- она стучит кулачком по мускулистой
руке.
- Другие делают это иначе. Я слышала, как одна женщина говорила, что
она распознает ложь, потому что ей хочется взять лжеца за руку и пройти
несколько миль, успокаивая его. Можно считать это чушью, но это срабаты-
вает.
- Я думаю, это очень мудро, Шоель.
В ней говорит любовь, она не очень-то понимает о чем он говорит.
- Драгоценная любовь моя, - он укачивает ее как ребенка, - Ясновидя-
щие обладают Даром, который, раз проснувшись, работает всегда. Прошу, не
говори мне, что я мудр, когда в тебе говорит только любовь.
- Прости, Шоель. Но мне хочется знать все, что знаешь ты.
Он чуть сдвинул ее голову, так чтобы ей было удобнее.
- Знаешь, что говорил мой инструктор третьей степени? "Не знай ниче-
го! Научись быть абсолютно наивным!"
- Совсем ничего? - она потрясена.
- Ты подходишь ко всему как с пустой, чистой грифельной доской, на
тебя не влияет ничто, в тебе ничего нет. Что не будет написано на этой
доске, напишешь ты это сам.
Она начинает понимать:
- Ничто не вмешивается.
- Точно. Ты - как изначальный невежественный язычник, совершенно бе-
зыскуственный, вплоть до того, что впадает в конечную иссушенность. Мож-
но сказать, ты находишь ее, не ища.
- А вот это мудро, Шоель. Спорим, ты был лучшим учеником, какой у них
когда-либо был, самым быстрым и...
- Я считал все это невероятной чушью.
- Неправда!
- Пока однажды я не почувствовал, как во мне что-то всколыхнулось.
Это было не движение мускулов или чтото, что мог бы обнаружить кто-то
иной. Просто сжатие.
- Где?
- Я не смог бы описать. Но мой инструктор четвертой ступени подгото-
вил меня к этому. "Касайся этого существа нежно. Осторожно". Один из
учеников решил, что инструктор имеет в виду реальные руки. Как же мы хо-
хотали.
- Это было жестоко.
Она коснулась его щеки и почувствовала, как она уже начинает покры-
ваться жесткой щетиной. Было поздно, но ей не хотелось спать.
- Пожалуй, жестоко. Но когда это что-то пришло, я узнал его. Ничего
подобного я не чувствовал раньше. Да и к тому же я был удивлен. Понима-
ешь, узнав его, я понял, что это было во мне всегда. Оно было таким зна-
комым. Это во мне всколыхнулось Ясновидение.
Ей показалось, она может ощутить, как Ясновидение шевелится внутри
нее самой. Ощущение чуда в его голосе пробудило в ней что-то.
- Тогда это было моим, - сказал он. - Это принадлежало мне и я при-
надлежал этому.
- Как это должно быть чудесно, - в ее голосе благоговение и зависть.
- Нет! Часть этого я ненавижу. Видя некоторых людей таким образом,
как бы видишь их выпотрошенными, с висящими наружу внутренностями.
- Отвратительно!
- Да, но всегда есть и награда, любимая. Иногда ты встречаешь других
людей, людей, которые как прекрасные цветы, протянутые тебе невинным ре-
бенком. Невинность. Ей отвечает невинность во мне самом, и во мне креп-
нет мой дар. Вот что ты делаешь для меня, любовь моя.
Не-корабль Чтимых Матре прибыл на Гамму, и они высадили ее возле кучи
отбросов с корабля, но ей в сущности было все равно. Дома! Я дома, и
Лампадас выжил вместе со мной.
Рабби, однако, не разделял ее энтузиазма.
И вновь они сидели в его кабинете, но теперь она чувствовала Иную Па-
мять внутри себя, как более знакомую, почти родную, чувствовала большую
уверенность в ней. И ему это было видно.
- Ты более чем когда либо похожа на них! Это нечисто.
- Рабби, предки каждого из нас нечисты. Мне повезло, что я знаю неко-
торых из своих.
- Что это? Что ты такое говоришь?
- Мы все - потомки людей, которые творили страшные вещи, рабби. Мы не
любим думать о варварах среди наших предков, но тем не менее они есть.
- Что за слова!
- Преподобные Матери способны вспомнить их всех, рабби. Вспомни исто-
рию, выживают победители, завоеватели. Понимаешь?
- Я никогда не слышал, чтобы ты говорила столь резко. Что случилось с
тобой, дочь моя?
- Я выжила, зная, что победа иногда достигается сделкой с моралью.
- Да что с тобой? Это - злые слова.
- Злые? Варварство - еще слишком мягкое слово, для всего того зла,
что творили наши предки. Предки всех нас, рабби.
Она видела, что причинила ему боль, чувствовала жестокость собствен-
ных слов, но не могла остановиться. Как может он бежать от правды в том,
что она говорит? Он же человек чести.
