Булкезу.
О Боже, этот великолепный мужчина был Булкезу? А она думала, что удача не может сыграть с ними еще более злую шутку.
Но это было так.
— В любом случае, — продолжал переводчик, — ни один из этих жалких куманов не понимает нашего языка, поэтому я могу говорить, что хочу. Я могу сказать его высокомерию, что вы оскорбили его мать, и тогда вы увидите то,
на что никогда не хотели бы смотреть: то, как ваши кишки упадут на землю, прежде чем вы будете мертвы. — Он самодовольно повернулся к Булкезу и сказал ему несколько коротких фраз.
Эккехард громко выдохнул, но попытался сдержаться, поскольку хорошо помнил, что в эпических поэмах главный герой всегда умирает достойно. Выпрямившись, он сделал серьезное выражение лица, готовый с честью встретить свою смерть.
Булкезу снова рассмеялся. Он положил руку на плечо Эккехарда, показывая в сторону большой палатки.
Переводчик насмешливо произнес:
— Князь Булкезу желает выпить вина со своим вендийским братом, в знак их родства.
— Он собирается отравить меня? — прошептал Эккехард, стараясь выглядеть мужественно.
— Нет, мой принц. Он собирается сделать только то, что сказал — выпить с вами по кубку вина, за то что убил нескольких богобоязненных людей, теперь они мертвы и остались непогребенными на корм воронам. Надеюсь, вам понравится.
Ханне показалось, что никто не обращает на нее совершенно никакого внимания. Поблизости не видно было даже часовых. Около двадцати человек обступили кругом своего владыку и его пленников, увлеченно наблюдая за их беседой. Справа за палатками семеро воинов чистили лошадей. Эти коренастые существа выглядели неуклюжими по сравнению с высокими, благородными животными, схваченными вместе с Эккехардом. Старик с разукрашенным лицом и в странных одеждах, сшитых из кусочков разных тканей, стоял с одной стороны, указывая на раны на крупе лошадей от стрел призрачных эльфов. Улыбаясь, словно сумасшедший, он намазал раны желтоватой мазью, тогда как другой человек держал лошадь за голову.
Ханна отползла немного в сторону, когда Эккехард со связанными руками направился в сторону палатки князя с тем достоинством, на какое хватило сил. Поскольку все были увлечены этой маленькой процессией, она надеялась незаметно исчезнуть.
Но для чего? А если ее побег обратится смертью для Эккехарда? Могла ли она действительно надеяться на то, что ей удастся скрыться, ведь у них были лошади, а она пешая? Скрывались ли призрачные эльфы до сих пор в лесу?
Все же, несмотря на возможный риск и неожиданные обстоятельства, она должна попробовать добраться до короля. Необходимо донести до него сведения о том, что варварские племена куманов совершают набеги на восточных границах его королевства.
Ханна поджала ноги, оттолкнулась… и увидела тонкую, словно игла, стрелу, упавшую прямо перед ней. Стрела зашипела и превратилась в дым, растопив вокруг себя снежный покров земли. Облачко пара, вырвавшееся изо рта и носа, на мгновение затуманило ей взор, но тени Исчезнувших ни с чем нельзя было перепутать, если вы однажды повстречались с ними — старые враги вернулись, чтобы поймать ее. Она втянула воздух, и дымка рассеялась. Двенадцать заряженных луков было направленно в сторону лагеря, призрачные эльфы собрались на краю леса.
От чьих рук ужаснее принять смерть?
Словно головни, погруженные в воду, стрелы шипели и превращались в дым, затуманивая прозрачный воздух. Две из них вонзились в снег, одна справа от Ханны, другая — в то место, где она только находилась. Едва заметные дымящиеся следы появлялись там, где стрелы, упав, растапливали окружающий снег.
Казалось, такие тонкие стрелы не могут быть настолько смертельными.
Громкий крик нарушил тишину, повисшую над полем. Куманский солдат нетвердо отступал назад, схватившись за голову обеими руками. Кровь сочилась по пальцам, затянутым в перчатки, он пошатнулся и упал навзничь, его душераздирающий вопль вновь и вновь отдавался эхом, проникая в самые глубины ее сердца.
Ханна отползла назад. Очередная смертоносная стрела неслась прямо на князя куманов. По счастливой случайности или удачно просчитав направление полета, он повернулся спиной, и стрела вонзилась в одно из крыльев грифона. Градом посыпались искры, подобно расплавленному железу, освещая предрассветные сумерки.
Булкезу выкрикивал какие-то неразборчивые приказы. Солдаты с лошадьми спрятались за несчастных животных, превратив их в своеобразные щиты от призрачных противников. Несколько куманов выпустили стрелы в ответ, но их выстрелы были неточные, неуклюжие, и эльфы успевали скрыться за кустом или деревом, прежде чем стрелы куманов достигали своей цели.
Полдюжины куманов, подталкивая и пихая, подвели Эккехарда и его товарищей к большому навесу. Лорд Велф упал, хотя Ханна не увидела, куда попала смертоносная стрела. Огромный солдат схватил его под мышки и потащил вслед за остальными.
Человек, одетый в цветастый плащ, издал внезапный вопль, пританцовывая вокруг принца, который в это время вновь надел свой шлем на голову. Шаман сбросил свой плащ, обнажив голую грудь, испещренную какими-то фантастическими татуировками. По мере того как он что-то бормотал и пританцовывал, дикие волшебные животные, нарисованные у него на груди, сцены битв, небесные тела начинали изгибаться и оживать.
Ханна сильно потрясла головой, думая, что все это ей лишь показалось, и отползла еще назад, обнаружив укрытие неподалеку от рослого пони, слишком глупого, чтобы спрятаться. Она не могла отвести глаз от танцующего человека, от его коренастого, лишенного волос тела, мускулистых ног и сильных рук. Из мочки каждого уха у него свисала цепочка из трех человеческих носов. Золотая игла насквозь проходила через переносицу, на каждом ее конце было прикреплено по одному высушенному человеческому уху. Его руки были обтянуты кожей с человеческих ног, а ноги — кожей с человеческих рук.
Булкезу увернулся, снова поймав крыльями град выпущенных в него стрел, и скрылся позади захваченной чахлой лошаденки. Шаман нагнулся к земле и продолжал петь. С каждой фразой он приседал все ниже и ниже, так что вскоре Ханне показалось, что он собирается полностью зарыться в снег. Белый туман поднялся над ним, словно ветер, сдувающий верхний слой снежного покрова, и все его рисунки просто соскользнули на снег и, подобно тысячам извивающихся червей, стали подниматься вверх по телу Булкезу и крупу лошади, распространяясь во все стороны и разрастаясь, пока сначала полдюжины людей, а затем еще столько же не запестрели этими магическими рисунками.
Булкезу оседлал лошадь и отдал приказание своим войнам. Вооруженные луками, копьями и мечами, куманы начали взбираться на холм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167