Адика хорошо знала этот тон и решила не спорить с ним.
Алан указал на Таниоинина и, нагнувшись к самому ее уху, зашептал. Пение камней заглушало его слова от всех остальных, а она уже привыкла к его ласковому шепоту.
— Неужели этот человек — волшебник? Он может сам ходить?
— Пронзающий Последним — самый могущественный из волшебников, рожденных в человеческих племенах. — Она посмотрела на Таниоинина с уважением и, возможно, с легкой жалостью. — Его народ заботится о нем, потому что он необычайно умен. Уже долгие годы он занимается магией. Но его тело настолько искалечено, что он беспомощен в этом мире. Другие должны заботиться о нем. Только в мире духов он действительно чувствует себя свободным. Вот почему он такой сильный.
По его выражению лица и закатившимся глазам Алан понял, что волшебник находится в далеком мире духов. Он призывает духов… где бы они ни были.
Адика что-то зашептала, схватила Алана за руку и указала вдаль.
Золотые каменные холмы, возвышающиеся на востоке, словно шесть огромных курганов, не были из камня. Они отливали насыщенным янтарным блеском, светились, подобно расплавленному золоту. Они загудели и медленно пробудились от сна.
Сначала они подняли свои огромные головы. В их глазах полыхало пламя. У некоторых были золотые гребни по голове и шее, раскрывающиеся по мере того, как они поднимались. Взмахом хвоста они сносили огромные валуны, возвышающиеся над землей, словно мелкую гальку. Только теперь Алан осознал, насколько они были необъятны и как они далеко от них. Грохот от их пробуждения стоял невероятный, все вокруг трещало и громыхало, эхом отдаваясь в небесах.
Сначала один, потом второй начали шумно дышать. Из ноздрей сыпались искры. Пламя вспыхивало и исчезало на каменных валунах, среди мхов и небольших кустарников, раскинувшихся по фьоллу. Алан не мог оторвать взгляд. Горе и Ярость скулили, хотя их трудно было расслышать на фоне далекого грохота и шума пробуждающихся драконов.
Адика вскочила на ноги. Она все еще крепко сжимала его руку: возможно, просто забыла, что до сих пор держалась за него. Молотки стучали по камням. Весь мир гудел. Будто погрузившись в какое-то дремотное состояние, Адика отпустила руку Алана, шагнула вперед, мимо двух бормотавших волшебников, и встала, подняв руки вверх, на пороге спасительного круга каменной короны, когда первый дракон поднялся в воздух.
Алан прыгнул за ней, но даже не смог до нее дотянуться. Воздушный поток просто прибил его к земле, когда первый дракон взмахнул необъятными крыльями. Пронзительный ветер оглушил его, когда второй, а потом и третий драконы поднялись в небо, рассекая воздух огромными, словно дома, крыльями. Их грудь горела огнем, а хвосты, словно плети, хлестали воздух. Лед вздымался на дальних восточных вершинах, оставленных позади летящими драконами. В воздух поднялись четвертый и пятый. Сражаясь с неумолимым ветром от их полета, Алан пытался удержаться, стоя на коленях. Над ним пронесся горячий поток обжигающего ветра. Он опалил его волосы, а руки и губы потрескались от внезапной жары, мгновенно высохли все его слезы.
Алан пополз вперед. Адика все так же стояла, подняв руки к небу. Ветер не коснулся ее, как и она не согнулась под ним. Ей не нужна была его помощь. Она была Почитаемой своего племени, всемогущая, как рассвет, способная встретиться лицом к лицу с огромными существами, которых они разбудили. Все, что ему оставалось делать, — припасть к земле и молиться.
Драконы поднимались в небо во всем своем великолепии, яркие, словно молнии. Ветер, возникший от их плавного полета, разогнал все облака, превратившись в воздушный водоворот, сильнее и мощнее любого вихря. По мере того как драконы поднимались вверх, тяжелые слои серых облаков начали распадаться на части, разлетались в разные стороны. Капли дождя с шипением испарялись с камней. Единственная снежинка спустилась с неба, растаяв на глазах у Алана.
Драконы поднимались все выше, растворяясь в небесной дали, земля погружалась в полумрак. Звезды ясно блестели на чистом небе. Прохладный ветер прилетел с севера. Драконы разогнали облака, и теперь волшебники могли соткать из звездного света волшебные врата.
Пошатываясь, Алан встал на ноги. Его кожа горела огнем.
Адика повернулась и пристально посмотрела на него.
— Тебе нужно было подождать, пока мы позвали бы тебя.
Прикосновение ее пальцев причинило ему нестерпимую боль. Он вздрогнул.
— Со мной все хорошо, — проговорил он хрипло. — Ты же знаешь, я никогда не оставлю тебя.
Ее лицо смягчилось. Адика шагнула мимо него и, понизив голос, что-то начала говорить Потерпевшему Неудачу. Алан стоял пошатываясь, чувствуя ужасное головокружение, все еще пораженный увиденным. Он даже не представлял, что могут быть такие существа, наделенные необъятной властью и совершенным безразличием ко всему живому. Жизнь в среднем мире, быстротечная череда человеческих лет, были ничто по сравнению с ними, способными проспать сотни лет, словно одну короткую ночь. Алан сел на твердую землю, скрестив ноги. Горе и Ярость улеглись рядом. Вскоре к нему подошла женщина, одетая в плащ из орлиных перьев, и смазала его горящую кожу какой-то смягчающей мазью.
Очевидно, свободные кожаные плащи и капюшоны людей Акка защищали их лучше, чем одежды Алана, или они были укутаны невидимой волшебной мантией. Переговариваясь, понизив голос, они подняли Пронзающего Последним на его соломенной подстилке, лежащей в центре каменного круга, и отнесли его в сторону, положив на землю, покрытую мелом.
Несмотря на то что его искалеченное тело было ослаблено, дух его был очень сильным. Он был чем-то встревожен, как вдруг посмотрел на Алана. Его взгляд был настолько же ясным, как путь только что улетевших драконов. Алан смело ответил на него. Вся сила Пронзающего Последним была в его глазах. Даже руки его были такими истощенными, свисающими, словно плети. Он не привык к состраданию; возможно, он был настолько измучен постоянной болью, что не испытывал жалости к тем, у кого она была временной. Но он продолжал пристально смотреть на Алана. Его карие глаза, кажущиеся бездонными, скрывались под густыми бровями. Так много тайн было скрыто в этом лице. Алану показалось, что Пронзающий Последним видит его насквозь, знает обо всех праведных делах и о том, что было сделано не так, но смотрит на него без осуждения. Потому что самый страшный приговор человек выносит себе сам.
Вскоре Пронзающий Последним отвел глаза в сторону. Алан повалился вперед, словно жизнь оставила его тело.
С огромным усилием Пронзающий Последним поднял обсидановое зеркало. Его зеркало было узкое, с выгравированными на нем треугольниками и кругами. Он поймал желтоватый свет звезды Глаза Гуивра на северо-востоке, там, где она осторожно поднялась над горизонтом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167