К его огромному сожалению, большую часть своей юности он провел среди варварских куманов.
— Судьба твоей бабушки давным-давно определена. Я беспокоюсь за твою душу, Захария. Ты не молишься с нами.
— Я молюсь сам, и не богам моей бабушки. Давай не будем впредь возвращаться к этому разговору, прошу тебя, чтобы ты ни сказал, это не повлияет на мое мнение, мне было видение…
— Кто сказал, что это не Враг пускал тебе пыль в глаза?
— Спокойно, мой друг. Я знаю, что я видел. Хериберт поднял руки вверх, признавая поражение. Захария усмехнулся.
— Я больше не стану осквернять твой слух рассказами о том, какое видение снизошло на меня. От этого ты защищен.
— Гораздо больше, чем от стенаний этого поэта.
Захария фыркнул, поскольку поэт был действительно не таким способным, каким хотел казаться, или был просто пьян.
— Но лучше стихи этого поэта, чем бахвальство лорда Хродика. Посмотри, разве среди обслуживающих главный стол есть слуги? Все они хорошенькие служанки, как будто благодаря его сказкам одна или несколько из них оказываются у него в постели. — Он всегда нетерпимо относился к рабству и сейчас не мог скрыть отвращения в голосе. — Думаю, все эти слуги порабощены и не могут оставить свою службу, даже если бы и захотели.
Хериберт удивленно взглянул на него.
— Все мы в той или иной мере зависим от кого-то. Правитель и скопос тоже подданные Господа. В чем различие?
— Разве Господь заставляет правителя и скопос распутничать против их воли?
Главной среди слуг, которая стояла несколько в стороне ото всех остальных и направляла нескончаемые потоки еды и вина в зал, была хорошенькая молодая женщина. Ее прекрасные черты лица слегка портил лишь небольшой шрам на нижней губе, будто кто-то сильно укусил ее до крови. Беспрестанно подзывая ее к столу, лорд Хродик в глазах окружающих оказывался все в более глупом положении, поскольку даже слепому было ясно, что бедная девушка очарована принцем Санглантом. Она так усиленно старалась не смотреть на принца, что всем без слов становилось понятно, что именно об этом она и мечтает.
— О Боже, — произнес Хериберт, горестно вздыхая, — та девушка привлекла внимание Сангланта.
— Почему ты так думаешь? Мне кажется, он смотрит на нее не чаще, чем на остальных.
Хериберт тихо усмехнулся.
— Тебе действительно так кажется? А я думаю, он посматривает на нее по-иному. Она хорошо сложена и миловидна, боюсь, наш принц очарован этой девушкой.
— Хорошенькая, — согласился Захария, который был не против полюбоваться на симпатичную женщину и много лет назад — до нанесенных ему куманами увечий — частенько нарушал данные им клятвы и обеты. — Быть может, тебе нужно блюсти свое целомудрие, мой друг, а не его высочества.
Хериберт слегка покраснел.
— Нет, друг, женщины не имеют надо мной никакой власти. Бедный лорд Хродик. Он совершенно теряется на фоне Сангланта, особенно из-за его непрестанного бахвальства.
— Он бы не продержался ни дня в племени куманов. Несмотря на то что они дикари, ни один человек не осмелился бы хвастать своими подвигами, если бы действительно не был воином или охотником.
— Свита лорда Хродика подтверждает, что в прошлом месяце он застрелил оленя, наверно, его можно отнести к главным охотникам.
Захария засмеялся, он еще не привык к тонкому юмору клирика, щедро приправленному сарказмом.
Принц Санглант, привлеченный громкими звуками, поднял голову и внезапно поднялся. Молодой поэт в смущении замолчал, оглядываясь по сторонам с диким выражением лица, будто ожидая, что сейчас в зал ворвется вооруженная армия солдат.
— Прошу вас, брат Захария, — сказал принц, обращаясь к нему через два стола, — если вы можете исполнить гимн святой Херодии, сделайте это для нас. Вы прекрасно его знаете, не так ли?
Захария поднялся, передавая свой кубок с вином Хериберту.
— Я исполню его, ваше высочество, если это доставит вам удовольствие.
— Огромное удовольствие. — Санглант оставил главный стол и сел рядом с Херибертом на место Захарии, осушив его кубок до дна. — О Боже, — произнес он, понизив голос, — больше нет сил терпеть ни это щенячье виляние хвостом, ни этого подхалима, называющего себя поэтом.
Он в отчаянии посмотрел вокруг, поднимая свой кубок, и хорошенькая служанка тут же поспешила наполнить его, наливая вино через серебряное ситечко, задерживающее осадок. Санглант открыто посмотрел на нее, и она не опустила глаз. Так что на этот раз принц первым отвел взгляд в сторону, слегка покраснев, хотя этого и не было заметно на его загорелом лице. Лорд Хродик резко окликнул ее, и она поспешила к его столу.
