Теперь это была молодая матушка Вейвара, которая вышла вперед и передала Адике деревянный ковш, наполненный до краев элем, сваренным из пшеницы, клюквы и меда и приправленным болотным миртом. Он немного обжигал, утратил некоторые вкусовые оттенки за время зимнего хранения, но у него все еще был крепкий, насыщенный вкус, нисколько не кислый и не испорченный.
Ночь благоухала ароматами, сладкая, словно новорожденный ребенок. Они лакомились жареной свининой с гарниром из крапивы и горлеца, тонкими кусочками ячменного хлеба, тушеными ежами, зеленью и выпили столько эля, что хватило бы на две реки, пока Вейвара рассказывала историю о том, как древняя королева Беззубая с помощью волшебства создала этот курган. Уртан исполнил песню об охоте молодой королевы Ясной Стрелы, которая поймала дракона, а потом отпустила его на свободу. Спустилась ночь, на небосклоне появилась луна, заливая серебристым светом маленькую деревеньку, и если какие-то женщины растворялись в темноте в сопровождении мужчин, которые не были их мужьями, никто не придавал этому значения. У Зеленого Человека собственные взгляды на это.
Адика, довольная, сидела рядом со своим мужем. Утром она омыла его волосы фиалковой водой и все еще чувствовала ее аромат. От него всегда пахло цветами.
Он знал песни, которые исполнял на языке мертвых, поэтому никто из живущих не мог их понять. Мертвые тоже праздновали, любили и сражались на Другой Стороне. Конечно, им нужны были песни, как и подношения. Долгое время они сидели у костра и наблюдали, как языки пламени перескакивают с одного полена на другое, облизывая податливую кору, прислушивались, как трещат и вздыхают угольки. Все уже ушли. На небе светила полная луна, и Адике не хотелось, чтобы закончилась эта чудесная ночь, словно они могли остаться здесь навсегда, не тронутые судьбой.
Алан крепко прижал ее к себе. Он погладил ее по животу и нежно прошептал на ухо:
— У нас будет ребенок?
Одна из собак, слева от него, зарычала. Адика провела пальцем по его щеке, нашла в темноте его губы и поцеловала.
— Нет. — Ни о чем больше она так не печалилась, как о ребенке, которому никогда не суждено было родиться. Словно выпущенная стрела, она всегда должна была оставаться твердой и точной, чтобы исполнить свое предназначение. Священная дала ей больше, чем она надеялась, и она не позволит сожалению взять сейчас верх.
Он неправильно истолковал ее слова.
— Сейчас здесь нет ребенка. — Он нежно коснулся пальцами ее кожи. — Но мы можем дать ему жизнь.
Она вздохнула, ей не хотелось сейчас все ему объяснять.
— Ребенка не будет, любимый.
— Я никому не позволю причинить вред тебе или нашему ребенку, — вспылил он вдруг, яростно отстраняясь от нее, но продолжая держать ее за локоть, так что смог заглянуть ей в глаза. — Ты думаешь, я не могу защитить тебя, так же как не смог защитить…
Обе собаки зарычали, поднявшись со своих мест.
— Каменный станок! Кто-то пытается соткать врата. — Она вскочила на ноги и побежала к воротам деревни. Алан и собаки следовали за ней. В руках у него был факел, но он не зажег его.
— Ты слышишь камни?
Адика в нетерпении ждала, пока придут ночные часовые, ворота открыли, и она проскочила за них, Алан не отставал. Переходя через мост, она обернулась в сторону холма. В небе золотились нити, из которых ткали врата, подтягивая их вниз с помощью волшебного челнока, они были едва заметны на фоне ночного неба, в отблеске полной луны. Только человек, знакомый с магией, мог различить их. Отсюда она не могла видеть камни, покоящиеся на вершине холма.
— Посмотри! — сказал Алан, когда обе собаки залаяли. Высоко, на защитном валу затрепетало пламя факела.
Кто к ним пришел? Неужели снова Проклятые?
Ночной дозорный выстрелил два раза в воздух, предупреждая деревню об опасности. Алан проскочил с ней обратно за ворота деревни, заперев их на засов. Находясь в безопасности за высоким ограждением, она поднялась вверх по лестнице, ведущей на смотровую башню. Там она была до тех пор, пока горящие факелы не приблизились к деревне, а все взрослые жители не собрались на улице, вооруженные копьями и палками.
Женщина, которую она никогда раньше не видела, подошла к воротам, высоко подняв факел и освещая себе путь. В другой руке она держала копье с кремниевым наконечником. Ее волосы, закрепленные бусами из костей и раковин, поблескивали в свете факела, ее кожа была в странных пятнах, возможно, от какой-то болезни.
Но голос ее звучал уверенно и четко.
— Да будет мир среди союзников.
— Пусть те, кто страдают, действуют сообща, — произнесла Адика в ответ. Она подала знак часовому. Как только он открыл ворота, она спустилась вниз с башни, так чтобы если вместе с посланником прилетели злые духи, она единственная пострадала бы от них. Толпа людей собралась у дома советов, перешептываясь по поводу ее внешности, но никто не подавал голоса. Они тоже ждали.
Женщина ничем не болела: на ее теле были татуировки, что свойственно народу Пронзающего Последним, который называет себя «Акка», народ Старой Женщины. Она с таким акцентом говорила на языке народа Белого Оленя, что даже Адике было трудно ее понять.
— Я Блуждающая из народа Акка. Это послание я принесла волшебнику народа Оленя от того, кто потерпел неудачу в борьбе с духом.
— Я Почитаемая из народа Белого Оленя. Вы доставили мне послание от Потерпевшего Неудачу?
— Это послание от волшебника, который потерпел неудачу в борьбе с духом: следуйте за человеком, который доставит вам это послание. Сегодня и завтра опасное время. Нож Проклятых обрывает наши нити. Они знают, кто мы такие. Идите в земли народа Акка, на север страны. Идите быстрее, быстрее. Там я вас жду.
Адика похолодела.
— Я иду.
По сосредоточенному выражению лица можно было сказать, что Алан всеми силами пытается понять смысл услышанных слов. Она тут же представила, сколько времени пройдет, прежде чем она снова его увидит. Но этого требовали сотканные врата: ты никогда не сможешь сказать, сколько дней или даже месяцев потребуется на каждый переход. Бремя сотканных врат никогда не казалось ей таким тяжелым, как сейчас. Как сможет она объяснить ему, насколько горько и больно ей с ним расставаться?
Алан заговорил первым.
— Я иду с тобой и буду защищать тебя. — Он повернулся, не дожидаясь ее ответа, и отправил Кэла принести его посох, кинжал и плащ.
Почувствовав невероятное облегчение, Адика не могла вымолвить ни слова.
Вперед вышла матушка Вейвара.
— Весна наступает поздно в северной стране, где живут Акка. — И она отправила нескольких людей принести воды, хлеба в дорогу, зимнюю одежду, кожаные штаны и рубашки, меховые плащи, закрепляемые драгоценными бронзовыми булавками, и обувь, подошва которой была сплетена из травы и кожи, что должно было защитить ноги от лютого мороза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167