– Я тоже. О мой красавчик Хьюго! Ты не знаешь, что я отдавалась тебе много-много раз еще до того, как ты познал меня, а я – тебя. Мерзкий Джон зачал моих детей. Я покорялась ему, а воображала, что это ты трудишься надо мной. Скажи, любишь ли ты меня?
– Зачем ты спрашиваешь, Изабелла?
– Я сделаю для тебя все, что ты захочешь, но и ты послужи мне как великий рыцарь. Проникни в королевскую спальню, возьми подушку, отыщи в потемках эту высокомерную мордашку, заткни ей рот и нос и держи так. Пока… эта сука не похолодеет…
– О чем ты говоришь?
Хьюго был готов взвиться до потолка, если б на нем не лежала обнаженная Изабелла.
– Так, болтаю разную ерунду. Ты же этого не сможешь сделать? Правда? И зачем? Но нам надо заставить их поступать, как нам хочется.
– Мы их вассалы.
– Они нас боятся, Хьюго.
– Я так не думаю, дорогая. Людовик – король, Бланш – королева. Ты видела, какое большое войско они привели с собой?
– А почему? Потому, что им страшно. По какой причине они явились сюда по первому твоему зову?
– Я присягнул Людовику.
– Чепуха! Вассал… сеньор… не говори этих мерзких слов при мне. Я не вышла бы замуж за покорного вассала, за овцу, которую стригут. Послушай меня, Хьюго! Мы можем платить за наш покой непомерную цену, унижаясь перед ними. Но я с этим не смирюсь! Мой сын – король Англии. Неужели ты не понял, что все нити тянутся к нам, и мы их дернем, когда захотим. Генри помнит о своей матери. Он хороший, послушный мальчик… и такой еще несмышленый. Людовик нас боится, Бланш я беру на себя. Давай соединим наши мозги и придумаем, как нам поджечь пожар. Ты меня понял?
– Да, милая. Это значит, что начнется война.
– Пусть начнется война, а войны Людовик страшится больше, чем семейство Лузиньянов. Генри выступит на нашей стороне. Представь себе, какую выгоду ты извлечешь, когда под скипетр Англии вернутся все утерянные дураком Джоном земли, а тебя провозгласят принцем-супругом королевы Англии?
Он молчал.
– Молчание – знак согласия, – пошутила она. – Если ты не можешь сказать «да», предоставь мне право действовать.
Ее губы тянулись к его губам. Разве мог он противостоять искушению? А ее распущенные по плечам волосы? Их прикосновение было не щекотным, а сладостным.
– Сегодня ты еще более соблазнительна, Изабелла…
– Ну, говори! Что же ты замолчал? – усмехнулась она. – Продолжай!
– …чем когда-либо. Я не знаю почему… но ты так чаруешь меня в эту ночь.
– А как было прежде? – шутила она.
– Прежде было хорошо, но не так. Как будто в тебя вдохнули новую страсть. Кто из мужчин может устоят перед тобой? Никто.
– Я знаю, кто, – посмеивалась Изабелла. – Людовик Французский и Тибальд Шампанский.
– Людовику не нужна другая женщина, кроме своей жены.
– Господи, какой же он примерный муж! А ты так же верен мне?
– Конечно, но не по той причине, по которой блюдет Людовик верность Бланш.
– А по какой? – Ты даруешь мне блаженство в постели, какого не получишь и в раю. Бедняге Людовику подобное и не снилось.
Смех Изабеллы сотряс стены супружеской спальни, волна похоти, исходящая от нее, и мертвеца подняла бы из гроба.
– Ну а графу Шампанскому? – мурлыкала всепобеждающая страстная кошечка.
– Ему не повезло, Бланш от него слишком далека – за семью морями, за высоким стенами… – прерывисто шептал Лузиньян, изнемогая от страсти.
– Так сблизим их дорожки… как мы с тобой сблизились.
И Изабелла принялась страстно и с охотой ублажать своего красивого супруга.
Королева Франции нервно расхаживала по покоям, отведенным хозяевами замка для ночлега ее с Людовиком.
– Я не доверяю этой шлюхе! И Хьюго де Лузиньяну, хоть он и присягнул тебе, как сюзерену. Раз он обвенчался с ней, то уже отравился ее гадючьим ядом.
– Ты сама себя настраиваешь против нее. В чем дело? Откуда такая неприязнь? – миролюбиво спрашивал Людовик.
– Оттого, что она вышвырнула свою дочку вон! – грубо ответила Бланш. – И шлепнулась в постель с женихом дочери.
Людовик удивился, что его королева говорит словно торговка на Парижском рынке.
Он не догадывался, что Бланш благодаря своему свекру смогла изучить, чем живет и дышит громадная Франция.
– Ты что, совсем невинный барашек? – вдруг устремила на супруга свои огненные очи Бланш.
Людовик с трудом выдержал этот взгляд.
– Разумеется, мы должны быть бдительны.
– Я изучила их родословную и все документы на право их владений. Они богаче, чем мы с тобой, Людовик. Они нависли над нами как грозовая туча.
– Но Хьюго – человек чести…
– А его жена – выродок! Она сплавила дочь к шотландским людоедам, чтобы завалиться в постель с ее женихом!
Людовик вздрогнул, когда из уст возлюбленной его королевы опять вырвалось грубое выражение, неизвестно где и от кого услышанное. Неужели от покойного Филиппа Августа?
– Как же нам поступить? – спросил он у жены, притворившись, что не расслышал грубости.
– Никак! – решительно ответила Бланш. – Не Лузиньяны, а лишь время – наш союзник. Подождем немного, а потом посмотрим, как встретит сыночек Генрих Третий свою матушку. С распростертыми ли объятиями или стрелами и кипящей смолой.
– А пока что нам делать?
– А ты не знаешь?
Он неуверенно пожал плечами.
Бланш подставила ему полураскрытый рот.
– Поцелуй меня!
Людовик впился губами в ее губы.
О Боже! Какой это было раз и всегда все внове! Наваждение? Доброе или злое волшебство?
– Погладь меня!
Он погладил чудесную, нежную кожу, прохладную снаружи, но изнутри пылающую жаром.
– Как я люблю тебя, Бланш!
– И я тебя, мой Луи!
– Что с нами будет?
– Все будет хорошо.
– А можно ли доверять Хьюго де Лузиньяну? Он вроде бы человек чести…
Бланш тайком от Людовика тихонько вздохнула. Бесполезно учить его суровой мудрости. Он во всем видит только внешнюю оболочку, мишуру, которую надевают на себя люди, подобные ярмарочным паяцам.
Изабелла для него – просто красивая женщина, Хьюго де Лузиньян – верный вассал.
Муж королевы Франции был не способен ощутить скрытые потоки, что пробивают себе путь под землей, под виноградниками и пашнями, под стенами крепостей и фундаментами дворцов. А породила эти темные ручьи воля дьявола, заронившая им, черным властелином, в душу сотворенного Богом человека маленькие страстишки – зависть, похоть и тщеславие.
Кто поведал эту истину Бланш? Может быть, бабушка в какое-то холодное утро на перевале в Пиренейских горах?
Следующий день был посвящен переговорам. Людовик обещал Хьюго земли вокруг Сантеза и Олерона и обсуждал с ним план овладения всей Гасконью и Пуатье. Бланш и Изабелла не показывались друг другу на глаза.
Супруги Лузиньян следили с балкона, как королевская кавалькада удаляется от замка. Хьюго был оживлен. Он, согласно только что заключенному договору, уже готовился к походу и гордился доверием короля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116