— Господь и Владычица, — пробормотал принц, — я не создан для того, чтобы быть монахом.
— Нашему принцу необходимо развеяться, — прошептал Хериберт Захарии.
В молодости Захария придумал свой оригинальный способ запоминать любимые гимны и стихи: он представлял их в виде животных, закрытых и находящихся каждое в отдельном стойле, на каждом стойле изображен какой-то знак в виде птицы или растения, символизирующий первую фразу или слово, чтобы ему легче было вспомнить все слова. Мысленно прогуливаясь по хлеву и заглядывая в стойла, он наткнулся на изображение грифа, известного, как пророк среди птиц, несущего колосок ячменя, который на даррийском звучит как «хордеум» и созвучен с «Херодия», так второе слово гораздо легче всплыло в памяти, благодаря первому. Все это заняло у Захарии не больше времени, чем потребовалось принцу, чтобы осушить еще один кубок вина. И вот первые слова гимна уже звучали под сводами огромного зала.
Да восхвалим мы первую прорицательницу Херодию,
Что ходит по улицам и храмам Джесхауви
И не сторонится человеческих слабостей.
И не боится сурово говорить с теми, кто преступит законы Господа.
Как только он начал говорить, слова потекли свободно и непринужденно, одно следовало за другим, превращая повествование в нерушимую цепь. Как говорила его бабушка, этим талантом наградили его боги. Брат, который принес слово Единства в их отдаленную, пограничную деревеньку, очень хвалил его, рассказывая о том, что имя ему выбрали правильно и ангел памяти Захриел наградил его этим святым даром.
Пусть святая Херодия благословит всех нас,
Ведь ее слова — это слова правды.
Закончив повествование, он услышал, как принц что-то восхищенно пробормотал, а лорд Хродик вскочил на ноги.
— Посмотри сюда, кузен! — воскликнул молодой лорд, указывая на дюжину горожан, вошедших в зал и нервно переглядывающихся между собой.
К сожалению, молодая женщина, стоявшая впереди всех в ярком платке, наброшенном на голову, была еще прекраснее, чем служанка. Санглант поднял кубок с вином, и на губах его заиграла очаровательная улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
— Судьба твоей бабушки давным-давно определена. Я беспокоюсь за твою душу, Захария. Ты не молишься с нами.
— Я молюсь сам, и не богам моей бабушки. Давай не будем впредь возвращаться к этому разговору, прошу тебя, чтобы ты ни сказал, это не повлияет на мое мнение, мне было видение…
— Кто сказал, что это не Враг пускал тебе пыль в глаза?
— Спокойно, мой друг. Я знаю, что я видел. Хериберт поднял руки вверх, признавая поражение. Захария усмехнулся.
— Я больше не стану осквернять твой слух рассказами о том, какое видение снизошло на меня. От этого ты защищен.
— Гораздо больше, чем от стенаний этого поэта.
Захария фыркнул, поскольку поэт был действительно не таким способным, каким хотел казаться, или был просто пьян.
— Но лучше стихи этого поэта, чем бахвальство лорда Хродика. Посмотри, разве среди обслуживающих главный стол есть слуги? Все они хорошенькие служанки, как будто благодаря его сказкам одна или несколько из них оказываются у него в постели. — Он всегда нетерпимо относился к рабству и сейчас не мог скрыть отвращения в голосе. — Думаю, все эти слуги порабощены и не могут оставить свою службу, даже если бы и захотели.
Хериберт удивленно взглянул на него.
— Все мы в той или иной мере зависим от кого-то. Правитель и скопос тоже подданные Господа. В чем различие?
— Разве Господь заставляет правителя и скопос распутничать против их воли?
Главной среди слуг, которая стояла несколько в стороне ото всех остальных и направляла нескончаемые потоки еды и вина в зал, была хорошенькая молодая женщина. Ее прекрасные черты лица слегка портил лишь небольшой шрам на нижней губе, будто кто-то сильно укусил ее до крови. Беспрестанно подзывая ее к столу, лорд Хродик в глазах окружающих оказывался все в более глупом положении, поскольку даже слепому было ясно, что бедная девушка очарована принцем Санглантом. Она так усиленно старалась не смотреть на принца, что всем без слов становилось понятно, что именно об этом она и мечтает.
— О Боже, — произнес Хериберт, горестно вздыхая, — та девушка привлекла внимание Сангланта.
— Почему ты так думаешь? Мне кажется, он смотрит на нее не чаще, чем на остальных.
