Епископ представил ему этих просителей и первым обратился к королю с речью:
– Мы ваши верные слуги, государь наш!
Генри благосклонно кивнул и дал знак, чтобы они поднялись с колен.
Ему было всегда неудобно, что взрослые мужчины становятся перед ним на колени.
Он разрешил им усесться на креслах. Они были такие высокие, даже он, восседающий на троне, все равно был ниже их.
– Вы упустили случай встретиться с Верховным судьей. Он только что отбыл из Лондона, – сказал Генрих.
– А нам как раз и надобно было поговорить с Вашим Величеством с глазу на глаз, – сказал епископ.
– Так говорите. – Генрих ощутил приятное тепло оттого, что может в первый раз принимать подданных и решать что-либо без чужих подсказок.
– Нам известно, что вы, наш король, превзошли умом своих сверстников и готовы принимать на себя обязанности управления государством. Если я не ошибся, то вы не нуждаетесь в няньке и кормилице.
– О какой кормилице вы говорите? – возмутился король. – Вы подразумеваете Губерта?
– Мы все уверены, что Верховный судья по-прежнему думает, что вы младенец. Он даже сажает вас на горшок, не так ли?
Последнее заявление епископа бросило короля в краску.
– Вы ошибаетесь, сударь!
– Чтобы удостовериться, что это не ошибка, мы и пришли сюда, государь…
– Надеюсь, у вас дело государственной важности? – напыщенно высказался мальчик.
– Разумеется, Ваше Величество знает о волнениях в столице?
– Я все знаю. Предатели собирались вновь отдать нас под власть французов.
– Вас ввели в заблуждение. Предателей в стране нет, а есть только верноподданные Вашего Величества, желающие избавить страну от наглого хапуги, – подал свой голос Честер.
– Я так не думаю, – пробормотал Генрих. – Они призывали Людовика Французского себе на помощь.
– Они возмутились поступками Верховного судьи, – уточнил епископ. – Уберите его, и страна успокоится.
– Убрать Губерта? Моего лучшего друга?
– Он лучший друг самому себе, сир. Вам известно, как он обогатился за время вашей дружбы?
– Я сам вознаградил его многими владениями!
– А прежние его жены добавили еще дюжину замков и поместий, заплатив за постельные утехи, – вмешался в разговор жуткий простолюдин, наводящий страх на юного короля.
Епископ – по возможности незаметно – сделал знак нормандцу, чтоб тот лучше помалкивал.
– Ваше Величество, мы желаем только одного – спокойствия в королевстве и чтоб вы без помех распоряжались короной, возложенной на вашу голову при одобрении всего народа. Вы уже достаточно мудры, чтобы самому принимать решения.
– Я не подчиняюсь Верховному судье, если вы это хотите знать! – вспылил король. – И мнение народа о нем я сам узнаю. Вы посмели явиться сюда ко мне с требованиями. С какими? Говорите!
– Все в вашей воле, государь…
– Заключить его в Тауэр? Выколоть ему глаза? Четвертовать? – Мальчик внезапно впал в истерику и накинулся на нормандца: – Я слышал о тебе, де Бреати! Ты людоед! Ты и меня разрежешь и съешь на жаркое, если представится случай. Ты мне не угоден… поэтому убирайся вон!
Депутация мятежных вельмож потерпела неудачу. Четырнадцатилетний подросток проявил воистину королевскую проницательность и распознал оборотней, укрывшихся под видом заботливых друзей короны.
Такая реакция короля побудила заговорщиков к немедленным действиям.
Де Бреати начал собирать свои разбросанные по стране шайки для похода на Лондон.
Генрих, в свою очередь, срочно вызвал в столицу де Бурга.
Королевская армия превосходила повстанцев и по численности, и по вооружению. Чтобы избежать позорного разгрома, заговорщики согласились на переговоры. В Вестминстере епископ Винчестерский и архиепископ Кентерберийский, по желанию обеих противоборствующих сторон, наконец свиделись.
Огромен и пуст был зал, где установили кресла для встречи двух церковных прелатов.
Король, по совету де Бурга, отказался от присутствия на переговорах, дабы сохранить отстраненную позицию.
Несколько часов продолжалась встреча двух церковников, потом зал заполнили придворные. Появился и король, и воссел на специальное, приготовленное ему кресло, повыше других, покрытое мягкой леопардовой шкурой. Он должен был огласить свой вердикт – то ли считать де Бурга грабителем королевской казны, то ли благодетелем народа и «отцом нации».
Губерт де Бург был доволен тем, как повел себя его воспитанник на предыдущей встрече с тремя мятежниками. Теперь он советовал королю держаться так же непоколебимо, даже если у Его Величества и возникнут некоторые сомнения.
Губерт занял место по правую руку от монарха, слева уселся Стивен Ленгтон. Епископу Винчестерскому предложили изложить в присутствии всех причины, из-за которых затеялась смута в королевстве.
Питер де Роше, обращаясь к высокому собранию, заявил, что ни он, ни те, кто поддерживает его, не изменники. Они осуждают восстание лондонских горожан, которые готовы были вновь привести французских захватчиков на английскую землю.
Фолкс де Бреати уже распорядился повесить Константена де Фиц-Атульфа, и казнь, по их словам, свершилась. А удручает их то, что король действует не сам, а по чужой подсказке. Не Генрих Третий правит страной, а Губерт де Бург. Епископ и его сторонники хотят, чтобы его убрали и чтобы сам король выбрал себе нового советника вместо де Бурга.
Генрих сказал:
– Мы уже говорили с вами на эту тему, епископ. Мне и тогда не понравился ваш тон, и сейчас тоже. В настоящее время мне служат хорошо, и так же хорошо служили с первого дня, как я был коронован.
– О государь! Губерт де Бург обогатился на вашей службе. Вся его политика заключается в том, чтобы наполнить свои сундуки золотом, а то, что от этого страдает государство, его не тревожит.
Губерт поднялся и попросил короля дать ему слово.
– Пожалуйста, говорите, – сказал Генрих. – Добавьте свой голос к моему. Пусть изменники узнают, что мы думаем про них одинаково.
– Благодарю вас, Ваше Величество. – Губерт поклонился и обратил свой взор на Питера де Роше. – Вы, епископ, – корень всех зол! Не кто иной, как вы, подтолкнули этих людей на выступление. Вы хотите сами занять мое место. Я хорошо это понимаю, но наш король не марионетка, которую можно дергать за ниточки. Он выбирает себе советников по собственной воле, и Господь не допустит – все равно король не предложит вам мой пост.
Питер де Роше побледнел от злобы. Он прокричал:
– Слушай меня, де Бург! Я истрачу все, что имею, до последнего пенни, чтобы доказать, что ты недостоин служить короне и должен быть выгнан из страны с позором!
Затем он, словно подхваченный ветром, устремился прочь из зала.
Воцарилось молчание. Первым его нарушил Генрих:
– Мы видим, какого злобного и вредного человека имеем на должности епископа Винчестерского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116