приседать в реверансе, немножко петь и играть в шахматы, чтобы супруг не скучал, общаясь с нею наедине.
Джоанна всем сердцем отдалась этим занятиям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116