Хериберт тихо усмехнулся.
— Тебе действительно так кажется? А я думаю, он посматривает на нее по-иному. Она хорошо сложена и миловидна, боюсь, наш принц очарован этой девушкой.
— Хорошенькая, — согласился Захария, который был не против полюбоваться на симпатичную женщину и много лет назад — до нанесенных ему куманами увечий — частенько нарушал данные им клятвы и обеты. — Быть может, тебе нужно блюсти свое целомудрие, мой друг, а не его высочества.
Хериберт слегка покраснел.
— Нет, друг, женщины не имеют надо мной никакой власти. Бедный лорд Хродик. Он совершенно теряется на фоне Сангланта, особенно из-за его непрестанного бахвальства.
— Он бы не продержался ни дня в племени куманов. Несмотря на то что они дикари, ни один человек не осмелился бы хвастать своими подвигами, если бы действительно не был воином или охотником.
— Свита лорда Хродика подтверждает, что в прошлом месяце он застрелил оленя, наверно, его можно отнести к главным охотникам.
Захария засмеялся, он еще не привык к тонкому юмору клирика, щедро приправленному сарказмом.
Принц Санглант, привлеченный громкими звуками, поднял голову и внезапно поднялся. Молодой поэт в смущении замолчал, оглядываясь по сторонам с диким выражением лица, будто ожидая, что сейчас в зал ворвется вооруженная армия солдат.
— Прошу вас, брат Захария, — сказал принц, обращаясь к нему через два стола, — если вы можете исполнить гимн святой Херодии, сделайте это для нас. Вы прекрасно его знаете, не так ли?
Захария поднялся, передавая свой кубок с вином Хериберту.
— Я исполню его, ваше высочество, если это доставит вам удовольствие.
— Огромное удовольствие. — Санглант оставил главный стол и сел рядом с Херибертом на место Захарии, осушив его кубок до дна. — О Боже, — произнес он, понизив голос, — больше нет сил терпеть ни это щенячье виляние хвостом, ни этого подхалима, называющего себя поэтом.
Он в отчаянии посмотрел вокруг, поднимая свой кубок, и хорошенькая служанка тут же поспешила наполнить его, наливая вино через серебряное ситечко, задерживающее осадок. Санглант открыто посмотрел на нее, и она не опустила глаз. Так что на этот раз принц первым отвел взгляд в сторону, слегка покраснев, хотя этого и не было заметно на его загорелом лице. Лорд Хродик резко окликнул ее, и она поспешила к его столу.
— Господь и Владычица, — пробормотал принц, — я не создан для того, чтобы быть монахом.
— Нашему принцу необходимо развеяться, — прошептал Хериберт Захарии.
В молодости Захария придумал свой оригинальный способ запоминать любимые гимны и стихи: он представлял их в виде животных, закрытых и находящихся каждое в отдельном стойле, на каждом стойле изображен какой-то знак в виде птицы или растения, символизирующий первую фразу или слово, чтобы ему легче было вспомнить все слова. Мысленно прогуливаясь по хлеву и заглядывая в стойла, он наткнулся на изображение грифа, известного, как пророк среди птиц, несущего колосок ячменя, который на даррийском звучит как «хордеум» и созвучен с «Херодия», так второе слово гораздо легче всплыло в памяти, благодаря первому. Все это заняло у Захарии не больше времени, чем потребовалось принцу, чтобы осушить еще один кубок вина. И вот первые слова гимна уже звучали под сводами огромного зала.
Да восхвалим мы первую прорицательницу Херодию,
Что ходит по улицам и храмам Джесхауви
И не сторонится человеческих слабостей.
И не боится сурово говорить с теми, кто преступит законы Господа.
Как только он начал говорить, слова потекли свободно и непринужденно, одно следовало за другим, превращая повествование в нерушимую цепь. Как говорила его бабушка, этим талантом наградили его боги. Брат, который принес слово Единства в их отдаленную, пограничную деревеньку, очень хвалил его, рассказывая о том, что имя ему выбрали правильно и ангел памяти Захриел наградил его этим святым даром.
Пусть святая Херодия благословит всех нас,
Ведь ее слова — это слова правды.
Закончив повествование, он услышал, как принц что-то восхищенно пробормотал, а лорд Хродик вскочил на ноги.
— Посмотри сюда, кузен! — воскликнул молодой лорд, указывая на дюжину горожан, вошедших в зал и нервно переглядывающихся между собой.
К сожалению, молодая женщина, стоявшая впереди всех в ярком платке, наброшенном на голову, была еще прекраснее, чем служанка. Санглант поднял кубок с вином, и на губах его заиграла очаровательная улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167