- Рабби, - говорила она теперь мягче, "но тем глубже ранили его ее
слова, - если бы ты стал свидетелем, хотя бы части того, что вынудили
меня узнать Иные Воспоминания, ты бы вернулся назад, ища новых слов для
обозначения зла. Некоторые деяния наших предшественников испоганят любой
ярлык, какой ты сможешь себе представить.
- Ребекка... Ребекка... Я знаю необходимость...
- Не отговаривайтесь "необходимостью времени"!
Вы, как рабби, способны на большее. Значит, в нас нет голоса совести?
Есть, просто иногда мы не слушаем его.
Он закрыл лицо руками, взад и вперед раскачиваясь в старом кресле.
Кресло скрипело похоронной жалобой.
- Рабби, вас я всегда уважала и любила. Для вас я прошла через Аго-
нию. Я разделила Лампадас для вас. Не отворачивайтесь от того, что я уз-
нала из этого.
- Я не отворачиваюсь, - он убрал руки от лица, - не отрицаю ничего,
дочь моя. Но позволь мне мою боль.
- Плевать на все эти рациональные рассуждения, то, с чем мне незамед-
лительно нужно справиться, - это то, что нет в мире невиновных.
- Ребекка!
- Виновный, может, и не правильное слово, рабби, но наши предки со-
вершили поступки, за которые надо заплатить.
- Это я понимаю, Ребекка. Это баланс, который...
- Не говорите мне, что вы что-то понимаете, когда я знаю, что это не
так, - она вскочила с кресла и смотрела теперь на него сверху вниз. -
Это не книга бухгалтерских балансов, которые надо свести. Как далеко в
прошлое вы готовы зайти?
- Ребекка, я твой рабби. Ты не должна говорить таким образом, особен-
но со мной.
- Чем дальше ты уходишь вспять, рабби, тем ужаснее жестокость, тем
выше цена. Ты не способен уйти так далеко, но я вынуждена.
Повернувшись, она вышла из кабинета, оставив без внимания его полный
мольбы голос, боль, с которой он произносил ее имя. Закрывая дверь, она
услышала, как он проговорил:
- Что мы наделали? Израэль, помоги ей.
Написание истории - процесс, слишком напоминающий отвлекающий маневр.
Большинство исторических отчетов отвлекают внимание от движения скрытых
сил и их тайных влияний, скрывающихся за великими событиями.
Баша Тэг
Предоставленный самому себе, Айдахо часто отправлялся исследовать
свою тюрьму на не-корабле. Так много, что еще нужно увидеть и узнать об
этом иксшанском артифакте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
руке.
- Другие делают это иначе. Я слышала, как одна женщина говорила, что
она распознает ложь, потому что ей хочется взять лжеца за руку и пройти
несколько миль, успокаивая его. Можно считать это чушью, но это срабаты-
вает.
- Я думаю, это очень мудро, Шоель.
В ней говорит любовь, она не очень-то понимает о чем он говорит.
- Драгоценная любовь моя, - он укачивает ее как ребенка, - Ясновидя-
щие обладают Даром, который, раз проснувшись, работает всегда. Прошу, не
говори мне, что я мудр, когда в тебе говорит только любовь.
- Прости, Шоель. Но мне хочется знать все, что знаешь ты.
Он чуть сдвинул ее голову, так чтобы ей было удобнее.
- Знаешь, что говорил мой инструктор третьей степени? "Не знай ниче-
го! Научись быть абсолютно наивным!"
- Совсем ничего? - она потрясена.
- Ты подходишь ко всему как с пустой, чистой грифельной доской, на
тебя не влияет ничто, в тебе ничего нет. Что не будет написано на этой
доске, напишешь ты это сам.
Она начинает понимать:
- Ничто не вмешивается.
- Точно. Ты - как изначальный невежественный язычник, совершенно бе-
зыскуственный, вплоть до того, что впадает в конечную иссушенность. Мож-
но сказать, ты находишь ее, не ища.
- А вот это мудро, Шоель. Спорим, ты был лучшим учеником, какой у них
когда-либо был, самым быстрым и...
- Я считал все это невероятной чушью.
- Неправда!
- Пока однажды я не почувствовал, как во мне что-то всколыхнулось.
Это было не движение мускулов или чтото, что мог бы обнаружить кто-то
иной. Просто сжатие.
- Где?
- Я не смог бы описать. Но мой инструктор четвертой ступени подгото-
вил меня к этому. "Касайся этого существа нежно. Осторожно". Один из
учеников решил, что инструктор имеет в виду реальные руки. Как же мы хо-
хотали.
- Это было жестоко.
Она коснулась его щеки и почувствовала, как она уже начинает покры-
ваться жесткой щетиной. Было поздно, но ей не хотелось спать.
- Пожалуй, жестоко. Но когда это что-то пришло, я узнал его. Ничего
подобного я не чувствовал раньше. Да и к тому же я был удивлен. Понима-
ешь, узнав его, я понял, что это было во мне всегда. Оно было таким зна-
комым. Это во мне всколыхнулось Ясновидение.
Ей показалось, она может ощутить, как Ясновидение шевелится внутри
нее самой. Ощущение чуда в его голосе пробудило в ней что-то.
- Тогда это было моим, - сказал он. - Это принадлежало мне и я при-
надлежал этому.
- Как это должно быть чудесно, - в ее голосе благоговение и зависть.
- Нет! Часть этого я ненавижу. Видя некоторых людей таким образом,
как бы видишь их выпотрошенными, с висящими наружу внутренностями.
- Отвратительно!
- Да, но всегда есть и награда, любимая. Иногда ты встречаешь других
людей, людей, которые как прекрасные цветы, протянутые тебе невинным ре-
бенком. Невинность. Ей отвечает невинность во мне самом, и во мне креп-
нет мой дар. Вот что ты делаешь для меня, любовь моя.
Не-корабль Чтимых Матре прибыл на Гамму, и они высадили ее возле кучи
отбросов с корабля, но ей в сущности было все равно. Дома! Я дома, и
Лампадас выжил вместе со мной.
Рабби, однако, не разделял ее энтузиазма.
И вновь они сидели в его кабинете, но теперь она чувствовала Иную Па-
мять внутри себя, как более знакомую, почти родную, чувствовала большую
уверенность в ней. И ему это было видно.
- Ты более чем когда либо похожа на них! Это нечисто.
- Рабби, предки каждого из нас нечисты. Мне повезло, что я знаю неко-
торых из своих.
- Что это? Что ты такое говоришь?
- Мы все - потомки людей, которые творили страшные вещи, рабби. Мы не
любим думать о варварах среди наших предков, но тем не менее они есть.
- Что за слова!
- Преподобные Матери способны вспомнить их всех, рабби. Вспомни исто-
рию, выживают победители, завоеватели. Понимаешь?
- Я никогда не слышал, чтобы ты говорила столь резко. Что случилось с
тобой, дочь моя?
- Я выжила, зная, что победа иногда достигается сделкой с моралью.
- Да что с тобой? Это - злые слова.
- Злые? Варварство - еще слишком мягкое слово, для всего того зла,
что творили наши предки. Предки всех нас, рабби.
Она видела, что причинила ему боль, чувствовала жестокость собствен-
ных слов, но не могла остановиться. Как может он бежать от правды в том,
что она говорит? Он же человек чести.
- Рабби, - говорила она теперь мягче, "но тем глубже ранили его ее
слова, - если бы ты стал свидетелем, хотя бы части того, что вынудили
меня узнать Иные Воспоминания, ты бы вернулся назад, ища новых слов для
обозначения зла. Некоторые деяния наших предшественников испоганят любой
ярлык, какой ты сможешь себе представить.
- Ребекка... Ребекка... Я знаю необходимость...
- Не отговаривайтесь "необходимостью времени"!
Вы, как рабби, способны на большее. Значит, в нас нет голоса совести?
Есть, просто иногда мы не слушаем его.
Он закрыл лицо руками, взад и вперед раскачиваясь в старом кресле.
Кресло скрипело похоронной жалобой.
- Рабби, вас я всегда уважала и любила. Для вас я прошла через Аго-
нию. Я разделила Лампадас для вас. Не отворачивайтесь от того, что я уз-
нала из этого.
- Я не отворачиваюсь, - он убрал руки от лица, - не отрицаю ничего,
дочь моя. Но позволь мне мою боль.
- Плевать на все эти рациональные рассуждения, то, с чем мне незамед-
лительно нужно справиться, - это то, что нет в мире невиновных.
- Ребекка!
- Виновный, может, и не правильное слово, рабби, но наши предки со-
вершили поступки, за которые надо заплатить.
- Это я понимаю, Ребекка. Это баланс, который...
- Не говорите мне, что вы что-то понимаете, когда я знаю, что это не
так, - она вскочила с кресла и смотрела теперь на него сверху вниз. -
Это не книга бухгалтерских балансов, которые надо свести. Как далеко в
прошлое вы готовы зайти?
- Ребекка, я твой рабби. Ты не должна говорить таким образом, особен-
но со мной.
- Чем дальше ты уходишь вспять, рабби, тем ужаснее жестокость, тем
выше цена. Ты не способен уйти так далеко, но я вынуждена.
Повернувшись, она вышла из кабинета, оставив без внимания его полный
мольбы голос, боль, с которой он произносил ее имя. Закрывая дверь, она
услышала, как он проговорил:
- Что мы наделали? Израэль, помоги ей.
Написание истории - процесс, слишком напоминающий отвлекающий маневр.
Большинство исторических отчетов отвлекают внимание от движения скрытых
сил и их тайных влияний, скрывающихся за великими событиями.
Баша Тэг
Предоставленный самому себе, Айдахо часто отправлялся исследовать
свою тюрьму на не-корабле. Так много, что еще нужно увидеть и узнать об
этом иксшанском артифакте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142